Амброзия (СИ) - Билык Диана

Треск балок, словно подтвердил слова Ангелины. Защелкал шифер и ошметки серой трухи посыпались вниз. Из окон брызнули стекла, огонь длинными языками ринулся в поднебесье. Черный дым встал над лесом и исполинским шлангом потянулся, изгибаясь, в противоположную сторону.

– Ну, чего ты ждешь? Почему не оставил меня в доме? Сейчас угрожаешь, давишь, как клопа. А что ж ты не бросил меня в огонь?

– Ты хочешь это знать? Уверена? – Кирилл не шевелился. Глядел в ее глаза не моргая, и она не могла понять его эмоции. Злится он или жалеет? Нападет или отступит?

– А что у меня есть выбор? – сказала Ангелина и уставилась в небо.

Белые курчавые облака смешивались с грязными клубами дыма, что от ветра размазывались, будто серая акварельная краска на бумаге. Запах гари почти не чувствовался, только трещало со всех сторон, и жар накалял щеки.

Одна была одна. Как вот то облако, что похоже сейчас на бегущую лошадь. Грива развевалась, и хвост вздергивается. Свободная, но одинокая. Навсегда.

Ангелина считала, что попала в интернат, потому что родители погибли. Так удобно было думать. Ведь тогда не оставалось горькой правды, что ты никому не нужна, что от тебя избавились, как от последнего мусора. Но теперь все перевернулось. И осознание своей ненужности стало ярче и больней.

– Биолина, нам пора, – жестко, но спокойно, сказал Кирилл, вырывая ее из плена неприятных мыслей.

– Тебе пора. А я никуда не спешу.

– Тебя вырубить? Будешь ехать на носилках вместе с возможным вторым папочкой.

От этого предложения запершило во рту, но Ангелина не двинулась с места. Все, что хотелось сейчас – это теплую ванну и немного еды. Как еще хватало сил спорить с этим придурком?

Кэйса знала, как можно выпутаться из этой истории. Крайняя мера, и к ней она прибегнет только, если захочет жить. А пока… ей все равно.

– Делай, что хочешь, – ответила Лина на немой взгляд Кирилла.

– Ах, ты, сучка! Да я ж тебя сейчас за волосы оттаскаю! – психнул внезапно Власов.

Сбросил рюкзак.

Ангелина проследила за его резкими движениями. Носок его кроссовки зафутболил камень, который, тут же, вывернулся и упал другой стороной: темной, смолистой. Земные черви расползись по поверхности, скручиваясь от обжигающих лучей солнца. Не нравился им его свет.

Кирилл сверкнул недобрым взглядом. Его густые брови коснулись переносицы, лоб разрезала складка. Мужчина опустился рядом на колено и потянулся рукой к шее Кэйсы. Застыл в сантиметре.

Страшно? Возможно, немного. Но ей терять-то нечего.

Выпустить зверя или погибнуть? Ангелина выбрала второе. Жизнь, пустая жизнь, не имеет смысла. Любить она никогда не сможет. Родные? Повернула голову и глянула на Германа замотанного в спальник, как бабочка в куколке. Он – прошлое. То прошлое, что не успело стать настоящим. Друзья? После случая с Максом Лине было очень трудно с новыми знакомствами. Не то, чтобы она не хотела, да и многие пытались завести с ней дружбу, а некоторые даже надеялись на большее, но Кэйсе приходилось избегать общения и не позволять никому приближаться.

– Лина, может передумаешь и возьмешься за ум? – спросил Кирилл, все еще удерживая руку на весу. Тепло его кожи чувствовалось на расстоянии.

– Уйди-и-и… – брякнула она и плюнула ему в лицо.

Власов увернулся. Скрипнули зубы. Сначала Ангелина услышала звук, затем только поняла, что после этой пощечины щека будет гореть еще долго. Не то солнце, не то огненный исполин полоснули по глазам и выдавили слезы. Вчерашняя царапина лопнула, и горячая кровь побежала зашиворот.

– Лжец! А говорил, что силой никогда не берешь.

– А мне и не надо силой. Ты сама будешь умолять, – шепнул Власов в ухо, затем дернул ее майку. Ткань треснула и ошметками повисла по бокам, раскрывая налитую грудь. Ангелина не прикрылась. Рука не дрогнула. Больно все равно не будет – она умела отключаться. Она другого боялась.

