Варвары против Рима - Терри Джонс

Последняя битва, согласно Диону Кассию, началась с того, что Боудика обратилась к воинам с речью со своей боевой колесницы. Маловероятно, что она произнесла именно те слова, которые он вкладывает в ее уста, но зато у нас появляется интересное представление о римском понимании оккупации Британии:

Вы узнали на опыте, чем свобода отличается от рабства. Следовательно, хотя кое-кто из вас мог быть прежде, по незнанию того, что лучше, обманут соблазнительными обещаниями римлян, теперь, когда вы испробовали и то и другое, вы узнали, какую великую ошибку совершили, предпочтя завезенный деспотизм образу жизни ваших предков, и вы пришли к пониманию того, насколько лучше бедность без хозяина, чем богатство в рабстве[81].

Боудика, кроме того, ободрила войска, указав, что римляне — плохие воины, потому что они прячутся за частоколами и носят тяжелые доспехи. Это указывает на то, что они испугались, заявила она, и вдобавок стали малоподвижными. «Так покажем им, что они зайцы и лисицы, пытающиеся править псами и волками».

Но, как оказалось, римские солдаты были не так уж испуганы и вовсе не были отягощены своими панцирями. Суть в том, что, когда дело доходит до тщательно подготовленного сражения между профессиональными солдатами и крестьянами, праведный гнев никогда не берет верх. Тацит пишет: «Говорят, там пало немногим менее 80 000 бриттов при потерях наших солдат около 400 человек и лишь стольких же раненых. Боудика покончила с собой, приняв яд»[82].

С поражением восстания многое из того, что осталось от икенов, было уничтожено римской местью, более оправданной, чем месть варварская. К примеру, все, кто знал, где находятся снеттишамские сокровища, судя по всему, были убиты. Если бы Чарльз Ходдер не нашел их металлоискателем, они бы и поныне лежали там забытые! Сенека так никогда и не получил свои деньги, а сокровища, пролежавшие 2000 лет в земле, теперь выставлены в Британском музее.

Цена, которую уплатил Рим за уничтожение друидов, была огромной, потому что эта операция плохо отразилась на лояльности участвовавших в ней союзников-варваров. В армию, атаковавшую Англси, входили 4000 батавов (германцев из устья Рейна), которые без особой радости выполняли свою работу. Нам известно, что батавских союзников подключали к операциям в Британии, поскольку они славились своим умением форсировать реки в полном вооружении, когда несколько пеших солдат плыли рядом с одним кавалеристом, крепко держась за его лошадь. По словам Тацита, такой же прием был применен и при высадке десанта на Англси[83].

Батавы, естественно, были недовольны нападением на друидских женщин, потому что такие же пророчицы были весьма уважаемыми фигурами их собственной культуры[84]. А затем от этих людей потребовали, чтобы они уничтожили Боудику и икенов, что тоже было для них непросто. Батавы и икены хорошо знали друг друга — связи между восточной Англией и Южной Голландией всегда были прочными.

Батавы переселились на территорию, контролируемую Римом, для защиты от своих соседей, и условия сделки оговаривали, что их мужчины должны служить в римской армии. Похоже, что в каждой батавской семье один сын должен был надеть форму. Они славились своей верностью командиру. Личная конная охрана императора состояла из батавов около 70 лет, вплоть до правления первого императора Августа. Союзники были обязаны подчиняться любым приказам Светония Паулина. Но через 6 лет эти войска были отозваны из Британии, и теперь за их верность нельзя было полностью поручиться. В 67 г. н. э. Нерон арестовал двух наиболее знатных батавов по подозрению в измене. В 68 г. н. э. его преемник Гальба уволил с позором своего телохранителя-батава.

На следующий год командиры римских войск, стоявших на Рейне, подняли мятеж против Гальбы. Была предпринята вызвавшая резкое возмущение попытка силой набрать дополнительное число батавов в армию. Все это случилось, когда предсказательница, которую Тацит именует Веледа (по-кельтски женщина-друид или предсказательница называлась велета), напророчила, что батавы полностью сбросят римское иго. Она пришла из племени бруктеров, живших рядом с батавами. Оба народа были скорее германскими, чем кельтскими, но различия были не такими четко выраженными, как полагали римские писатели. Подобно друидам, дева Веледа выступала в роли судьи в спорах между общинами. Ее персона почиталась священной. Жила она в башне и общалась через посредника.

