Настоящий покойник - Александр Днепров

— Что с ними? — мельком взглянув на Петра, поинтересовался я.

— С этим, — он ткнул пальцем в сторону Мамонта, — не знаю, видать, чего-то травмировал, а второму пришлось успокаивающее прописать. — Петр сжал свой огромный кулачище, показывая, какого рода было лекарство.

В этот момент я сорвал наконец-то скотч, но не успел Дед нормально вздохнуть, как тотчас зачастил:

— Тикать трэба, хлопци, — начал он на украинском, но, спохватившись, перешел на русский: — Сейчас сюда приедут.

Я не стал уточнять, кто приедет.

— Все, быстро шмон. Какие бумаги найдете — с собой, — негромко сказал я и с удовольствием отметил, что для команды, которая работает вместе первый раз, мы действуем достаточно слаженно и четко. Скорее всего тут сказался личный жизненный опыт каждого. — Тебя били? — спросил я дядю Толю.

— Трошки. Вот этот, — показал он на лежавшего лицом вниз. — Немного в живот. Им сказали, чтобы на мне следов не было.

Я подошел к «туалетному» мальчику.

— Встать, — скомандовал я.

Он поднялся и взглянул на меня исподлобья:

— Ну и…

Закончить он не успел — после моего удара в печень дыхание у него перехватило, и его колени стали подгибаться.

— Говоришь, чтобы следов не было? — с ненавистью процедил я и, резко дернув его голову вниз, с силой выбросил навстречу его лицу правое колено. Удар получился настолько мощным, что на звук все невольно обернулись, но тут же продолжили прерванное занятие.

После столкновения колена с физиономией моего старого знакомого он без лишних слов вытянулся на полу с кровавой маской вместо оной. Глаза его были закрыты, рот прикрыт, но через рассеченную верхнюю губу было видно место, где секунду назад были зубы. Когда-то прямой, достаточно симпатичный нос сейчас выглядел как нос неудачливого боксера.

Я же от пронзившей мою ногу боли замер, обхватив поднятое колено руками, и точно окаменел. В этот миг мне тоже захотелось прилечь.

— Уфф! — сквозь сжатые зубы вырвалось у меня из груди, и я, с трудом распрямив ушибленное колено, поставил ногу на пол. — Уфф, — уже более сдержанно повторил я и посмотрел на лежавшего. — Старших обижать нельзя, — нравоучительно произнес я. И громко сказал всем, помогая Деду подняться: — Дергаем отсюда.

Обыск ничего не дал, за исключением очередного арсенала, состоявшего из нескольких пистолетов, причем разных систем — «вальтера», «ТТ», «браунинга» и еще одного неизвестной мне марки, нескольких коробок с патронами и двух глушителей.

— Они что, к войне готовятся? — удивленно ворчал Стас. — На кой хрен им столько? Это мы только у двоих полбагажника стволов огребли, а если проехаться по всем… — он задумчиво почесал затылок, — думаю, и «КамАЗа» не хватит.

Оружие мы решили не оставлять — судя по тому, какое развитие приобретали события, оно нам в ближайшее время понадобится.

Моя нога сильно болела, мне и самому идти было трудно, и я вынужден был передать дядю Толю на попечение Петра.

До машины мы добрались без приключений.

— Что произошло? — спросил я сидевшего рядом со мной Деда. В этот раз я решил ехать сзади, уступив переднее место Дуче: он в форме, так будет надежней, мало ли кому захочется проверить права Петра, а присутствие милиционера в машине в некоторой степени защищает от подобных проверок.

— Та ниче, — пожимая плечами, ответил дядя Толя. — Кто-то позвонил в дверь, я и открыл, а они мне железяку в зубы. «Молчи, — говорят, — старый хрен, а то пулю схлопочешь». Я хоть и пожил свое, но раньше указа всевышнего помирать не хочется. Хотя могли б и не предупреждать… я с перепугу и так онемел. Вытащили, значит, меня на улицу и сунули в милицейский «бобик»…

— А номер, номер не запомнили? — встрепенулся Дуча.

— Який там номер! — Дед вздрогнул всем телом, вспоминая, видно, свое приключение. — Я забыв, як меня звуть, а ты но-омер, — мешая украинские слова с русскими, произнес он, и в его голосе слышался явный упрек.

— Ну, может, хоть что-то вспомните? — умоляюще проговорил Дуча. — Может, имена какие называли или в машине особенность какая была? Они хоть в форме были?

— Нет, формы на них не было, но машина была милиционерская — эт точно. Ее пару раз вызывали, и водитель отвечал.

— Как вызывали? — раскачивал его Дуча.

Анатолий Иосифович сосредоточился и стал чесать указательным пальцем правой руки подбородок.

— Не помню.

— Ну, напрягите память, дядь Толь, — не отставал от него Дуча.

