Жена шута - Эмилия Остен

Колетт непроизвольно ахнула.

– Не волнуйтесь, – попытался успокоить ее принц. – Ренар прекрасно знает, что делает.

– Он неважно себя чувствует, ваше высочество, – созналась Колетт, однако это не переубедило Генриха, который неизвестно чему обрадовался.

– Полноте, графиня! Ничего страшного ему не грозит. Вы не видали такого раньше, но, поверьте, подобные дуэли – обычное дело. Никто не собирается проливать кровь. Идемте же!

– Вы собираетесь разрешить им драться? – уточнила Колетт, шагая рядом с принцем по дорожке. Мишель бежал впереди, ради забавы задевая растопыренными пальцами розовые бутоны.

– Ну конечно же! Это презабавное зрелище.

Колетт решительно не понимала, что в дуэли может быть забавным, и беспокоилась за Ренара. Однако он сам вовсе не выглядел встревоженным – наоборот, на его лице читалось знакомое ехидное выражение. Граф стоял посреди полянки, в окружении заинтересованных лиц, а напротив него – его противник, уже положивший руку на эфес шпаги.

Молодого человека, которого получасом ранее представили Колетт как маркиза де Дюблана, она видела сегодня впервые; он приехал из Парижа к своим родственникам в Наварре и получил приглашение на эту прогулку благодаря им. Росту он был высокого, телосложения – довольно крепкого, правда, на лицо не слишком хорош, однако титул и богатство наверняка привлекали к нему внимание. Он был молод и горяч, и эти несомненные достоинства юности, которые так часто оборачиваются против вспыльчивых господ, сейчас его подвели. Или подвели графа де Грамона – как знать?

При виде принца люди расступились, давая ему возможность взглянуть на еще несостоявшихся дуэлянтов.

– Так, так, Ренар! – воскликнул Беарнец. – Что послужило поводом для ссоры на этот раз?

– Я всего лишь позволил себе сделать присутствующим дамам тот комплимент, который соответствовал не только их красоте, но и моему настроению, и радовал мою глупость так же, как радовал их самолюбие, – высказался Ренар в своей обычной манере. Он стоял, скрестив руки на груди, и казался непозволительно расслабленным.

– Вы обвинили в глупости всех дам! – воскликнул маркиз, сверкая пламенным взглядом. Надо признать, в гневе юноша был хорош. – Вы назвали их пустоголовыми!

– Я сказал, что не надобно иметь много ума, дабы порхать под солнышком с цветка на цветок, однако красота искупает все. Разве это не комплимент, мой принц? – обратился Ренар к Беарнцу. – И разве дамы не должны считать себя польщенными, что такой несуразный человек, как я, вообще додумался до столь красивого оборота речи?

– Это оскорбление! – продолжал настаивать маркиз. Генрих явно наслаждался диалогом, а Колетт не знала, что и думать. – Если его высочество позволит, я немедленно проучу вас и заставлю ответить за свои слова!

Хорошо, что юный поборник справедливости понимал: негоже затевать ссору и ввязываться в дуэль без одобрения принца. На Генриха сейчас устремлены были все взгляды: Беарнцу предстояло решить, стоит ли понаблюдать за, как он выразился, забавой. Колетт надеялась, что здравый смысл возьмет верх, но увы: то ли молодость Генриха сыграла с ним злую шутку, то ли он знал какой-то секрет, однако принц произнес:

– Что ж, я не против взглянуть, как наш гость станет биться за честь присутствующих дам с графом де Грамоном! Однако, друг мой, – обратился он непосредственно к маркизу, – я не потерплю, чтобы здесь пролилась кровь. Кажется, в моем доме есть фехтовальный зал, пускай слуги принесут рапиры. Победу можно завоевать и без единой царапины – главное, верить, что творите правое дело.

Юный маркиз такому обороту дела явно не обрадовался (он жаждал пустить кровь самонадеянному противнику, это читалось на его возмущенном лице), но поклонился, принимая условия принца. Ренар же воскликнул в замешательстве:

– Ваше высочество! Я-то надеялся, что ваша мудрость позволит мне избежать позора! Ведь я отвратительный фехтовальщик, как вам известно! В старых добрых мужских спорах всегда предпочитаю пистолеты, да и то рука моя так дрожит, а дух столь слаб, что противники мои смеются надо мною и помирают в основном от хохота.

Юнец оживился, услыхав эту речь.

– Дорогой Ренар, но надо ведь и вам тренироваться иногда! – возразил принц. – Вы совсем обленились!

– Да, я ленив, – ничуть не обиделся граф, – зато жив!

– Таким и останетесь.

Придворные разошлись, освобождая место для будущей схватки. Колетт подошла к мужу, сосредоточенно отцеплявшему от пояса шпагу; граф передал смертоносное оружие слуге и кротко вздохнул.

– Ренар, вы не должны драться, если не хотите, – негромко произнесла Колетт. Она испытывала странное беспокойство и не могла понять его причин. Ведь ее муж – чужой ей человек, она даже не знает, может ли называть его другом. Так почему сжимается сердце? – Повод смехотворен, а его высочество все отменит, если вы попросите.

– Его высочеству не чуждо желание посмеяться, – негромко ответил граф. По его лицу невозможно было догадаться, рад он такому повороту событий или огорчен. – Я и вправду никудышный фехтовальщик, а потому все закончится довольно быстро.

– Но я волнуюсь за вас, – пробормотала Колетт.

– Это приятно.

– Ни черта вам не приятно! – прошипела она, внезапно обретя смелость. – Вы еле на ногах стоите, вы бледны! О, Ренар, прошу вас, откажитесь!

– Моя маленькая верная птичка, – промурлыкал он, – теперь – ни за что.

– Грядет забава? – Барон де Аллат возник рядом с Колетт будто из небытия, и она отодвинулась: от Кассиана пахло вином, винные пятна виднелись на рукаве дублета. Снова пьян. – Позвольте насладиться зрелищем вместе с вами, графиня!

Отказывать было неловко. Колетт растерянно пошла следом за Кассианом к группе, расположившейся вокруг принца, и опустилась в предложенное ей кресло. Барон встал рядом. Ренар, сохранявший глуповато-растерянный вид, поймал взгляд Колетт и вдруг ей подмигнул.

Принц сидел в своем кресле с высокой спинкой, любезно беседовал с девушками и ел виноград, незнамо откуда доставленный в конце весны. Маркиз де Дюблан прохаживался туда-сюда – видимо, старался не расплескать свое благородное негодование. Из домика прибежали слуги, принесли две затупленные рапиры, маркиз тщательно изучил свою, а Ренар – растерянно осмотрел. Повертев оружие так и этак, граф обратился к Генриху:

– Мой принц, мы не договорились о награде. Если победит сей достойный господин, он, наверное, захочет от меня извинений, не так ли?

– Извинений перед дамами! – воскликнул Дюблан. – И изысканного комплимента, который загладит ваше оскорбление!

– На вашем месте, маркиз, я бы не требовал от графа сочинить еще один комплимент, иначе состоится новая дуэль, – сказал, смеясь, Беарнец. – Если граф де Грамон проиграет схватку, он принесет извинения. А чего хотите вы, Ренар?