Тюрьма и воля - Михаил Ходорковский

Вдруг, что называется, «пробило». Не могу ни о чем больше думать, целый день в голове жена. Ей плохо. Ну полная чушь. Тем не менее ощущение настолько острое, что делаю запись в дневнике (единственную такого рода) и на следующий день связываюсь с адвокатом. Нет, вроде все в порядке. Ну у меня «отхлынуло». Тем не менее, когда на свидание приезжает жена, спрашиваю. Оказывается, ее прихватило. Температура под 40° целый день. Больше у меня такого не случалось, но теперь я во многое готов верить.

Тюрьма и воля

Тюрьма является как бы увеличительным стеклом для наблюдения за общественными процессами.

Когда в стране резко снижался уровень жизни, то через некоторое время в тюрьме питались травой в буквальном смысле этого слова. Последний раз, по рассказам, такое случалось в 1999–2000 годах. Счет дистрофикам, как рассказывают, шел на десятки и сотни.

Я этого, к счастью, не застал, но был поражен наличием полностью безграмотных молодых людей. То есть вообще не умеющих в свои 20 с хвостиком лет ни читать, ни писать.

Я был свидетелем смены «контингента» в Матросской Тишине, когда на место маньяков и уличных преступников в массовом порядке стали поступать люди, у которых рейдеры в погонах отнимали собственность.

Я наблюдал, как, отдав собственность, они выходили со сроками и без.

Я видел, как в тюрьму пошли правоохранители и их подручные из числа «коммерсантов», пострадавшие в ходе междоусобных войн ведомств, как с недоверием восприняли медведевские инициативы и как стали спустя некоторое время благодаря им выходить на свободу, возвращать свое добро. Пусть пока частично.

Нет, в тюрьме, несмотря на все ограничения, многое хорошо заметно из того, что происходит на воле.

Человек в тюрьме, несомненно, меняется. Тюрьма сходна с инвалидностью, когда одни, неработающие, системы восприятия восполняются обострением других. Взамен сократившемуся количеству внешних раздражителей приходит большая чувствительность к остающимся.

Те, кто долго находится в тюрьме, любят смотреть мультфильмы, острее реагируют на события во внешнем мире, гораздо тоньше ощущают окружающих. Выходившие после долгой отсидки на волю рассказывают, что первые несколько месяцев читают людей как открытую книгу. Потом «сверхвосприимчивость» проходит.

Несомненно, тюрьма меняет и этические нормы. Особенно в молодых, не устоявшихся головах. Если на свободе 95 % людей в обычной жизни вранье считают чем-то не очень хорошим, а жестокость не относят к норме, то в тюрьме все не так.

Врать нельзя «своим», красть нельзя у «своих». Жестокость — норма. Причем такие правила навязываются не только (а может, и не столько) преступным сообществом. Это правила, по которым живут «сотрудничающие с администрацией» и сама «администрация». «Зона» — большая деревня. Здесь все, всё и про всех знают. Да никто особо ничего и не скрывает: «опера» всех «разводят» и подставляют, все и всё воруют, в ШИЗО бьют (впрочем, не только в ШИЗО), услуги покупают и т. д. Может, только торговля наркотиками идет сравнительно негласно. Хотя и про наркотики в общем все известно. Я лично, например, только в «зоне» увидел гашиш в брусках, «пятаки», «химки», марихуану, которую в сезон курили почти все. Странный, сладковатый дымок. Очень характерный…

Вообще-то смешно. Приехав в «зону», я сначала не мог понять: люди ведут себя как пьяные, а запаха нет. Потом понял…

Человек или человек-компьютер

Меня лично тюрьма тоже, несомненно, изменила, несмотря на то, что я сюда попал, будучи уже взрослым и устоявшимся человеком. Наиболее сильной переоценке подверглось понимание важности отношений с близкими людьми, семьей. Да и понимание мира стало несколько другим. Думаю, по моим статьям это заметно. Хотя точнее всех эти изменения оценит моя жена, когда мы наконец опять встретимся.

Происходят ли в тюрьме вспышки злости, отчаяния, можно ли себя контролировать? Да, да и да. И отчаянье бывало, и злость. Мне помогает выплескивание подобных эмоций на бумагу. Собственно, и в обычной жизни себя приходилось «очень контролировать».

Окружающие считают меня безэмоциональным. Человеком-компьютером. Возможно, где-то это и так. Порог эмоционального возбуждения у меня действительно необычно высок. Чтобы разозлить, надо чтобы произошло что-то поистине необычное.

Вообще, конечно, хотя все понимаешь, сначала очень задевает явная несправедливость происходящего даже в мелочах.

Первое судебное заседание в Басманном суде было для меня шоком. Тебя попросту не слышат. Эй, погодите, а обосновать? Может, вы все придумали? Почему ваше слово дороже моего? Почему из-за вашей паранойи я должен сидеть в тюрьме?

Твои вопросы никому не интересны. Как и пустая бумажка закона.

Думаете, не накатывает? Накатывает. Просто с какого-то момента начинаешь понимать: попал в плен к инопланетянам. Они — не враги, не фашисты, просто «чужие», с похожей внешностью. Говорить с ними не о чем. И успокаиваешься.

Со временем я стал воспринимать тюрьму, суды, следователей как явления природы, которые можно изучать, но на которые не нужно эмоционально реагировать.

Эмоционально здесь самое тяжелое — неизвестность. Не того, что произойдет лично с тобой, а происходящее дома, с семьей, с друзьями. Причем иногда проходят дни и даже недели, прежде чем появляется ясность. Возможность что-то узнать, переспросить. Конечно, телефонов в тюрьме хватает, и для многих это спасение, но далеко не всем они доступны. Мне, например, нет.

Хотя и твою собственную судьбу держат в тайне даже по мелочи. Такое психологическое давление. Куда вызывают, зачем ведут — никто и никогда не скажет. «С вещами», «без вещей», «с документами», «без документов», «по сезону» (в смысле надеть верхнюю одежду).

Более того, если приходит следователь и приносит документ или документ приходит в тюрьму, а ты встречаешься с адвокатом, то документ тебе вручат обязательно «после». Цель понятна: чтобы не мог посоветоваться хотя бы еще несколько дней.

Унизительные обыски, которых бывало в Чите до шести в день, постепенно становятся безразличны. Плохо, конечно. Планка человеческого достоинства изменила свой уровень. Увы.

Тем не менее, если не хочешь опуститься, надо бороться в своей душе за каждую бытовую мелочь. Регулярная зарядка, чистота, ежедневная работа, вежливость в общении с любыми людьми — вроде все просто и естественно, но не тогда, когда из года в год тебя пытаются сломать «безнадегой», забвением, размывающими тюремными традициями.

Тюремное общество