— Вспомнил, — помолчав, таинственно произнес Дед. — На руле заместо чехла змеиная кожа была. Он, водитель, значит, еще хвастался, что у кого-то на вещевом рынке забрал.

— Это уже что-то. — Дуча радостно потер ладони. — Может, еще чего, а, дядь Толь, не в машине, так в квартире — вас же там долго держали.

— А-а, — протянул Дед. — В квартире разговоры были, и много.

— Так чего же ты… — не заметив, что перешел на «ты», чуть не закричал Дуча.

— В квартире они не стеснялись. Тот, которому ты, Владуся, — Дед с благодарностью посмотрел на меня, — врезал, сказал, что меня опасаться нечего, так как жить мне осталось мало и рассказать я уже никому ничего не смогу.

— Ну-ну, — я придвинулся к нему поближе, — и что же там?

Дед как-то неопределенно покачал головой.

— Всего я, конечно, не упомнил, но шо-то они говорили о том, шо ты до Москвы не доедешь… — Он замолчал, чго-то вспоминая. — Як он сказав тебя в чем-то вывалять должны. Тока зачем тебя валять, я не понял.

— Завалить, наверное, — поправил его я и пояснил: — Убить, значит.

— У-у-би-ить? — протянул изумленно Дед. — А я-то и не понял. Во, бисовы дети. Потом им кто-то звонил по телефону. Хто, я не знаю, но, видать, якась шишка. С ним разговаривал той здоровый, шо двери открывал. Так он як солдат перед генералом вытянулся… а вот о чем они говорили, толком не помню… Ты извини, Владик, но я в таком состоянии был… как в бреду. Правда, шось они важное говорили. Я еще подумал, шо тебе надо будет рассказать, а потом… как вспомнил, шо меня скоро убить должны… — Дед поперхнулся, и его тело начало вздрагивать — я понял, что он плачет.

Увлеченный разговором с Дедом, я и не заметил, что мы остановились.

— А чего мы стоим? — Я взглянул на Петра.

— А куда ехать? К тебе ведь нельзя.

— Нельзя, и к дяде Толе нельзя, — вслух рассуждал я, пытаясь найти решение этой проблемы. И тут в моей голове мелькнула идейка. — А ну-ка давай на площадь Свободы. Думаю, есть место, где можно спрятать Деда. После этого обсудим, что дальше делать.

— Понял. — Петр рванул машину с места.

К счастью, Вика была дома и еще не легла спать. Что еще меня обрадовало — она была одна. Я, конечно, не имею в виду этого троглодита черной масти, который рявкнул на раздавшийся дверной звонок. Не знаю, как хозяйка дома, но этот вечно голодный гад был явно доволен моим приходом. Я это понял по его широко разверзшейся при виде меня пасти (это он так улыбается).

— Привет. — Я мило улыбнулся открывшей дверь Виктории. Она ответила на мою улыбку. — Чего зубы скалишь, рожа? — проговорил я и, заметив, как ее брови поползли вверх, а очаровательный ротик стал медленно открываться, поспешил добавить: — Это я не тебе — это я… ему. — Я взглядом показал на сидевшего за ее спиной пса и, уже обращаясь непосредственно к нему, спросил: — Чему радуешься, коняка? — И сам же ответил на свой вопрос: — Что, любимая косточка сама домой пришла? Ротик-то прикрой, а то, чего доброго, кишки простудишь…

— Чего в дверях стоишь? Проходи, — прервала меня Вика.

Я, поблагодарив ее кивком головы, пропустил вперед дядю Толю, просунулся в квартиру сам и, стараясь не делать резких движений, прикрыл за собой дверь.

— Я уж думала, ты вообще не появишься. — В ее голосе слышалась плохо скрытая тревога, а в моей душе запели птички. — Ну проходи же, чего застрял?

— Ты-ы, это… ну-у… Я не один, — решившись, выпалил я.

— Это я уже заметила.

— Мой дядя Анатолий Иосифович, — представил я Деда.

— Очень приятно. Вика, — ответила хозяйка квартиры и мило улыбнулась.

— Тут одна проблемка возникла, — ободренный ее улыбкой, продолжал я. — Дядю Толю надо на время спрятать… Всего дня на два, максимум три.

— Проходите, — как-то неопределенно ответила Вика, но улыбка на ее лице не исчезла. Это вселяло в меня надежду, что адресом я не ошибся.

Я слегка подтолкнул застывшего Деда от двери по направлению к комнате.

— Ты извини, Вика, но, к сожалению, я вынужден уйти, а Дед… дядя Толя тебе все расскажет. О’кей?

В ответ Вика лишь кивнула.

— Да, кстати, я ведь так и не знаю номер твоего телефона, — уже в дверях вспомнил я.

— Сейчас ручку возьму, — сказала она, направляясь в комнату.

— Не стоит, — остановил я ее. — Говори, я запомню.