Хроники империи, или История одного императора - Светлана Крушина

Вдруг она протянула руку и вынула изо рта у Марка платок.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Марк, — улыбнувшись, ответил Марк. — А тебя?

Женщина переменилась в лице и поспешно вернула платок на место.

Прошло довольно много времени, прежде чем посторонний звук нарушил их молчаливое бдение. Связанные руки Марка начали затекать, а женщина нервничала все сильнее и сильнее. Вдруг раздался треск такой силы, как будто через кусты ломилось стадо бешеных лошадей. Женщина вздрогнула и заставила Марка лечь, а сама осталась сидеть, напряженно вглядываясь в темноту. Потом она вздохнула, как ему показалось, с облегчением, и тихонько засвистела. Из зарослей на полянку вывалилась целая толпа рослых парней, от которых горячо пахло потом, кровью и железом.

— Хаген! — бросилась женщина к одному из них, высокому белобрысому красавцу с типично касотской физиономией.

— Джули! Да ты, оказывается, здесь! — изумленно отозвался тот. — Мы тебя потеряли. А кто это с тобой?

— Мы прихватили его из лагеря. Пес, кажется, считает его важной шишкой.

— Да ну? А где он сам?

— Не знаю… — ответила Джулия несколько растеряно. — Он разве не с вами?

— Нет.

— Клянусь Рондрой, он опять нашел неприятности на свою голову!..

Снова раздался громкий звук ломаемых веток, и все загалдели. Про Марка на время забыли, и если бы его не обступили так плотно со всех сторон, лучшего момента для побега было не сыскать. Наемники (а Марк окончательно утвердился во мнении, что это именно наемники, уж очень пестрый был у них говор) сосредоточили все свое внимание на Псе (так они называли высокого синеглазого парня), который, едва успев ступить на поляну, тут же грохнулся без сознания. В плече у него торчал арбалетный болт, и некоторое время все были заняты его извлечением. Хаген злился, Джулия нервничала, наемники галдели. Спокойствие сохранял лишь Марк да еще один парень, худощавый, со светлой косой до лопаток — он-то и взял на себя выполнение малоприятной процедуры. Невольно Марк проникся уважением и к его хладнокровию, и к выдержке Пса, который уже пришел в себя; когда болт извлекали из живой плоти, он только глухо рычал сквозь зубы и ни разу не вскрикнул.

— Ты сможешь плыть? — обратился к нему злой и нервный Хаген. — Учти, если тебе станет худо, никто тебя на себе не потащит.

— Я смогу, — ответил Пес тихо, но твердо.

— Хорошо. Дитрих, приглядывай за пленным. Все, двинулись.

Марка снова заставили подняться и поволокли за собой. Предстояло путешествие через ров; Марк догадался, что медейцы отыскали в подземелье лаз, через который и выбрались из осажденной крепости. Получится ли плыть со связанными руками и заткнутым ртом, он не был уверен, а потому крепко рассчитывал, что его развяжут. Но просчитался: безжалостные медейцы протащили его под водой на веревке, как баранью тушу, прямо в доспехе, который они не удосужились снять, и он едва не захлебнулся. Вынырнул он полуживой и белый до синевы, и еще долго не мог отдышаться. К счастью, заметив его состояние, изо рта у него хотя бы вынули кляп.

— Все здесь? Пленник цел? — едва выбравшись из воды, Хаген снова взялся распоряжаться. Очевидно, именно он был командиром этой живописной кодлы наемников. Он обежал цепким взглядом всех присутствующих и кивнул удовлетворенно. — Так, отлично. Теперь вот что: пленника отведите в Тюремную башню; раненых проводите к Рональду, а все остальные валяйте сушиться и отсыпаться, с утра вы все будете нужны Изоле. А я пойду к нему сейчас.

На шее Марка вновь натянулась веревка; не дав ему как следует отдышаться, его потащили дальше, к Тюремной башне, местоположение которой он знал слишком хорошо.

Когда, наконец, он оказался в кольце каменных стен, то сказал себе: какая ирония! Нежданно-негаданно, попасть в камеру, где четыре года назад держали наследного принца Медеи, Дэмьена Кириана. Ситуация повторялась в зеркальном отражении, с той лишь разницей, что медейцы, кажется, не были до конца уверены, какая важная персона попала к ним в руки.

— Дурацкая ситуация, — рассуждала сама с собой вслух Илис, трясясь в наемном экипаже по колдобистой проселочной дороге. — Сколько помню, всегда кто-нибудь разыскивал меня. Но чтоб я сама кого-то искала?!

И негодование ее было совершенно справедливым. С тринадцати лет Илис все время от кого-то пряталась, но от нее не прятался никто. Путешествуя по городам и королевствам, она знакомилась с множеством людей. С кем-то из них завязывались дружеские отношения, с другими, наоборот, возникало чувство острой взаимной неприязни. Но, расставшись с очередным приятелем (или приятельницей) Илис никогда не испытывала желания разыскать его снова и узнать, как он поживает.

Совсем по-другому дела обстояли с касотским князем Рувато Слооком. Получив от него два года назад письмо, общий смысл которого сводился к фразе: "Прощайте, Илис, мы с вами больше не увидимся", Илис испытала новое для себя ощущение. На душе у нее заскребли кошки, и неожиданно захотелось плакать… Впрочем, сентиментальное состояние скоро прошло, вместо него нахлынула привычная злость на касотца, который, как всегда, наводил тень на плетень. Больше всего Илис взбесило то, что он даже не счел нужным объясниться, сообщил только, что обстоятельства вынуждают его покинуть столицу.

Уже одно это настораживало: Рувато, страшный домосед (хотя и вынужденный), собирался куда-то уезжать! Обстоятельства, побудившие его к этому, должны были быть весьма необычные и серьезные. Илис свела все к двум словам: что-то стряслось.

Сунуться в Эдес лично она не рискнула, не хотелось сталкиваться с Барденом. Поэтому она принялась добывать сведения через осведомителей, задействовав свои новоприобретенные связи в материковой Сумеречной гильдии. Процесс затянулся. Действовать пришлось через длинную цепочку информаторов всех мастей, сама Илис не сидела на месте дольше двух месяцев, и ее приходилось каждый раз разыскивать заново; к тому же Рувато явно осознанно и тщательно скрывался. Илис попеременно злилась и грустила, несколько раз порывалась бросить поиски, но тяга к касотскому знакомцу была очень уж велика.

И вот, наконец, в один прекрасный день ей сообщили, что в неком старинном, но крайне запущенном и ветхом медейском поместье живет человек, внешность которого весьма точно подпадает под описание Рувато Слоока. Имя он носит, разумеется, совершенно другое, ведет жизнь тихую и очень уединенную, никуда не ездит и никого у себя не принимает, держит единственного слугу и выдает себя за мелкого обедневшего медейского аристократа. Сильно обветшавший дом находится в глухом месте, в стороне от наезженных дорог, хотя и не слишком далеко от столицы. Илис тут же воспрянула духом, наградила информатора золотом и отправилась в медейскую столицу. Там она наняла экипаж и поехала в гости к загадочному обедневшему аристократу, не сообщив заранее о своем визите.