Диана, Купидон и Командор - Бьянка Питцорно

Приска – отличная девчонка, хотя иногда ей нравится покомандовать, но не беспокойся, нет никакого риска, что она станет моей лучшей подругой. Прежде всего потому, что моя лучшая подруга – это ты, и я никогда не нарушу нашей клятвы. И потом, у Приски уже есть своя лучшая подруга Маффей Элиза. Но преподавательница литературы не позволяет им сидеть за одной партой и говорит, что они слишком много болтают, и поэтому всегда рассаживает их по разным концам класса.

Сегодня утром, когда я входила в класс, меня всю трясло от волнения. Я представляла себе, что все сразу же начнут меня рассматривать, как невиданное чудовище, и шептаться. Но никто не обратил на меня никакого внимания. Я не знала, куда мне сесть: во всем классе было лишь одно свободное место – за последней партой рядом с мальчишкой, и мне пришлось волей-неволей идти туда, и со стыда я чуть не провалилась сквозь землю. Он тоже весь побагровел как помидор.

Мы с ним единственная смешанная парта на весь класс – он тоже пришел последним и в классе у нас нечетное число девочек и мальчиков: нас девятнадцать, а их пятнадцать. Так что выбора нет.

Я боялась, что буду единственной из класса, кто ходит в очках, но, к счастью, это не так: еще две девочки и три мальчика носят очки, и никто не называет их очкариками. И косы тоже не только у меня: они есть еще у двух девочек. Но я единственная, кто носит и косы, и очки.

У Приски Пунтони короткие черные волосы, она расчесывает их на косой пробор и закрепляет приколкой, которая вечно падает. Кроме Элизы у нее есть еще одна закадычная подружка Розальба Кардано, она тоже из нашего класса. У них обеих тоже короткие волосы. Если бы только мама позволила и мне остричь косы!

Школа находится недалеко от виллы «Верблюд», минут пять пешком. Утром меня провожала Мария Антония – я же не знала дорогу, но обратно я уже пришла сама. А за Дзелией всегда ходит Галинуча, потому что та еще слишком маленькая.

Дзелия в восторге от своего нового класса. Представь себе, она уже завела себе кавалера: тот сидит за первой партой. И это после того, как он дернул ее за волосы и обрызгал водой в туалете! Я в ее возрасте не была такой глупой и знала, как держать мальчишек на расстоянии.

Моего соседа по парте зовут Паломбо Лоренцо, и он родом с континента. Все лицо в веснушках, да еще и краснеет как помидор всякий раз, когда к нему обращаются преподаватели. И на год младше, потому что перескочил пятый класс[8].

Среди девочек нашего класса многие тоже перескочили пятый: все те, что ходили в начальную школу в один класс с Пунтони и Маффей. Одна из них – дочь маминой подруги Звева – видела бы ты, что за красавица! Черные волнистые волосы, зеленые глаза и такой пышный фартук, что он похож на бальное платье. Мама наказала мне подойти к ней, познакомиться и сказать «Я дочь Астрид Мартинец». Чтобы подружиться. Но я стесняюсь. И вообще, я пока не знаю, нравится ли мне она, эта Звева. Приска Пунтони, например, терпеть ее не может. Она говорит, что их вражда началась еще с начальной школы.

На завтра нам не задали никаких уроков, потому что у некоторых еще нет всех учебников. Но Пунтони все равно предложила зайти ко мне после обеда, чтобы рассказать, что они проходили в прошлом году, и показать свою тетрадь с заданиями на летние каникулы. Видела бы ты ее тетрадь с сочинениями! Толще, чем любая книга, и исписанная до последней странички. И список книг, которые она прочла за лето, кажется бесконечным, и среди них книги для взрослых, толстенные, как например «Отверженные» Виктора Гюго. Зато я намного чаще, чем она, ходила в кино, и у меня четыре полных альбома с фотографиями актеров, тогда как она не закончила даже один.

Приска Пунтони рассказала мне о наших преподавателях: она знает их с прошлого года, и сказала мне быть настороже с учительницей литературы, потому что, если не угодишь ей с самого начала, то этого уже никак не исправить. Приску, к примеру, учительница терпеть не может и говорит, что она задирает нос и всегда желает выделиться, потому что та в первый день прошлого года пришла в школу без фартука и в брюках. Но это не ее вина, ее одела так мама, поскольку они только что вернулись из отпуска на континенте и еще не успели купить школьную форму. Всего лишь один день! И еще преподавательница не любит ее из-за того, что Приска, тоже в прошлом году, написала в сочинении, будто, когда вырастет, хочет стать писательницей. Учительница сказала, что она чересчур самонадеянна и что, когда вырастет, сможет зарабатывать себе на хлеб самое лучшее работая стенографисткой.

