Дипломат - Джеймс Олдридж.

Несмотря на мороз, на улицах было много прохожих, и Мак-Грегору они казались сплошной торопливой безликой толпой. Они спешили по широким тротуарам толпились на трамвайных остановках, вбегали и выбегали из подъездов. Посольская машина, украшенная британским флажком, горделиво развевающимся на никелированном стержне, катила по обледенелой мостовой, люди сторонились, пропуская ее, и с любопытством оглядывались. Шофер давал гудок за гудком, лавируя между закутанными в темные платки женщинами, которые длинными метлами подметали улицы, не обращая внимания на машину.

Когда ролс-ройс въехал на площадь, Эссекс сказал: – Смотрите, Мак-Грегор, вот Большой.

Это было здание благородной архитектуры в греческом стиле с высокими белыми колоннами и треугольным фронтоном, на котором четыре бронзовых коня в бешеном беге увлекали за собой колесницу.

– Это оперный театр? – спросил Мак-Грегор, когда здание скрылось из глаз.

– Один из знаменитейших в мире, – ответил Эссекс.

– Да?

Повидимому, в этой части города не было ни торговых, ни деловых кварталов, только кое-где среди административных зданий виднелись небольшие магазины.

Машина поднялась в гору, и шофер, обернувшись к ним, сказал: – Лубянка.

Он показал на высокое здание, к которому пристраивалось новое; леса еще не были сняты.

– Это здание НКВД, – сказал Эссекс.

Мак-Грегор слышал о НКВД.

Милиционеры в темносиних шинелях свистели пешеходам и мальчишкам в шапках с развевающимися наушниками, когда те переходили улицу не на перекрестке.

Машина подъехала к министерству иностранных дел. Это оказался ничем не примечательный дом, и вела туда самая обыкновенная дверь, такая же, как все соседние двери. Эссекс вошел первым, Мак-Грегор за ним, и, пройдя через тамбур, они очутились в темноватом вестибюле с серым кафельным полом. Дежурный с револьвером на поясе, в гимнастерке цвета хаки и военной фуражке протянул руку.

Потом, видя, что они ничего не предъявляют, он сказал: – Пропуск.

– У нас есть какой-нибудь пропуск? – спросил Мак-Грегор Эссекса.

– Конечно, нет, – ответил ас секс.

– У нас нет пропусков, – по-русски сказал Мак-Грегор.

– Нужно иметь документ, – заметил дежурный.

– Мы только сегодня утром прибыли в Москву, – сказал Мак-Грегор. – Мы приехали к господину Молотову.

– Вас ждут?

– Конечно.

– Я не получал никаких распоряжений относительно вас. Разрешите узнать, кто вы?

– Я Мак-Грегор из английского посольства. – Потом Мак-Грегор показал на Эссекса и замялся, не зная, как назвать его. Мак-Грегор считал, что именовать его «лордом» в России неудобно, а назвать «господином» он не хотел, так как «господин» означает «мистер», а Эссекс – все, что угодно, но уж никак не мистер. – А это товарищ Эссекс, – сказал он наконец. – Он приехал сюда, чтобы повидаться с господином Молотовым, которому все о нем известно.

– Одну минутку.- Дежурный нахмурился. Слова Мак-Грегора, повидимому, не произвели на него никакого впечатления. Он подошел к висящему на стене телефону, сказал в трубку добавочный номер и затем доложил, что двое иностранцев, англичане, по фамилии Маренкер и Айзеке, пришли без пропусков к Молотову, который, как видно, ждет их. Он несколько раз повторил «хорошо», повесил трубку и внимательно поглядел на посетителей.

– Что он говорит? – спросил Эссекс Мак-Грегора.

– Ничего. Он, видимо, дожидается.

Эссекс посмотрел на лестницу. – Вы ему сказали, что нам нужно видеть Молотова?

– Он отнесся к этому довольно равнодушно.

Эссекс еще раз бросил взгляд на лестницу, но, присмотревшись к дежурному, отказался от попытки пройти мимо него. – Нам нужно видеть мистера Молотова, – сказал он по-английски. – Это очень важно, и мы не можем до бесконечности дожидаться здесь.

– Не понимаю,- сказал дежурный Мак-Грегору.

– Он говорит, что нам нужно видеть господина Молотова.

– Подождите. – Дежурный скептически посмотрел на зимнее пальто Эссекса с черными узорными петлями во всю грудь. – Сейчас кто-нибудь спустится.

Лорд Эссекс ожидал совсем другого: он ожидал более внушительного вестибюля – с паркетным полом и широкой мраморной лестницей. В такой обстановке он мог бы привести в исполнение свой план: просто-напросто войти и небрежным тоном заявить, что он – Эссекс. Он не ожидал ни такого обыденного здания, ни молчаливого дежурного, который стоит тут, как неумолимый страж, и следит, чтобы он не прорвался на лестницу. Неважное начало.

