Дядя самых честных правил 4 - Александр Горбов

чего этот разговор. Тем более со мной, всего лишь капитаном, каких у него в армии сотни. Что-то здесь было нечисто, будто командующий собирался разыграть хитрую интригу.

— Ты, Константин Платонович, сейчас в очень интересном положении.

От неожиданности я поперхнулся чаем.

— Да-с, в очень интересном. Узнает матушка-императрица, что ты Фридриха убил, да как тебя… — Салтыков сделал драматическую паузу. — Наградит или в Сибирь сошлёт? Как сам думаешь?

Я развёл руками.

— Не могу знать, ваше сиятельство. Неизвестен мне характер Елизаветы Петровны.

— А мне известен, и всё равно не знаю, — и он развёл руками, будто передразнивая, — и никто не знает. Матушка в таких делах непредсказуема и на ласку, и на наказание. Может тебя и генералом сделать, и в остроге сгноить. А то и в монастырь сошлёт для покаяния. Да-с, Константин Платонович, такие дела.

Лукавый взгляд старичка мазнул по мне, будто лисий хвост.

— Ваше сиятельство, скажите прямо, зачем вы меня вызвали?

— Прямо? Это можно, — он кивнул, — раз просишь, Константин Платонович. Хочу, чтобы ты Берлин взял.

У меня запершило в горле, и я опрокинул в себя остатки чая.

— Я?

— Да-с, любезный мой. Взял и подержал пару дней в ежовых рукавицах.

— Поче…

— Почему ты? Так тебе всё равно, городом больше, городом меньше. Коли тебя матушка-императрица за Фридриха наградить решит, то и за Берлин взятый журить не станет. А коли наказать, то самовольный захват столицы вёрст к ссылке не прибавит.

— Самовольный⁈

— Конечно. Ты же драгун подобьёшь его брать.

— Ваше сиятельство, не сходится у меня. Вроде вы мне приказываете город захватить, а тут вдруг я кого-то подбиваю.

Салтыков недовольно посмотрел на меня и начал объяснять как ребёнку.

— Приказ я тебе такой отдать не могу. Инструкции у меня, — он горько усмехнулся, — во всём советоваться с фельдмаршалом Дауном и следовать его просьбам. Только австрийцы не желают наступать. А ежели я армию на Берлин двину, то провианту они нам не поставят.

По лицу командующего пробежала судорога, исказив черты. Но он быстро справился с чувствами и вымученно улыбнулся:

— Упустим викторию, коли не дожмём пруссаков, Константин Платонович. А вот ежели ты без моего приказа Берлин возьмёшь, то, может, и выйдет мир навязать наследникам Фридриха. Понимаешь?

Я кивнул. Расклад был для Салтыкова сложный и неприятный, но и таскать для него каштаны из огня мне не хотелось.

— Ваше сиятельство, вы хотите от меня очень многого…

— Так ведь и я в долгу не останусь, Константин Платонович.

Сидевший передо мной хитрый старичок разом преобразился, став владетельным патриархом и главой могущественной семьи.

— Род Салтыковых умеет быть благодарным. Векселя чести мы оплачиваем полной мерой, не скупясь и не торгуясь. — Голос у него изменился, став густым и сильным. — Даже пролейся на тебя гнев императрицы, Салтыковы не оставят в беде. Даю слово — твоя помощь не останется без награды.

Я прикидывал варианты, как поступить. В принципе, цель у нас с Салтыковым была одна — закончить войну. Ему достанется слава, а я избавлюсь от военной службы. Есть, конечно, подозрение, что он меня слегка подставляет, но я как-нибудь это переживу. Да и счёт роду Салтыковых выставлю при случае.

— Взять Берлин и удержать два дня?

— Три, — Салтыков усмехнулся, — три дня, и можете отходить, если не получите от меня других распоряжений.

— Согласен.

Салтыков протянул руку, и на его ладони вспыхнула маленькая звёздочка, сплетённая из эфира.

— Возьми. Покажешь этот значок любому из моего рода, и он тебе поможет.

Я принял символ и велел Анубису его спрятать. Кстати, надо будет завести себе что-то подобное, полезная штука.

— Идём, Константин Платонович, познакомлю тебя с помощниками по твоей экспедиции.

* * *

Нас было семеро офицеров, подбитых Салтыковым на сомнительное предприятие. Суворов, четыре капитана драгунских эскадронов, майор-кирасир и я. Кроме того, к нам в компанию затесался волонтёр Курт Тотлебен, бывший голландский полковник и авантюрист. У нас было шесть сотен всадников, десять обозных фургонов, пять лёгких орудий, мои «близнята» и сорок конных егерей, вооружённых штуцерами-«огнебоями». Не то чтобы это был необходимый запас для штурма Берлина, но мы взяли всё, что можно было собрать за такое короткое время. Единственное, что вызывало у меня опасение, — это десять бочек пороха в обозе. Я чувствовал, что рано или поздно мы не удержимся и взорвём что-нибудь для острастки.

