Ненависть и прочие семейные радости - Кевин Уилсон

– Прежде чем сдать окончательный вариант, я пришлю тебе статью, – пообещал Эрик, – дабы сверить цитаты и убрать несовпадения в нашем воспроизведении событий.

– Нет, я, как и все, подожду выпуска.

– Мне тебе позвонить потом или…

– Просто уходи, – оборвала его Анни, не имея ни малейшего желания узнать, что могло последовать за этим «или».

– Я правда считаю, что ты потрясающа…

Но Анни уже прошла в ванную и заперла за собой дверь.

Может, она сходит с ума? Она не ощущала себя сумасшедшей, однако все же была уверена, что нормальные люди себя так не ведут.

Послышалось, как открылась и закрылась входная дверь.

Анни прижала к лицу полотенце, вообразив, что она – гигантский, не знающий пощады полумедведь-получеловек. Что всех своих врагов она втоптала в землю, расхлестав их кровь по сторонам, и над головой уже нетерпеливо кружат грифы. Она перебила всех, кого надо было уничтожить, и, наконец выдохшись, сделав все, что надо было сделать, – если и не правильно, то, по крайней мере, по справедливости, – она заползла в берлогу, глубокую и темную, и, насытившаяся, на долгие месяцы впала в спячку в ожидании прихода новой весны.

Анни посмотрела на свои руки: правая кисть была багровой и распухшей, возможно, даже сломанной. Ей никогда не удавалось что-либо разбить и ничего не повредить себе самой.

Вернувшись в кухню, Анни сложила грязную посуду в раковину. Потом взяла трубку, набрала рабочий номер Салли – и тут же ее переключили на голосовую почту.

– Салли, – сказала она, как всегда, развернувшись лицом к солнцу, – я, кажется, снова тебя подвела.

Художники: Калеб и Камилла Фэнг

Никто из Фэнгов не мог этого отрицать: Бастер был поистине прекрасен. Когда он вышел на авансцену в аляповато расшитом блестками вечернем платье, с белокурыми локонами, упруго подпрыгивавшими в такт его твердым уверенным шагам, остальные члены семьи начали верить, что он и в самом деле может победить.

В то время как мистер Фэнг непрерывно снимал происходящее на видеокамеру, его супруга крепко сжала руку дочери и прошептала:

– А ведь у него получится, Анни! Твой братик точно станет Маленькой мисс Клеверок.

Анни вгляделась в Бастера, в его застывшее от невыразимого счастья лицо – и тут же поняла, что для ее братца все это далеко уже не просто художественная акция. Он и вправду жаждал получить эту корону.

Двумя неделями раньше Бастер наотрез от этого отказался:

– Да не стану я ходить в платье!

– Это не совсем платье, это вечерний наряд, – увещевала его миссис Фэнг, – можно сказать, разновидность костюма.

Но девятилетнего Бастера нисколько не проняли эти словесные тонкости.

Мистер Фэнг, незадолго до того потративший добрую часть гранта от Фонда Йозефа Бойса на приобретение профессиональной видеокамеры «Panasonic» с возможностями оцифровки вместо того агрегата, что разбил один сильно взбешенный работник зоопарка, зумом увеличил в кадре лицо сына, аж сжавшееся от отвращения, и произнес:

– Люди искусства славятся упрямым нравом.

Тогда миссис Фэнг, устремив взгляд в камеру, очень вежливо попросила мужа выйти из комнаты.

– Пусть лучше Анни туда пойдет, – предложил Бастер, испытывая от родительских фантазий неотвратимый приступ клаустрофобии.

– Если Анни победит в конкурсе красоты, – стала серьезно объяснять ему мать, – это уже не явится художественным размышлением на тему гендерных предпочтений, искусства воплощения и мужского влияния на понятие красоты. Победа Анни есть вполне предрешенный исход, status quo.

С этим Бастер никак не мог поспорить. Его сестра непременно выиграла бы конкурс «Мисс Клеверок» в юношеской категории, даже если б она стала разражаться на сцене безудержным ревом или выкрикивать ругательства. Она была самой красивой в четверке Фэнгов. Именно она в любых обстоятельствах способна была отвлечь на себя внимание всех и каждого вокруг, что позволяло остальным Фэнгам спокойно осуществлять свои тайные действия, творя великое искусство. В общем, Бастер отлично понимал, что Анни – красавица, а он – вовсе нет, хотя и ценится за что-то иное. Однако чем бы он там в семье Фэнгов ни славился, он точно не собирался напяливать на себя платья и соревноваться в конкурсах красоты.

– Можно я все-таки не буду в этом участвовать? Пожалуйста!

– Бастер, – сухо сказала миссис Фэнг, – у нас на очереди есть и другие проекты. И ты вовсе не обязан делать то, чего не хочешь.

