Год, в котором не было лета. Как прожить свою жизнь, а не чужую - Ирина Летягина

однажды сходила туда погулять и случайно познакомилась с местным пиратом. Я шла по марине и разглядывала лодки, одна привлекла мое внимание. Она стояла без мачты, на палубе громоздился старый процессор без крышки и разбитый монитор, рядом на пирсе валялись куски дерева, старое кресло без ножки и консервные банки. Сам капитан не имел половины зубов. Одежда местного Джека Воробья была похожа на его лодку: штаны и куртка представляли собой одно большое масляное пятно в дырках. Но выглядел он счастливым хиппи.

Все в порту, похоже, считали его сумасшедшим. Владельцы других яхт, когда увидели, что я стала разговаривать с пиратом, знаками типа «псс» показывали мне, чтобы я побыстрее убиралась оттуда. А мне пират казался странным, но интересным. Его немытый вид меня не смущал, юридическая работа и не таких персонажей мне показывала.

Капитан рассказал мне о своей мечте. Он купил поломанную яхту за один евро и сам ее восстанавливал. Это та самая яхта с отломанной мачтой, которую я увидела, как только вошла в порт. Прошлый хозяин яхты не хотел больше платить за аренду места в порту и буквально подарил Джеку свой корабль, передав обязанности по оплате арендных платежей за швартовку в порту.

Кроме этой яхты с монитором на корме, у пирата есть еще одна яхта, которую он держит в гараже своего друга. Он планировал соединить две эти посудины вместе, сотворив подобие катамарана. После пятнадцати минут общения он предложил мне стать его компаньоном, сказав, что вдвоем мы быстро починим яхту, соединим ее со второй и пойдем вместе на Карибы. В следующую секунду я представила себя его штурманом в такой же грязной одежде, поедающей трехдневные макароны с томатным соусом, консервная банка из-под которого год валялась на пирсе. А потом посередине океана две лодки катамарана расходятся в разные стороны, мы тонем, и нас поедают акулы, которым на чистоплотность жертв наплевать. Мотнув головой, я прогнала мысли о таком путешествии и ответила: «Благодарю за предложение. Надеюсь, в следующем сезоне мы встретимся на Карибах». Капитан расстроился, что я отказалась от такой выгодной сделки, и пошел отлить в океан прямо с пирса. Ну правда, к чему церемонии?

На его корабль я даже зайти не отважилась. На входе лежали стопки книг и журналов, недельные макароны на тарелке с мухами, полные, полупустые и пустые бутылки пива стояли повсюду. Я боялась нарушить равновесие этих пирамид и оказаться заживо погребенной под ними, не имея в своих венах крови египетских фараонов. Буковски говорил, что стоит бояться мужчин с чистыми кухнями. Вот пирата бояться вовсе не стоило, по логике мэтра американской литературы.

На прощание капитан напомнил, что его предложение в силе, если я вдруг передумаю. Не знаю, когда он построит свой катамаран, надеюсь, крепления будут надежными, и Джек Воробей благополучно дойдет до Карибских островов.

Маяк

У земли много краев. Я стояла на одном из них возле Гибралтарского маяка. Впереди меня был океан. Ветер отдавался свистом в ушах. Быстро перемещаемые воздушные массы били в легкие так сильно, что перехватывало дыхание. Волосы, выцветшие под солнцем, мотались туда-сюда вдоль лба и щек. Над Испанией было солнце, над Гибралтаром – тучи. Океан волновался белыми гребнями пены, злился, не было в нем спокойствия. В маяке не прекращалось движение луча по часовой стрелке. Фонарь внутри крутился, крутился.

Этот маяк был моим любимым местом в Гибралтаре. Здесь я была одинокой, и мне было хорошо. Я была наедине с собой и со стихией. Я ее боялась и любила одновременно. К стихии я стремилась, на нее хотела быть похожей. В тот день мне взгрустнулось. Я была сама не своя. Мысли хаотично возникали в моей голове, не давая отдыха.

Я вдали от дома, живу на яхте с людьми, которых я совсем не знаю, на носу Новый год. Мимо меня прохаживались довольные парочки. Вечером они вернутся в свои дома, вместе приготовят ужин, станут придумывать новогодние подарки для родных и близких. А я что? Я моталась по миру, собирая свое сердце по кусочкам, чтобы оно снова стало целым.

Перед началом путешествия я узнала, почему моряки носили серьги. Если они погибали, на деньги, вырученные с продажи серег, устраивались похороны, чтобы команда и родственники не несли бремени расходов на себе. Я покрутила свое колечко, лежавшее в кармашке. Если его продать, вырученных денег как раз хватит, чтобы мои родственники не были никому ничего должны. Я хотела бы быть готовой к смерти каждую минуту, не откладывая жизнь на потом. Мне хотелось гармонии в отношениях с близкими, чтобы они знали, что я их люблю. Мне хотелось гармонии в отношениях с миром. Мне хотелось не бояться смерти. Пусть она придет не как избавитель, но как учитель, как друг. И вовремя, чтобы я успела досказать, дописать, дотанцевать, достроить, дорисовать.

И вроде бы все было хорошо, но меня почему-то обуревали сомнения, с которыми я не могла справиться. Лодка была найдена, таблетки от морской болезни куплены. Я должна радоваться, а в сердце роились вопросы. Справлюсь ли я? Туда ли я иду? Той ли дорогой? Как не оступиться, не ошибиться? Мне было страшно, что все сорвется. Я не знала, как с этим справиться.

При этом я осознавала, как много всего интересного может быть в жизни, кроме работы, карьеры, стремления к успеху, сроков и проектов.

Оказывается, можно каждый день просыпаться в новом месте, жить на лодке, можно путешествовать десять лет подряд. Единственной проблемой в жизни может быть выбор места для отпуска. Можно жить на улице, и никто за это не осудит. Можно сблизиться за несколько дней. Можно сидеть на скале и наблюдать, как чайки бросаются в океан. Можно мыть посуду соленой водой. Можно реализовать самую сумасшедшую мечту с любым количеством денег. Можно получить поддержку отовсюду, особенно когда совсем ее не ждешь. Можно брать детей из детского дома. Можно переехать жить в Ливан. Можно быть веселым или грустным где угодно, несмотря на обстоятельства, в любой точке земного шара есть место радости и есть место грусти.

В тот день я грустила рядом с маяком, который по часовой стрелке разбрасывал луч света на многие километры, чтобы корабли не сбивались с курса.

Рождественский сочельник

В рождественский сочельник мы вместе с Майклом пошли делать мыльные пузыри на центральную площадь Гибралтара. Майкл заранее приготовил ведро, упаковку моющего средства и глицерин, который позволял пузырям долетать до неба и не