Берлин требовалось взять как можно быстрее, пока войска рассеяны, а в управлении царит хаос. Так что всё потребное мы собрали за несколько часов и с рассветом уже выдвинулись в путь.

Последние двое суток я провёл без сна и под конец держался на силе воли. Но стоило нам миновать Франкфурт, я передал командование Суворову и завалился спать в один из обозных фургонов. Где и продрых до самого вечера.

Сотню вёрст до Берлина отряд прошёл за день. В сумерках мы встали лагерем в лесу возле городка Кёпеник. Пока солдаты устраивали ужин и отдыхали, я собрал офицеров на импровизированный военный совет.

— Господа, давайте прикинем, как распределить наши силы.

Я оглядел лица офицеров. Несмотря на разницу в чинах, старшим и ответственным за всё был я. Остальные, по распоряжению Салтыкова, должны были выполнять мои приказы.

Четверо драгунских капитанов выглядели братьями-близнецами: молодцеватые, с закрученными усами и боевым задором в глазах. Не слишком умные, зато опытные рубаки. Их надо бросить на остриё атаки — не подведут, гонясь за славой. Майор-кирасир, наоборот, собранный, неторопливый и рассудительный. Его надо держать в резерве и атаковать кирасирами на слабых участках.

Суворов стоял задумчивый, разглядывая карту города. Именно он, действуя через Фермора, и подал идею захвата города Салтыкову. Что же, раз господин подполковник и заварил эту кашу, его бросим на самое ответственное направление.

— Господа, я долго жить Берлин, — вмешался в разговор Курт Тотлебен. Граф, авантюрист, бывший полковник страстно желал поступить на службу в русскую армию. Увы, ответа он пока не получил, но уже успел отличиться при Кунерсдорфе. — Я могу провести короткий дорога, чтобы захватить комендант.

— Бывали у него?

— О, я, я. Бывал, и не раз. Когда я разводиться с женой, он был на её сторона и жаловаться на меня сам Фридрих.

Понятненько, граф хочет немного отомстить. Не будем ему мешать, пусть порадуется человек.

— Хорошо, с вами пойдёт второй эскадрон драгун. После захвата коменданта потребуйте, чтобы он приказал гарнизону сдаться.

— Яволь! Всё сделать, как вы говорить.

— Первый эскадрон берёт под контроль казармы гарнизона. Постарайтесь взять их в плен, не устраивая расправу. Третий эскадрон возьмёт на себя арсенал.

— Так точно, господин капитан! — хором гаркнули два драгуна.

— Четвёртый эскадрон и кирасиры выдвигаются к Королевскому дворцу. Ваша задача — довести до него меня с егерями и, пока мы будем захватывать здание, обеспечить охрану. Старшим в сводном отряде назначается Александр Васильевич.

— Константин Платонович, — подал голос майор, — остаётся вопрос, как нам войти в город. Ворота защищены от магии, а осадных орудий, чтобы пробить стену, не имеется.

— Входим через Котбусские ворота, — я хищно улыбнулся, — их открытие — моя забота.

Мы утрясли всякие мелочи, согласовали следующие действия, и офицеры разошлись готовиться к ночному штурму. Только Суворов задержался, чтобы поговорить со мной наедине.

— Ни в какую не поверю, что ты раньше не служил, — он весело посмотрел на меня. — Командуешь, как заправский вояка, не хуже иного полковника.

Я пожал плечами.

— Приходится, раз меня занесло на такую аферу. С твоей помощью, между прочим.

— Ты же сам хотел, — Суворов подмигнул мне, — разве нет?

— Если бы знал, чем это обернётся, молчал бы в тряпочку. Упекут меня в Сибирь как смутьяна за «самовольный» штурм.

— Брось, Костя, никакого риска, — он сбавил тон, почти перейдя на шёпот. — Я обсудил с отцом ещё вчера. Он говорит, Елизавета Петровна очень сердита на генералов за постоянные отступления. Так что за смелый штурм, даже не слишком успешный, наказывать не будет. А за успех может и наградить по-царски. Отец меня и убедил подать Салтыкову наш план.

— Ладно, там видно будет. И я тебя очень прошу — пригляди за остальными. Уж больно горячие и бесшабашные наши драгуны, как бы не полезли на рожон.

— Эти самые смекалистые, — Суворов вздохнул, — лично выбирал кого получше.

Я вздохнул в ответ. Да уж, сочувствую их командирам. Впрочем, удивляться здесь нечему: лучшие кадры уходили в гусары и кирасиры, оставляя драгунам «объедки». Кстати, о еде.

— Саша, идём поужинаем. Воевать на голодный желудок совершенно не дело.

* * *

Защита на Котбусских воротах Берлина стояла деланная: по паре больших