Секретный модуль - Валерий Рощин

– Сейчас я снова работаю в России.

– Наверное, весь в серьезной науке?

– Нет. Я состою в общественной организации «Открытое общество».

Далекий от политических интриг химик пожал плечами:

– Извини, ничего о таком не слышал.

– Организация основана фондом одного очень известного миллиардера. Мы занимаемся благотворительностью и помогаем таким, как ты. Понимаешь?

– Не совсем.

Гольдштейн покосился на семилетнюю девочку, неподвижно лежащую на соседней кровати, и, наклонившись к однокашнику, негромко уточнил:

– Мы хотим вытащить вас отсюда.

– В Москву?

– В Москве твоего лица не восстановят, а дочери не вернут нормального психического состояния. Ты же сам все прекрасно понимаешь: там будут бесконечно вымогать деньги, а реальной медицинской помощи не окажут.

Глаза Александра Яковлевича, не мигая, смотрели на бородатого человека сквозь узкие щели меж бинтов.

– Мы вывезем вас в Германию и отдадим в руки лучших европейских врачей, – напористо сказал тот. – Тебе ведь не надо объяснять, на каком уровне там медицина?

– Я в курсе…

– Согласен?

Успенский снова приподнялся на локте и поглядел на дочь. В ее позе, в неподвижности и сложенных на груди ручках было что-то страшное. Что-то от египетских мумий.

Гольдштейн напирал:

– Ни о чем не думай – мы все устроим. Подготовим все документы, оплатим переезд и пластическую операцию. Нам нужно лишь твое согласие.

– Саша, ты гарантируешь моей дочери и мне полное выздоровление?

– Ты же ученый и знаешь: врачи никогда таких гарантий не дают. Но я обещаю максимальную поддержку. Ту поддержку, о которой в пределах России не может идти и речи.

Обессиленно упав на подушку, Александр Яковлевич прошептал:

– Согласен…

Глава первая

Российская Федерация, Москва – Иркутск – восточное побережье Байкала. Наше время

Из Москвы до Улан-Удэ отряд вылетел на небольшом «конторском» самолете, багажное чрево которого не уместило и половины туго набитых снаряжением сумок. Остатки пришлось трамбовать в хвостовую часть комфортабельного салона.

И вот мы парим над просторами родины. Пересекли ее «хребет» – Уральские горы, добрались до «легких» – бескрайней тайги восточной Сибири…

Рядом сидит давний друг – Георгий Устюжанин. Мы балуемся коньячком из тонкой фляжки; на столике горячий кофе, лимон, шоколад. Большинство моих ребят спят, и только Миша Жук зачитался книгой.

– Это ж надо – лаборатория на дне Байкала! – негромко бурчит Георгий. – Интересно, что же они изобретают на таких засекреченных объектах?

– Полагаю, не зубную пасту и не косметику.

– А что?

– Я владею информацией, сложенной из намеков одного известного нам господина.

– Горчакова?

– Так точно.

– Лучше довольствоваться его намеками, чем лететь непонятно куда и доставать со дна неизвестно что, – разливает очередную порцию Устюжанин. – Выкладывай.

В чем-то мой товарищ прав. Во всяком случае, на Байкале мы гости нечастые – до сего дня были там дважды, а в его чистые прохладные воды погружались всего раз.

– Ладно, слушай…

Устюжанин умеет хранить секреты, и я со спокойной совестью пересказываю полученную из уст шефа информацию.

– Подводная лаборатория «Ангар-004» расположена в тихой бухте на глубине пятидесяти метров. Над ней пыхтит дизель-генераторами платформа с аппаратурой обеспечения и сменными группами ученых. В одном из модулей лаборатории пара засекреченных химиков экспериментировала с некой адской смесью из мощных неотропов и подавляющих волю психотропных добавок. Эксперименты подходили к концу – пару дней назад на поверхность должны были поднять образцы полученного газа. Но вместо этого из лаборатории поступил сигнал бедствия.

– Женя, ты только что изнасиловал мой мозг терминами, которых я до сегодняшнего дня ни разу не слышал, – возмущается мой товарищ.

– Я тоже был не в теме, если не считать парочки историй об использовании спецслужбами психотропных препаратов для развязывания языка.

– Ты про «сыворотку правды»?

– Не совсем. Горчаков ознакомил меня с сопроводительной запиской под грифом «совершенно секретно» – там все гораздо серьезнее. Короче говоря, неотропы повышают устойчивость организма к различным повреждающим факторам и экстремальным нагрузкам, а добавки открывают в башке какие-то каналы, подготавливая головной мозг к внешнему воздействию с помощью каких-то волн.