Мятеж возглавил одноглазый генерал Цивилис, один из тех, кто был арестован Нероном. Тацит отмечает, что о восстании было ритуально объявлено в священной роще. Такая примесь друидизма была либо римской выдумкой, либо символической уловкой, так как исследования пыльцы показывают, что лесов в этих краях было мало. Связь между властью германо-кельтских «колдуний» и оппозицией Риму была достаточно ощутимой. Батавские солдаты, которых заставили, вопреки их желанию, убивать для Рима друидов[85], стали армией Цивилиса[86]. Восстание быстро распространялось, и казалось несомненным, что Рим признает независимость всей области Нижних земель. К 70 г. н. э. были уничтожены два римских легиона, а еще два контролировались Цивилисом, чья власть простиралась до Кельна. К Веледе в качестве раба был приставлен римский командир, а флагманский корабль римского флота подарили ей для использования в качестве личной баржи.

Цивилис, однако, активно продолжал свою войну, заставляя нового императора Веспасиана предпринимать титанические военные усилия, чтобы сокрушить мятежника и усмирить регион. Но Веледа еще много лет оставалась арбитром, а друиды продолжали быть источником недовольства в кельтских землях[87]. Романизация этих народов шла не так легко, как хотелось бы римлянам.

Вместо того, чтобы быть дойной коровой, как на то рассчитывал Сенека, Британия превратилась в головную боль Рима. Это было беспокойное место. Если в Галлии, после поражения Верцингеторикса, местные жители на время смирились с жизнью под контролем Рима, то их кельтские собратья бритты не столь легко соглашались с римским правлением. Многие из них так никогда до конца с ним и не согласятся, и Британия останется менее романизованной, чем Галлия. То, что английский язык не относится к романской группе, — это отдельная история. Германские народы, которые в итоге заселили Францию и Испанию, научились говорить на латыни. Англы, юты и саксы — нет.

Остров никогда не был завоеван целиком, и, как ни удивительно, во II в. все британские города получили серьезные оборонительные стены. В Галлии ничего подобного не произошло. Крошечный народ непрерывно создавал проблемы римской сверхдержаве. Действительно, чтобы сохранить Британию, Риму пришлось оставить там три полноценных легиона — дело дорогое и хлопотное. Для сравнения: Испанию удерживал один легион, Северную Африку — два. Большинство жителей Галлии вряд ли хотя бы раз видели легионера, если только они не жили возле Рейна, где стояли четыре легиона, оборонявших границу с германцами. Но чтобы контролировать Британию, Риму требовалась армия численностью около 50 000 человек.

Это огромная армия. Ни один средневековый английский король не мог позволить себе войска и в 10 раз меньшего. Эта армия стала бездонной дырой для римской экономики. Население Британии составляло менее 5 % населения всей империи, и при этом десятая часть имперской военной мощи тратилась на то, чтобы удержать остров. Большая часть занималась не защитой северного вала, а подавлением волнений на оккупированной территории[88].

Страбон сомневался, что финансовые выгоды от оккупации Британии перевешивали затраты, и это при том, что он рассчитывал тратиться на один легион, а не на три. Помимо платы солдатам и расходов на экипировку, армия нуждалась в огромном количестве продуктов, особенно пшеницы, которую десятилетиями приходилось ввозить в страну, поскольку издавна главным британским зерновым продуктом был ячмень (из него готовили сусло для пива и кашу, но римляне считали ячмень кормом для скота). Армии, кроме того, было нужно очень много животных. Подсчитано, что ежегодно оккупационным силам только в Северной Британии было необходимо 10 000 лошадей и 4000 мулов, плюс фураж, а также 12 000 телят на кожу для палаток и 2000 животных для жертвоприношений[89].

На все это Рим тратил уйму денег, а единственными, кто реально получал финансовые выгоды, были, похоже, сами варвары, вернее их вожди, которые занимались поставками для этой гигантской армии[90]. Рим тут был явно в убытке. Аппиан Александрийский писал примерно в 150 г.: «Римляне захватили большую и лучшую часть Британии, но оставшаяся часть их не заботила, потому что и оккупированные земли не были для них особо прибыльными»[91]. Так почему римлян интересовал этот беспокойный остров?