– Я не хочу это делать, – поспешно вставил мальчик.

– Ладно, хорошо. Я лишь хочу тебе кое-что сказать. Мы – одна семья. И мы порой выполняем сложные для нас вещи просто потому, что любим друг друга. Помнишь, как я на мотоцикле перелетела через машину?

Еще бы Бастер этого не помнил!

Как-то раз, на совесть облепив один из городков в штате Джорджия флаерами с рекламой головокружительно рискованного трюка, миссис Фэнг, мастерски загримированная под девяностолетнюю бабулю, разогналась со склона на взятом напрокат мотоцикле и перелетела через чье-то припаркованное авто. Едва не коснувшись колесами машины, она приземлилась на асфальт и, отчаянно виляя, в итоге угодила в кювет, но, к счастью, ничего себе не повредила. В местной газете даже напечатали об этом статью, и федеральные агентства новостей тут же этот материал подхватили. Следует добавить, за всю свою жизнь миссис Фэнг ни разу не ездила на мотоцикле и уж тем более не перескакивала на нем через автомобиль.

– Возможно, меня не станет, – сказала она, прежде чем сесть на мотоцикл, своим детям, исполнявшим роли правнуков. – Но что бы там ни случилось – просто смиритесь с этим.

Как уж такое забудешь! На обратном пути в машине мама глушила виски прямо из бутылки, а потом, подобрев и разулыбавшись, разрешила детям стягивать со своего лица латексный грим.

– Мне было очень страшно. Когда ваш отец мне такое предложил, я сперва не хотела это делать. Я категорически отказалась. А потом подумала: как же я смею когда-либо просить вашего папу или вас сделать что-то действительно трудное, когда сама на это неспособна? Потому я и согласилась. И это было совершенно неописуемое ощущение! Мне кажется, ты и сам поймешь: когда делаешь то, чего как раз всеми силами хочешь избежать, сразу начинаешь чувствовать себя гораздо сильнее и значительнее.

– Я не хочу этого делать, – уперся Бастер.

– Что ж, вопрос снят, дружище, – сказала мама, загадочно улыбаясь.

Она бодренько встала с колен, отряхнула брюки и устремилась по коридору к кабинету.

Когда Анни зашла в гостиную, Бастер все так же сидел на полу.

– Ну что, чувак, мама разозлилась.

– Да нет, нисколько, – возразил ей брат.

– Увы, да.

– Нет, не разозлилась, – сказал Бастер, уже не так уверенно.

– Увы, – вздохнула Анни, ласково гладя ему голову, точно какому-то малявке.

Ночью, прижавшись ухом к двери в родительскую спальню, мальчик слышал обрывки разговоров, краткие реплики вполголоса типа «Я пыталась…», «Но, может быть…», «Он не станет…», «Ну и бог-то с ним» да «Вот это будет классно». Наконец Бастер поднялся и пошел в комнату к Анни. Сестра смотрела немое кино, в котором упрятанную в бочку женщину несло все ближе к краю водопада, в то время как главный герой находился за десятки и даже сотни миль вдали.

– Это самый лучший момент! – воскликнула Анни и ладошкой поманила его к себе.

Бастер положил голову ей на колени, и сестра мягко сжала его мочку уха, задумчиво перекатывая ее между большим и указательным пальцем, словно загадывала желание.

На экране бочка покачивалась на воде, то и дело подскакивая на камнях, и явно несла героиню к верной гибели.

– Не бойся, все будет хорошо, – пообещала Анни.

И в тот момент, когда герой наконец явился к самому скату водопада, бочка перемахнула через край и скрылась в бурлящем потоке. Вскоре у подножия водопада к поверхности воды вынесло деревянные обломки.

– Вот черт, – процедила Анни.

Тут под водой скользнула тень, и на поверхности показалась героиня, у которой на лице отчетливо читалось: «А вот хрена лысого, меня нельзя убить!» Она подплыла к берегу и выкарабкалась наружу, вместе с каплями воды словно стряхивая с себя саму возможность недавней гибели. Под неторопливую размеренную музыку героиня решительно двинулась в сторону злодея, дабы с ним разобраться, нимало не заботясь, где сейчас ее красавчик и почему не поспел на помощь вовремя.

На этом Анни выключила телевизор.

– Не могу больше это видеть, – сказала она. – Если еще раз посмотрю – наверное, пробью ногой дыру в стене.

– А есть что-то такое, чего ты не стала бы делать, если бы мама с папой тебя об этом попросили? – спросил Бастер сестру.

Анни задумалась.

– Я ни за что бы не согласилась кого-то убивать, – сказала она наконец, – и не стала бы причинять боль животным.