Еще Приска посоветовала мне никогда не писать правды в сочинениях – лишь повторять другими словами то, о чем говорится в школьных учебниках. И чтобы я не дай бог не проговорилась, что мне нравится ходить в кино, потому что учительница считает, будто кино – это не культура. Наверняка она тоже (преподавательница, не Приска) думает, что Командор – это выскочка и невежа. Будем надеяться, что она не станет придираться ко мне лишь из-за того, что я его внучка.

Приске ужасно понравилась вилла «Верблюд». Она сказала, что опишет ее в романе. И что хотела бы показать ее Элизе и Розальбе. Хоть бы Командор не рассердился, если приглашу их всех вместе!

Приска сказала, что опишет в своем романе и историю мамы и Манфреди, и она полностью согласна со мной, что нужно было нанять частного детектива и засадить его в тюрьму, до тех пор пока он не отдаст нам все украденные деньги.

Ну вот, лист уже заканчивается, а я только и делаю, что болтаю о себе! Как ты, Тереза? Все еще в старом классе? У тебя есть новые учителя? А одноклассники? На уроках рисования вам наконец позволили срисовывать голых людей или по-прежнему только бутылки, чашки и груши? А в нашем доме все еще идут работы?

Каждый раз, когда я думаю о Лоссае, у меня на глаза наворачиваются слезы. Поскорей бы Рождество! Пиши мне! Обнимаю тебя. Я навсегда останусь твоей лучшей подругой. Навсегда, навсегда, навсегда!

Верная тебе до самой смерти

Глава восьмая,

в которой играют в испорченный телефон

Диана надеялась, что мама после неловкости первых дней перестанет наконец быть отшельником и проявит какой-то интерес к жизни, хотя бы к жизни своих дочерей, которые сталкивались с вещами новыми и интересными. Да и к своей тоже. Не может же она провести всю свою жизнь закрывшись в комнате и играя на фортепьяно!

Иногда Диана и Дзелия слышали, как она пела, все время один и тот же романс:

Белой акации гроздья душистыеВновь аромата полны,Вновь разливается песнь соловьинаяВ тихом сиянии чудной луны!

Помнишь ли лето, под белой акациейСлушали песнь соловья?..Тихо шептала там чудная, светлая:«Милый, поверь мне! Навек твоя».

Годы давно прошли, страсти остыли,Молодость жизни прошла,Белой акации запаха нежного,Верь, не забыть мне уже никогда.

От Галинучи они знали, будто после смерти бедного папы мама, назло свекру и всем городским сплетникам, не пожелала одеться в траур. Она говорила, что девочки еще слишком малы и черный цвет негигиеничен и что она не желает наводить на детей еще больше грусти.

Но на этот раз, хотя ничто и не намекало на то, что Манфреди больше нет в живых, мама оделась в черное с ног до головы, перестала делать химическую завивку и стала завязывать волосы в низкий шиньон на затылке (что великолепно ей шло, и она прекрасно об этом знала. В одну из своих редких прогулок она отправилась к фотографу и заказала ему свою фотографию в профиль, художественный фотопортрет на плотной матовой бумаге, тонированной под старину и с широкой белой каймой. Мама заказала четыре копии: одна стояла у нее в рамочке на фортепьяно, две она дала дочерям для их новых комнат и последнюю, наверное, потеряла или держала где-то в шкафу, потому что Диана больше нигде ее не видела).

Мама выходила из своей комнаты – конечно же, когда Командор был на работе – лишь для того, чтобы позвонить своим подругам. Их в Серрате у нее было много, но она никогда не приглашала ни одну на чашку чая, как раньше в Лоссае. На вопрос Дзелии почему, мама ответила, что стыдится принимать их в таком вульгарном доме и окружении.

Она отказывалась иметь какие-либо связи с родственниками с двух нижних этажей. Тетя Лилиана и тетя Офелия поднимались пару раз, чтобы навестить ее, но постоянно натыкались на мигрень, о которой с тысячами извинений и с предложением зайти в другой раз объявляла Галинуча или одна из девочек. Пока те не поняли, что к чему, и перестали показываться.