Святой и грешница - Ульрике Швайкерт

Элизабет побледнела.

— О нет, она рассердится. Что же мне теперь делать?

— Не переживай, — махнул он рукой. — Мадам это не огорчит. Она бы забеспокоилась, если бы крови не было.

— Я могу теперь идти? — решилась спросить Элизабет.

— Идти? Ну уж нет. Давай выпьем немного вина. Я чувствую новую волну возбуждения. Я снова тебя хочу. В этот раз я возьму тебя сзади! Да, стол отлично для этого подойдет.

Она беззвучно открыла рот и снова его закрыла. Не сопротивляясь, Элизабет последовала за ним на кухню. Его рука прижала ее грудью к столешнице. Затем она почувствовала боль, и у нее появилось ощущение, что он порвет ее на кусочки. Элизабет не могла сдержать струящихся по щекам слез. В этот раз он начал с вращательных движений, его дыхание учащалось, проникновения становились все глубже. Его руки обхватили ее обнаженные ягодицы. При каждом толчке ее живот скользил по шероховатой поверхности стола и наверняка был в занозах.

Как долго это может продолжаться? В этот раз ему понадобилось намного больше времени, прежде чем он вздрогнул и ослабел. Филипп отступился, наклонился вперед и поцеловал ее ягодицы.

— Роскошная женщина! Клянусь, мы с тобой забавляемся не в последний раз.

Это было уже слишком! Ее тело содрогнулось от приглушенного плача. К счастью, в этот момент вошла мадам и подала рыцарю вина.

— Ну? — спросила она, сияя.

Без капли стеснения дворянин стоял перед ней голый и пил вино.

— Даже если бы мне было жаль моих монет, — сказал он, — я все равно бы тебе их заплатил.

Эльза ухмыльнулась и кивнула Элизабет, украдкой вытиравшей слезы.

— Иди возьми свою одежду и быстро спать. — Повернувшись к рыцарю, она жестом извинилась. — Палач уже приходил предупредить меня, что в это время никому нельзя находиться за пределами своего дома. Вы последний клиент, и я должна попросить вас уйти.

Филипп фон Танн знал, что совет установил строгие правила для борделя и палач следит за тем, чтобы они соблюдались. Сварливую мадам он не боялся, но с палачом ему связываться не хотелось. Прежде всего, потому что всегда считалось благоразумным держаться подальше от человека, которого окружает бесчестность. Само прикосновение палача к дворянину могло обесчестить последнего. Люди были не так глупы, чтобы опрометчиво затевать с ним спор. Филипп невольно чувствовал уважение к этому исполнительному слуге кровавого суда. Если бы он не родился в семье палачей, кто знает, вероятно, он мог бы стать влиятельным советником при епископе.

Рыцарь неторопливо оделся, положил в протянутую руку мадам три шиллинга и, кивнув ей, растворился в ночи.

Эльза вернулась в бордель, чтобы еще раз посмотреть, все ли там в порядке, загасить лампу и закрыть дверь. Большинство девушек спали. Как обычно, на полу царил ужасный беспорядок из небрежно брошенных вещей, подушек и пустых винных кубков. Мадам была выше этого, ее это не беспокоило. Девушки все уберут утром.

Эльза подошла к кровати у стены. Элизабет выпрямившись сидела на одеяле, уставившись прямо перед собой. Казалось, что она ничего не видит. Ее взгляд растворился в пустоте комнаты. Вздохнув, мадам села возле нее.

— Всегда можно посмотреть на ситуацию с разных сторон, — сказала она. Элизабет не отреагировала, но Эльза была уверена, что та ее слышит. — Теперь ты можешь роптать на судьбу и обваляться в своем несчастье, как свиньи пекаря в грязи. Плачь! Скоро твоя красота увянет и разум помутится. И вот тогда ты поймешь: только ты одна выбрала для себя такую медленную смерть. Ты сломала свою жизнь и умерла еще до того, как умерло твое тело. Но ты можешь занять место, на которое тебя привел Господь. Ничего не происходит без его воли! Ты будешь делать неприятные тебе вещи без воплей и стонов, выполняя свою работу, как обычный ремесленник или служанка. Посмотри на других девочек. Они смеются, бранятся, но не спорят с Богом и не жалуются на судьбу. У тебя есть выбор! Послушай старую женщину, проведшую здесь больше лет, чем ты живешь на этом свете. Боль пройдет, и ты к этому привыкнешь, если примешь это.

Она ласково похлопала Элизабет по руке, тяжело встала и пошла к двери. Последняя лампа погасла. Ключ проскрипел в замке, дом терпимости погрузился в темноту. Вопреки воле Элизабет в ее голове звучали слова мадам: «Умри или живи! Сломайся или привыкни — у тебя есть выбор!»

Глава 5

Мадам оказалась права. Когда весна близилась к концу, Элизабет уже привыкла к жизни в борделе. И хотя она обслуживала клиентов равнодушнее, чем другие девушки, которые иногда даже получали удовольствие от общения с мужчинами, теперь она не испытывала былого отвращения от прикосновения к ним и запах их липких выделений больше не провоцировал у нее рвотные позывы. Она позволяла себя целовать и гладить свою грудь, сохраняя при этом приветливое выражение лица. Элизабет даже научилась улыбаться, хотя и неискренней улыбкой, не согревающей сердце и душу. Она делала то, что приказывала мадам, и лишь иногда чувствовала боль, когда мужчины проникали в нее. К счастью, Элизабет в основном обслуживала только одного клиента за ночь, хотя другим девушкам приходилось три или даже четыре раза подчиняться похоти мужчин. Утром за завтраком они выглядели больными и жаловались. Эльза давала им мазь и, недолго выслушав жалобы, призывала к порядку своих протеже.

— Это ваше место, и вы должны выполнять свои обязанности. Неужели вы думаете, что ремесленники или виноградари на работе мед пьют? Или прачки и служанки? Что им не бывает больно? Многие света белого не видят, им даже есть нечего! А у вас достаточно еды, есть крыша над головой, вы не мерзнете. Так что прекращайте причитать!

На следующий день мадам позвала к себе Элизабет и дала ей маленькую губку и закупоренную глиняную бутылочку. Вынув пробку, Элизабет почувствовала знакомый резкий запах уксуса и трав.

— Что это?

— Надеюсь, это поможет тебе избежать беременности.

— Что?

Только сейчас Элизабет вспомнила об этой опасности. Пастор предупреждал, что последствием греха могут быть дети. Почему у людей все не так, как у животных? Только потому, что они вершина божьего творения?

— Каждый вечер ты будешь смачивать губку жидкостью из бутылочки и вставлять ее во влагалище так глубоко, как получится.

На глаза Элизабет навернулись слезы.

— В этом нет ничего страшного! Моли Бога, чтобы ты еще не была беременна, иначе все будет намного сложнее и опаснее для твоей жизни. Я несу ответственность за тебя и за других девочек, и я должна следить за тем, чтобы с вами ничего не случилось. Разве ты хочешь забеременеть от одного из этих мужчин?