– Ни за что… – просипела надломленным голосом. Показалось, что завели старые часы, и пружина так напряглась, что вот-вот лопнет. Последние секунды щелкали и били в висок.

Больно натянулись волосы. Шершавая ладонь заскользила по телу, очерчивая талию и грудь. Ангелина безучастно уставилась на горящую крышу, закусывая губы, чтобы сдержать крик.

Черные ребра лесов оголились, и маленький дом стал походить на величавого монстра в огненной шубе. Дым падал куда-то назад, будто курчавые седые волосы рассыпаются за спиной чудища. То мерцая белым, то вовсе окрашиваясь в черный, смолистый цвет. Треск горящего дерева разносился по всей округе, заглушая пение птиц и шелест листвы.

Кирилл склонился и поцеловал Ангелину в яремную впадину, провел языком вниз и замер над ареолой. Мелкая дрожь неприятия смешалась с адреналином, отчего горячая волна вздыбилась и застряла в районе пупка. Сердце бухало в ребра, прерывая дыхание. Только бы не выпустить ее. Только бы удержать! Кэйса взмолилась всем существующим и несуществующим богам. Да хоть новоявленному Акониту! Взгляд заскользил по сизому небу, окученному едким дымом.

Тишину рассек грохот: упала одна из истлевших балок и потянула за собой часть крыши. Лина дернулась, а Кирилл неожиданно отстранился.

– Я бы развлекся с тобой сейчас, но нужно идти. Советую одеться и встать, – он пригрозил ей пальцем.

Ангелина обернулась на догорающий дом и, сглотнув слюну, больше напоминающую яд, кивнула. Чтобы сдержать себя, придется смириться. Власов не понимает, что играет не с тем огнем.

Жить не хотелось, но и Кирилл не добьет ее сразу. Будет мучить и терзать. А еще распалять. Лина понимала, что тогда бессмысленно на что-то надеяться. Грань тонка и непредсказуема.

– Вот и умница, детка, – похлопал проводник ее по щеке, будто нашалившего ребенка. – Только накинь что-нибудь, – он показал на остатки майки, будто не замечая ее обнаженности. Вел себя отстраненно и равнодушно.

Ангелине захотелось снова плюнуть ему в рожу, но сдержалась. Только стиснула челюсти так, что захрустела эмаль. Врет он. Хочет ее, не может не хотеть. Запах его тела становился невыносимо манящим, и Кирилл сам не понимал, что давно шагнул в трясину, из которой нет спасения.

Глава 17. А я говорил

Они полчаса пробирались сквозь плотные заросли. Кирилл тащил сверток с «возможным папочкой». Ангелина покорно шла рядом и думала о том, что зря не довела Власова до убийства. Пусть бы поставил точку в этой грустной сказке. Но нет же, поддалась – снова показала слабость.

Ты можешь быть сильнее…

Ангелина дернулась. Голос звучал одновременно близко и далеко. По телу побежали колкие «мурашки». Ее голос. Той, которую столько месяцев удавалось сдерживать и делать вид, что не слышит.

Думаешь, что можно от меня избавиться?

Воздух в легких закончился, отчего Кэйса резко остановилась. От спазма согнулась пополам. Пустой желудок выкручивало наизнанку, Лину вывернуло на сухую траву прозрачной слизью.

– Что там? – притормозил Кирилл. Он бросил Германа и подошел ближе. – Сможешь идти? – нагнувшись, он почти ласково положил руку ей на плечо.

– Отвали, урод! – хрипнула Ангелина и, отпихнув его, снова вырвала.

Живот стянуло тугим узлом. Спазмы накатывали и резали, будто ржавым клинком по плоти.

– Ну, ты и упертая! Держи! – проводник заставил запрокинуть голову и залил немного воды в глотку. – Прополощи. Лина, давай! Дурочка!

Слабо отпихиваясь, она, все же, послушалась и сплюнула воду.

– Власов, что тебе нужно от меня? Не секс – это точно! Так что? – Лина стерла рукой остатки слюны и привалилась от слабости на колено, затем и вовсе съехала на землю и скрутилась калачиком. Кирилл потянул ее к себе ближе.

– Капелька твоей крови, – шепнул он и сбрызнул ее водой. Холодные дорожки потекли за пазуху. – Вставай! Идти осталось минут десять. Там отлежишься.

– Пошел ты!

– Дерьмо! – отстранившись, Кирилл шваркнул по дереву кулаком. На голову посыпалась труха и песок.