Библиотечка журнала «Советская милиция» 1(25), 1984 - Михаил Трофимов

— Сапоги потерял, что ли?

И, не дожидаясь ответа, взялся за телефонную трубку.

Парнишка мельком глянул на свои босые ноги, хотел было что-то сказать, но не успел — заговорил Пантелеев:

— Дежурный, соедините меня с Кочергиным.

«Батьку-то в два счета хлопнуть могут… — думал он, разглядывая залатанные, слишком широкие для паренька штаны. — Ухватил, видать, что под руку подвернулось, и сюда. Молодчина хлопец, хоть и испугался, наверное…

— Кочергин? — услышав хриплый со сна голос начальника уголовного розыска, торопливо произнес Пантелеев. — Опять весточка о банде. Собирайте ребят. Надо сейчас же, в ночь по ней ударить. Она в десяти верстах… Хорошо. Давай…

Он положил трубку на рычаг и вытащил из кармана старой кожаной куртки кисет.

— Говоришь, человек десять в банде?

— Ага. Батя сказал, чтоб я пулей летел. Чуток, сказал, продержится, у него маузер есть…

— Немного, — задумчиво протянул Пантелеев и, покосившись на темное окно, прикинул, сколько понадобится Кочергину времени на сборы. — Ты садись, отдыхай, ноги-то замерзли?

— Не-е, — отозвался парнишка, осмелев, гордый, видать, тем, что хорошо справился с поручением отца, и что с ним, как с равным, разговаривает сам начальник уездной милиции. — Я сапоги дома оставил, чтоб до конюшни быстрее бежать. Да и не слыхать, когда босый-то…

— Верно, — усмехнулся Пантелеев, сворачивая аккуратно цигарку. — Не куришь?

— Не-е… Батька ругается.

«А ведь ухлопать могут батьку-то, — снова подумал Пантелеев. — Пока Кочергин ребят соберет, да пока доскачут…»

Неожиданно вспомнился сын Сашка — каким видел его Пантелеев в последний раз перед отъездом сюда, в Кромск. Худенький, наголо остриженный после тифа мальчишка, увертываясь от поцелуев, обиженно бубнил: «Лучше бы с собой взял, я не маленький». «А мамка с кем останется?» — спрашивал Пантелеев. «А ты нас с мамкой забери». «Погоди маленько, обживусь и заберу». «Скоро?» «Скоро», — пообещал он тогда…

Пантелеев вздохнул — «скоро» это затянулось уже на полгода и неизвестно, когда он перевезет семью в Кромск. Комнату он недавно получил, собрался было за сыном и женой, но появилась в уезде банда, и пришлось отложить эту поездку на неопределенный срок.

— Батька-то что — комбедом командует?

— Ага. С ним еще Гаврила Петушков и Архипов Егор Спиридоныч.

— У них-то оружие есть?

— Ага, винтовки.

«Бандитам тоже не резон задерживаться, — мысленно решил Пантелеев, — так что могут и отбиться комбедовцы…»

Распахнулась дверь. В кабинет решительно шагнул стройный молодой мужчина с копной вьющихся волос на голове.

— Все в сборе, Василий Матвеевич, — громко сказал он.

— Ты, Кочергин, захвати-ка с собой этого парнишку. Он оттуда прискакал. Отец его там комитетом бедноты командует, обещал немного продержаться.

— Ясно. — Кочергин понимающе глянул на хлопца.

— Давай-ка, паренек, собирайся, — сказал Пантелеев, с улыбкой заметив его радостно блеснувшие глаза. — Вместе с отрядом поедешь по кратчайшей дороге. Есть такая?

— Есть.

— Вот и укажешь. Да, как фамилия твоя?..

— Васильев я, — уже от двери отозвался парнишка, — Дмитрий Алексеевич!

Пантелеев обмакнул перо в чернильницу, вывел на клочке бумаги фамилию, имя, отчество паренька и направился к дежурному занести сообщение в книгу происшествий.

