Все оттенки черного - Вадим Панов

— Спасибо, — прошептала она своему спасителю и обернулась, чтобы посмотреть на него.

На нее уставились безжизненные черные стекла странных очков старика.

— Вы?

— Это было последнее предупреждение, Елена Викторовна, — бесстрастно произнес старик. — Вам осталось пройти до офиса всего десять шагов. Крепко подумайте, прежде чем сделаете их.

Леночка вырвалась из его рук и побежала к спасительным дверям фирмы.

Вера любила разбирать утреннюю почту. Ей нравилось это странное для эры тотальной компьютеризации занятие, нравилось вскрывать конверты специальным ножом, доставать сложенные листы и просматривать их содержание. Это напоминало Вере детство, тихую пору, когда не существовало электронной почты, а телефонная связь была настолько плохой, что каждое слово приходилось повторять по нескольку раз. В те времена расстояние между близкими можно было преодолеть только с помощью писем, длинных и подробных. И теплых. Вера помнила, как ее родители читали обстоятельные рассказы от многочисленных родственников, разбросанных волею судеб по всем уголкам империи, и как тщательно и любовно писали ответные, не менее подробные сочинения.

Вера пришла в прохладный кабинет, с ногами забралась в большое кожаное кресло, стоящее у письменного стола, покосилась на гудящий компьютер, видимо, Костя что-то просматривал с утра и забыл выключить, бросила на стол ворох конвертов и вскрыла первый. Реклама.

«Дорогая Вера Сергеевна! Уникальный и единственный в своем роде…»

Для нее всегда оставалось загадкой, каким образом пронырливые агенты узнают имена неработающих богатых женщин для составления своих проникновенных и личных посланий. В первое время Веру это немного бесило, потом она привыкла. Вот и сейчас Вера без особого любопытства прочла о существовании в Москве необычайного косметического центра, лениво скользнула глазами по глянцевым фотографиям и отложила бумажку в сторону.

В следующем пакете оказались счета из телефонной компании, красочный буклет, несколько рекламных проспектов. В сторону все, кроме счетов. Не забыть напомнить о них Косте.

Толстое письмо от дяди Вали. Это интересно. Старик по-прежнему не признавал телефонов, не умел пользоваться компьютером и раз в месяц слал Вере длинное повествование о своем иркутском житье. Причем послания его были наполнены такими яркими красками, что читались как юмористические рассказы. Вера улыбнулась, не вскрывая, отложила творение дяди Вали в сторону и взяла в руки элегантный и дорогой конверт без обратного адреса.

«Госпоже Куприяновой Вере Сергеевне». Опять реклама?

Узкая полоска дорогой писчей бумаги, нервный мужской почерк: «Вера, мы должны увидеться. Мы должны обязательно увидеться с Вами. Поверьте, это очень важно! Важно для Вас. Аркадий Ивов».

Ниже той же рукой был написан адрес.

Странное письмо. Вера вспомнила высокий голос в автоответчике, умоляющий о встрече, и вчерашнюю историю с кассетой.

Что происходит?

Аркадий Ивов. Снова, как и в тот раз, слушая автоответчик, Вера поймала себя на мысли, что это имя ей смутно знакомо. Кто-то из деловых партнеров Кости? Институтский приятель? Друг детства? Ивов…

И вдруг она вспомнила. Ну конечно! Аркадий Ивов! Блестящий художник, яркой искрой пролетевший по звездному московскому небосклону некоторое время назад. Восторженные отзывы критиков, статьи в журналах, выставка в престижной галерее, слава. Вера вспомнила заносчиво важный голос Эммы Федосеевны, толстой и глупой жены крупного сибирского нефтяника:

«Я делаю себе портрет от Ивова, дорогуша, для гостиной». Тогда портреты от Ивова были в большой моде. Он писал их необычайно сильно, стараясь проникнуть в суть своих персонажей, он еще не стал ремесленником, а действительно старался творить. Потом Аркадий Ивов исчез. Неожиданно и бесследно. Кто-то говорил, что он отправился в Америку, кто-то уверял, что видел его в Париже, в Италии, но точно о его судьбе не знал никто.

Что ему надо от меня?

Заинтригованная Вера дотянулась до «мышки», вызвала в компьютере карту Москвы и ввела указанный в письме адрес. Через пару секунд на мониторе высветился результат запроса, и удивленная Вера тихо присвистнула. Частная психиатрическая клиника профессора Талдомского.

Ивов прислал ей письмо из сумасшедшего дома.

Как странно.