Темноволосый, невысокий человек в серой форме сотрудника министерства неторопливо сходил с лестницы. У него было худое осунувшееся лицо, невозмутимое, без особых примет; он носил очки в черной оправе. Подойдя к Эссексу, он сдержанно наклонил голову и протянул руку.

– Добрый день, лорд Эссекс, – сказал он по-английски. – Простите, что вас заставили ждать, но мы не были предупреждены о вашем приходе. Прошу вас подняться.

– Спасибо, что вы вышли к нам, – сказал Эссекс. – А это Мак-Грегор – мой помощник.

– Моя фамилия Корин, – сказал русский. Все трое направились к лестнице.

Эссекс не стал объяснять Корину цели своего прихода, предпочитая сперва выяснить, кто он такой, какую занимает должность, какой имеет вес. Они молча поднялись по простой каменной лестнице до площадки с потертым дощатым полом, где висела большая картина, изображающая кораблекрушение. Эссекс уныло взглянул на нее, но, к счастью, они свернули в коридор, и картина скрылась из глаз. Они вошли в комнату, устланную ковром, и Корин жестом пригласил их сесть на кожаный диван возле изразцовой печки. Когда они сели, Корин взял со стола коробку папирос и протянул ее гостям. Эссекс вынул папиросу, смял кончик мундштука и закурил от спички, которую поднес ему Корин.

– Мы очень сожалеем об аварии вашего самолета, – устало сказал Корин.

– Ничего, как видите, мы уцелели.

Эссекс ждал, что Корин назовет свою должность, и пытался догадаться, в каком отделе министерства они находятся.

– Господин Сушков сейчас придет.

– А кто это? – спросил Эссекс.

– Заведующий отделом.

– Это западноевропейский отдел?

– Нет. Мы – часть секретариата господина Молотова. – Корин не уточнил, какая часть.

– Понимаю – Эссекс рассматривал Корина, ища в нем пролетарские черты. Но Корин больше походил на слабого здоровьем ученого, чем на рабочего.

Корин спокойно поглядывал на Эссекса и Мак-Грегора. – Вероятно, Сушков будет заниматься вами, пока вы здесь. Он работает в нашем иранском отделе.

– А-а! – удовлетворенно сказал Эссекс.

В ожидании Сушкова Корин сидел неподвижно и молчал. Мак-Грегор видел, что Корин изучает их точно так же, как они изучают его. Мак-Грегор умел молчать, но Эссексу было не по себе. К счастью, ждать пришлось недолго. Вошел Сушков; видно было, что он действительно очень торопился.

– Лорд Эссекс, рад видеть вас в добром здравии, – сказал он на хорошем английском языке.

Сушков был молод, смугловат, невысокого роста, несколько полный, с очень черными бровями на румяном, улыбающемся лице.

Эссекс поднялся с дивана и пожал Сушкову руку.

– Добрый день, мистер Сушков, – сказал он церемонно. Они обменялись любезностями, мысленно оценивая друг друга. Потом Сушков поздоровался с Мак-Грегором, и Эссекс, глядя на обоих молодых людей, почувствовал себя стариком. Сушков был одних лет с Мак-Грегором, но у него было более открытое лицо, и во всем его облике не чувствовалось такой настороженности и скованности, как у Мак-Грегора. Сушков был русский крестьянин и умный человек, а Мак-Грегор – шотландский горец и тоже далеко не глуп. Сушков никак не мог правильно произнести имя Мак-Грегора и, наконец, стал выговаривать его с ударением на последнем слоге и раскатистым конечным «р». Он сказал, что это похоже на русское имя «Григорий», и поэтому ему легче так называть Мак-Грегора. Они оба весело смеялись, и Эссекс отечески поглядывал на них. Сушков спросил, видели ли они сотрудника министерства, которого Молотов послал в посольство.

– Какого сотрудника? – спросил Эссекс.

– Господин Молотов послал сотрудника к вам в посольство справиться о вашем здоровье и выразить свое сожаление по поводу аварии.

– Мы, должно быть, разминулись. – Эссекс, как бы извиняясь, развел руками.

– Тогда он, вероятно, все еще в посольстве.

– Мы звонили мистеру Антонову в протокольный отдел, но он ответил, что ничего о нас не знает, – сказал Эссекс, – вот почему мы сами приехали. Мы не ожидали, что мистер Молотов пришлет кого-нибудь.

– Да, да, – Сушков сделал серьезное лицо. – Видите ли, товарищ Антонов и не мог ничего знать о вас. – Сушков наклонился вперед и продолжал, улыбаясь: – Это я должен был знать о вашем приезде, потому что вы обо всем условились с нашим посольством в Лондоне, а мы не оформили этого официально через протокольный отдел. Так что Антонов не виноват, он ничего не знал.