«Генералов царских побили, — думал он, — иностранцев всяких, а вот с бандитской мразью никак не справимся. Эскадрончик бы нам подбросили, один бы эскадрончик красных кавалеристов. Ох, и тряханули бы мы эту шушеру…»

В книге он старательно написал:

«…из села Троицкого прибыл Васильев Д. А., тамошний житель. Он сообщил, что на село напала банда в количестве десяти человек. Есть предположение, что это та банда, которая пыталась ограбить отделение банка в Кромске. В Троицкое выехал отряд милиции во главе с начальником уголовного розыска Кочергиным».

2.

УЖЕ под утро возвратился отряд из Троицкого. Возвратился ни с чем. Бандиты, видимо, кем-то предупрежденные, сумели до прибытия милиционеров ускакать в ночь, и никто из сельчан не мог точно сказать, в каком направлении.

А к вечеру в Кромск приехал сотрудник губернского уголовного розыска Новиков, сухой, сутулый и в очках. Он привез сведения, что неуловимая банда, действовавшая до сей поры в северных уездах губернии, перекочевала к Кромску. Узнав о подробностях последнего налета на Троицкое, он сказал Пантелееву:

— «Почерк» единый. Везде эти бандюги грабят попов и зажиточных мужиков, убивают коммунистов, а потом устраивают митинги, на которых кричат о свободе духа. Вот так…

А на следующий день Василию Матвеевичу сообщили о новом бандитском налете — на сей раз на село Плоское. Бандиты, как обычно, устроили митинг и объявили крестьянам, что борются за свободную Россию, без царя, богачей и большевиков. И, уезжая, подарили двум беднейшим мужикам по лошади.

Лошади эти, как и следовало ожидать, были угнаны из Троицкого, где комбедовцы хоть и отбились, но грабеж предотвратить не смогли. Естественно, лошадей надо было вернуть законным владельцам. Но мужики, облагодетельствованные бандитами, вступили с милиционерами в спор, вели себя дерзко и подчиниться отказались. Милиционер Кудрявцев, которого Пантелеев назначил старшим, приказал доставить в уезд лошадей и мужиков.

Пантелеев, узнав об этом, возмутился.

— С тобой, товарищ Кудрявцев, я еще побеседую потом, — сказал он милиционеру, еле сдерживая ярость в голосе. — А сейчас пригласи-ка привезенных тобой товарищей ко мне.

Он намеренно выделил это слово — «товарищи», дав понять Кудрявцеву, что действий его не одобряет и арестованных им людей врагами не считает. Однако Петру все это, видимо, было непонятным.

— Я, как бывший боец Красной Армии, не могу допустить, товарищ начальник, чтоб святым и дорогим словом называли пособников наших врагов, — побледнев от решимости и негодования, произнес Кудрявцев. И Пантелеев понял, что беседу с ним на более позднее время переносить не следует.

— Эти люди, как я узнал, — тихо сказал Василий Матвеевич, намеренно пропустив слова Кудрявцева мимо ушей, — являются беднейшими в своем селе. И плохо, что красный милиционер Кудрявцев об этом не знал, а бандиты знали. И когда дарили лошадей, они не объясняли, что лошади ворованные, но хорошо понимали, что рано или поздно коней вернут хозяевам. И окажется, что в глазах и мыслях этих людей, то есть беднейших крестьян, бандиты будут благодетелями, а представители власти — притеснителями. Возможно, беднейшие крестьяне не стали бы так думать, если бы красный милиционер Кудрявцев объяснил им хитрую и коварную затею бандитов. А так какой крестьянин, не получив умного разъяснения, промолчит, когда со двора поведут лошадей, видя такое пренебрежение к его жизни и положению? И самое главное, товарищ Кудрявцев, что в вашем лице эти люди видели представителя власти. Народной, их, между прочим, власти. Теперь вы поняли, в чем корень происшедшей неразберихи?