Вера выбралась из кресла, вытащила из пачки сигарету — теперь она не расставалась с ними, щелкнула зажигалкой и, выпустив вверх струю дыма, задумчиво прищурилась. Кассета, Ивов, сумасшедший дом. Цепочка прослеживается вполне логичная.

Вера так и не смогла объяснить себе вчерашние события. Она четко помнила, что было записано на кассете: в ожидании мужа просмотрела ее целиком и до сих пор не могла понять, как получилось, что на ней оказался фильм. Хуже всего было то, что она не смогла найти конверт, в котором прислали проклятую кассету, хотя Ольга Петровна клялась, что не выбрасывала его.

И совсем плохо было то, что Кот явно решил, будто она напилась.

Вера вспомнила то легкое презрение, которое промелькнуло в глазах мужа, перед тем как он вышел из кабинета.

«Как он мог подумать, что я пошла по пути богатых бездельниц, обалдевших от скуки и роскоши и глушащих никчемную жизнь вином и транквилизаторами?»

«А что он еще мог подумать? Вспомни, как ты выглядела».

Вера вздохнула, ей было стыдно. Она затушила сигарету, мельком посмотрела на свое отражение в зеркале и вскрикнула: вместо симпатичной темноволосой женщины на нее смотрела страшная, носатая старуха, с морщинистым лицом, потухшими, глубоко запавшими глазами и беззубым ртом.

О боже!

Кассета, Ивов, сумасшедший дом.

Страшная старуха в точности скопировала гримасу Веры, отчего ее лицо стало еще более ужасным.

Что происходит?

Кошмарная маска в зеркале стала изменяться: морщинистая кожа кусками отваливалась с лица, обнажая желтые кости черепа, нос провалился, из-под кустистых седых бровей вылезли белые черви. Отражение разлагалось, но не просто распадалось на куски, а словно бы проникало в душу Веры, наполняя ее зловонным туманом.

Туманом Зла. Нет!

Гниющий скелет рассыпался, и теперь в зеркале можно было видеть только обстановку кабинета. Ничего более. Вера нашла в себе силы и, подойдя к обезумевшему стеклу, встала на цыпочки и посмотрела вниз, словно надеясь увидеть отражение пола.

И увидела. Она увидела отражение паркетного пола кабинета, а на нем горстку праха, в которую обратилась старуха.

Вера закрыла глаза.

Кассета, Ивов, сумасшедший дом.

По-прежнему не открывая глаз, Вера сделала шаг назад и только после этого осторожно посмотрела на зеркало. Холодная поверхность отражала привлекательную темноволосую женщину. Очень испуганную.

Ивов, сумасшедший дом.

"Вера, мы должны увидеться. Мы должны обязательно увидеться с Вами. Поверьте, это очень важно!

Важно для Вас".

Вера рухнула в кресло, снова закурила, ее била мелкая противная дрожь, и посмотрела на монитор, на котором высвечивался адрес клиники профессора Талдомского.

Куприянов вернулся из «World Class» в глубокой задумчивости.

Несмотря на предпринятые усилия, а он тщательно расспросил не только Геру, но и уборщиков, массажистов, охранников, девушек в приемной, все они начисто отвергали всякую возможность того, что в зале мог быть кто-то еще, кроме него. Константину показывали записи на посещение тренажерного зала и даже сводили в женскую зону, чтобы продемонстрировать полное отсутствие в клубе каких-либо посетительниц. Черноволосую красавицу решительно никто не видел. В другое время Куприянов вполне поверил бы этим объяснениям, но на его губах еще оставался вкус прикосновения к стройным бедрам Анны, руки помнили волнующую упругость ее тела, а еще он то и дело ощущал легкий аромат мускуса. И сходил с ума. Об этом думали и все опрошенные служители клуба, получившие богатую пищу для разговоров на целый день.

Перебирая черные четки, Куприянов вошел в свою приемную, мельком кивнул Леночке и стремительно направился в свой кабинет.

— Костя!

— Потом!

Перед его глазами стоял непослушный черный локон, игриво падающий на красивое лицо Анны.

И только захлопнув дверь, он понял, что Леночка впервые назвала его просто по имени прямо в приемной, куда в любой момент могли зайти сотрудники.

«Она спятила?» — Раздражение.

Девушка открыла дверь.

— Мы должны поговорить.

— Проходи. — Продолжая перебирать четки, Константин плюхнулся в свое кресло и только теперь увидел глубокие царапины на лице секретарши. Он подскочил: — Леночка, что случилось?

— Я отвлеклась и чуть не попала под машину.

— Правда?

— Так я сказала сотрудникам.

— А на самом деле? — насторожился Куприянов.