– И под воздействием этого комплекса человек становится послушным роботом. Я правильно понимаю?

– Правильно. Только не роботом, а зомби. И, не дай бог, приказы ему будет отдавать какой-нибудь тип с маниакальными замашками…

Вникнув в суть, Устюжанин молчит. И я его отлично понимаю: когда шеф нарисовал безрадостную картину, похожую на кино про апокалипсис, я тоже пару минут затруднялся издавать членораздельные звуки…

* * *

На аэродроме Улан-Удэ группу поджидают два военно-транспортных вертолета. Пока мы перебрасываем в них шмотки, Горчаков кому-то звонит, что-то уточняет…

– Садитесь! – мрачно командует он, покончив с согласованием. – Нас уже ждут.

Лететь полторы сотни километров. Ровно через пятьдесят минут пара «восьмерок» присаживается на краю одной из бухт восточного побережья великого сибирского озера. И в третий раз за день мы кантуем проклятые сумки…

К северу от площадки, где примостились вертолеты, раскинулся рыбацкий поселок. От южной околицы поверх водной глади ровной дорожкой стелется пирс. А в нескольких километрах от берега линию горизонта разрывает контур плавучей платформы, куда нас готовится перебросить катер.

– Не задерживаемся, – снова подгоняет генерал. – Чем раньше прибудем на место, тем скорее вы примете горизонтальное положение. И обещаю до завтрашнего утра вас не трогать…

Тоже мне благодетель. Скоро и без вашего разрешения в здешних местах наступит ночь. А мы при луне работаем крайне редко.

Погрузка закончена. Взревев дизелем, катер с легендарным именем «Ермак» отчаливает от пирса и берет курс на платформу…

* * *

Перемахнув с борта катера на прямоугольную «террасу», поднимаемся по шаткому трапу вдоль серого борта приличной по размеру посудины. Судя по некоторым едва уловимым чертам, когда-то она была обыкновенной баржей, а после капитального ремонта и столь же основательной переделки превратилась в плавучую платформу.

Мы на месте, но расслабляться рано – следуя отработанной традиции, предстоит выстроиться цепью и поднять на палубу около тридцати тяжелых сумок. Горчаков что-то обсуждает с местным начальством, а мы приступаем к утомительной работе…

Внезапно на помощь приходят несколько крепких парней в одинаковых футболках. Выстроившись такой же цепью на основной палубе, они доставляют наш багаж внутрь надстройки.

– Случаем, не из Северобайкальска? – интересуюсь у ближайшего помощника.

– В основном оттуда, – мрачно отзывается он.

В Северобайкальске расквартирован отдельный морской учебный центр, готовящий водолазов и мотористов для частей внутренних войск МВД. Из двух моих визитов на Байкал один пришелся аккурат на данное заведение, куда я был приглашен на учебно-методические сборы водолазов-взрывников в качестве эксперта. Центр подготовки оставил двойственное впечатление: с одной стороны – серьезность задач и насыщенная программа обучения; с другой – слабость учебно-технической базы и нищенские зарплаты инструкторского состава.

Заселяемся в довольно комфортабельные каюты и топаем в кают-компанию на ужин. Хорошая трапеза не помешает – мы изрядно проголодались, да и запахи камбуз источает ароматные. Вскоре каждому из нас подают по большой тарелке с тушеной капустой и филе байкальского омуля. Капуста – так себе, зато омуль – объедение!

Горчаков и местное начальство оказываются за соседним столиком. Наслаждаясь хорошо прожаренной рыбой, слышу обрывки разговора:

– … Все шло по плану, спокойно и без происшествий. Накануне состоялся сеанс видеосвязи с руководителем смены – ученым-биологом Николаем Амбарцумяном. Он выглядел бодро и сообщил, что контингент подводной лаборатории с нетерпением ждет «курьеров» и двух молодых ученых. А также упомянул об остром заболевании гастритом сотрудницы специального модуля Маргариты Паниной.

– Гастритом? – переспрашивает генерал.

– Да. Это был условный сигнал. На самом деле Панина чувствовала себя нормально, а сообщение означало, что вещество, над которым трудились химики в секретном модуле, получено; контейнер с его образцом готов к подъему на платформу.

– Занятно. И после сеанса связи вы отправили вниз смену?