Лесные заветы - Нора Арон

настороженность. Особенно в связи с невозможностью определить вид этого странного зверя. Хоть садись в засаде. Матвей досадливо сплюнул.

Зашевелились ближайшие кусты. Наверное, заяц пробежал или белка неудачно прыгнула. Оглянувшись, мужчина не обнаружил ничего подозрительного, обычное утро в таежном лесу, только сам лес был подозрительно тих и задумчив, как-то грустен.

Грустно было и на душе лесника, деятельной живости и простой строгости ба Аси Сескутовой не хватало. Когда уходят такие сильные люди, этот мир теряет нечто невероятно ценное и еще непонятно, кто придет взамен. Вернее, кто как раз стало известно после похорон, а вот захочет ли остаться городская жительница в их лесной глухомани, это большой вопрос.

То, что постоялица ба Аси неожиданно стала ее наследницей и оказалась единственной живой родственницей покойной, стало для Матвея огромным сюрпризом, а вот приятным или нет — только время покажет.

Память между тем подбрасывала мужчине краткие воспоминания об их несуразном знакомстве с Анной Крутовой. И не смотря на холодность и отстраненность молодой женщины сегодня ранним утром, Матвей надеялся подружиться с ней, и начать планировал с ее сына, Тихона. Нечестный ход? Так он с самыми добрыми и благородными намерениями!

Снова зашевелились кусты, уже в нескольких шагах от него, каким-то чудом они остались нетронутыми. Матвей повернулся на звук и тут что-то холодное коснулось его затылка. Страх мгновенно затопил сознание, парализовал тело, сделал мужчину послушной марионеткой в руках неизвестного врага, незаметно подкравшегося со спины. По лицу потекла тоненькая струйка, оказавшаяся горько-соленой на вкус.

Матвей громко закричал, а потом в глазах потемнело и он шлепнулся пластом на землю, больно ударившись об острый камень и затих. Холод медленно и неотступно растекся по всему телу, замерзла кровь в венах, перестало биться слабое человеческое сердце, дыхание прервалось.

Матвей Игнатов исчез, растворился в небытие. А на его место пришел кто-то другой — хитрый, опасный и неумолимый, жестокий палач, желающий стребовать положенный зарок.

И он только что нашел способ обойти колдовской родовой запрет. Он встал, отряхнулся, молча переступил магический силовой барьер и размеренным шагом двинулся в сторону Заречья. Путь был открыт.

Анна

Обратно мы не шли — летели, Тиша еле поспевал за мной, но я просто не могла остановиться, мне было жизненно необходимо почувствовать привычную почву под ногами, увидеть лица обычных деревенских жителей, посмотреть на себя в зеркало и убедиться, что я — это я, что у меня не вырос третий глаз на лбу или не заострились кверху уши.

Мне нужно было оставить весь этот сказочный бред позади и постараться забыть обо всем как можно скорее. А забывается лучше всего то, что не мелькает перед глазами каждый день и час и не напоминает постоянно о себе. Нам следует немедленно покинуть Заречье, нам здесь не место.

Видимо, с самого начала это была плохая идея: приезд сюда, знакомство с новой родственницей, новая жизнь с чистого листа. Не получилось, не сработало. Ничего страшного, будем пробовать еще и еще, столько раз, сколько потребуется, чтобы тени прошлого напоминали о себе реже и причиняли боли меньше.

И мне совсем не внушает оптимизма мысль, что мы с Тишей на пару видим каких-то странных лесных существ. Ребенок должен жить нормальной жизнью. И я ее сыну обеспечу, чего бы мне это ни стоило. Скоро он забудет эти ходячие мелкие стволики на ножках-веточках и найдет себе правильных друзей, подобных себе.

Быстрым шагом мы пересекли двор ба Асиного дома, зашли внутрь и я с особым удовольствием захлопнула входную дверь, реально и мысленно подводя черту. Хватит, отвожу последний заказ в районный центр, отправляю его клиенту, получаю свой денежный перевод и мы покидаем это скромное сельское поселение, затерявшееся в дремучем лесу.

Успокоившись, я обнаружила Тишу в гостиной перед портретом нашей дальней родственницы. Я все-таки догадалась прочитать надпись на картине — перед нами, гордо подняв голову, расправив плечи и смотря прямо в глаза, стояла Алевтина Сескутова. Я прикинула по датам, вероятно, она приходилась бабушкой самой ба Асе.

Кстати, покойная оставила мне письмо, оно до сих пор, нераспечатанное, лежало в моей комнате наверху. Я так и не решилась вскрыть его, казалось, тем самым я выпущу пресловутого джинна из таинственной семейной бутылки. Что-то в душе отчаянно противилось этому, что если пути назад уже не будет?

Тиша молча указал на нее, потом на меня и взглянул недоуменно.

— Да, милый, мы и правда похожи. И это не должно тебя тревожить, ведь женщина на картине — наша далекая родственница. И если хорошенько присмотреться, в тебе есть похожие черты, особенно линия губ и носа. И это нормально, в нас ведь тоже течет кровь Сескутовых.

Я указала на женщину.

— Мы ведь ее потомки, как никак.

На секунду мне показалось, что женщина на картине моргнула. Видимо, голову мне все-таки напекло, я лишь махнула рукой и мы с сыном отправились подкрепиться и передохнуть. Вернее, я рассчитывала уложить Тишку на дневной сон, а сама начала бы собирать вещи. Так и получилось.

Устав от событий такого насыщенного утра, сын почти мгновенно уснул. Я минуту понаблюдала за моим мальчиком, послушала его глубокое дыхание, полюбовалась и, не до конца прикрыв дверь его комнаты, вернулась к себе и стала усердно паковаться, благо мы даже не успели как следует обустроиться. Сборы не заняли много времени.

Запыхавшись, я присела на край кровати, захотелось выпить стакан холодной воды, но не было никакого желания спускаться вниз. Взгляд наткнулся на пухлый конверт, подписанный крупным ровным ба Асиным почерком.

В душе что-то неприятно царапнуло. Вскрыть сейчас и покончить со странным напряжением или взять с собой и прочитать уже вдали от родовой усадьбы, чтобы не было ни единого шанса подпасть под обаяние этого старинного дома и поддаться глупым сентиментальным порывам?

Я взяла конверт, он показался мне змеей, готовой укусить меня, причинить мне боль. Быстро вскрыв ставшее ненавистным послание с того света, я вышла на террасу, села в плетеное кресло и достала содержимое конверта.

У меня в руках оказались несколько старых писем и тонкая винтажная тетрадь, полностью исписанная мелким аккуратным почерком. Сверху на этом многочисленном ворохе лежал сложенный вчетверо плотный лист бумаги, его я узнала сразу, ведь ба Ася уже отправляла мне одно похожее письмо — приглашение. Я решила начать с него.

«Анна, всем сердцем я желала узнать тебя и Тихона, понять вас и принять, да видно не судьба. Но горестно мне оставлять тебя одну на белом свете, без поддержки и наставления.