Империя Карла Великого и Арабский халифат. Конец античного мира - Анри Пирен

Византийская дипломатия, никогда не скупившаяся на золото, попыталась расстроить отношения между франками и лангобардами, чтобы за счет этого сохранить за собой Италию. При поддержке папы император Византии вступил в переговоры с правителем Нейстрии (западная часть королевства Меровингов, так же как и Австразия время от времени обособлявшаяся в отдельное королевство), который в 581 г. сумел посеять раздор между Хильдебертом и Гонтрамном, подорвав союз между ними. В то же время живший в Константинополе претендент на бургундский престол Гондобальд был щедро снабжен золотом и направлен в Галлию, чтобы оспаривать право на престол у Гонтрамна. В это время герцог Грасульф из Фриули, получивший щедрое вознаграждение золотом, вступил в переговоры с Хильдебертом и его матерью Брунгильдой, которой византийский император заплатил в 583 г. 50 тыс. золотых солидов.

Герцог убедил Хильдеберта предпринять поход в Италию против лангобардов. Вынудив лангобардов заключить с ним мир, Хильдеберт покинул Италию, получив за свои усилия щедрое денежное вознаграждение.

К этому времени большинство лангобардских герцогов были подкуплены Византией. Те же, кто сохранил свою независимость, поняли всю опасность для себя союза византийцев с франками и в 584 г. восстановили королевскую власть, возведя на престол Аутари, который немедленно возобновил военные действия, и если бы не вмешательство византийского флота, то он мог бы взять Равенну и установить контроль над Равеннским экзархатом.

Однако Аутари представлял угрозу не только для Римской империи, но и для франков. Поэтому в 588—589 гг. Хильдеберт и его мать Брунгильда неоднократно отправляли посланцев в Константинополь для обсуждения с императором Византии подготовки совместных военных действий против Лангобардского королевства.

В конце концов в 590 г. огромная франкская армия, возглавляемая 22 командирами-герцогами, напала на лангобардов.

В это время глава Равеннского экзархата предпринял поход против Аутари, укрывшегося в Павии. Королевство лангобардов было на грани гибели; его спасла несогласованность действий его противников. В это время закончилась война Византии с персами, и равеннский экзарх возобновил наступление на лангобардов, в результате которого были взяты города Альто, Модена и Мантуя.

Римская империя, получив в свое распоряжение свежие силы, тешила себя надеждами на восстановление контроля над всей Италией[66]; чувствуя, что сил у нее для этого достаточно, Византия пошла на разрыв союза с франками. Это оказалось роковой ошибкой, имевшей катастрофические последствия.

Прекращение активных союзнических отношений между франками и византийцами положило начало целому ряду крупных военных успехов лангобардов. Более того, возобновившаяся война с персами и необходимость противостоять вторжению аваров в пределы империи вынудили Византию дать лангобардам практически полную свободу действия в Италии.

Франки, со своей стороны, решили особо не вмешиваться в ситуацию. Они предприняли лишь одну военную экспедицию в 662—663 гг., закончившуюся полной неудачей. Это была последняя военная экспедиция франков в Италию до вступления на франкский престол Карла Великого.

После серии перемирий византийцы и лангобарды в конце концов заключили в 680 г. мирный договор, по которому Италия была разделена между Византией и Лангобардским королевством.

Несмотря на частичную неудачу в Италии, Римская империя по-прежнему сохраняла высокий престиж и пользовалась существенным влиянием. В 629 г. император Ираклий I одержал победу над персами и Дагоберт послал в Византию посольство, чтобы поздравить его с этой победой. Папа Григорий I Великий выступил в качестве посредника между византийским императором и католиками-вестготами. Эброин (ум. между 680 и 683) позволил паломникам-англосаксам пересечь территорию Галлии, убедившись, что они не являются «специально уполномоченными лицами для предпринятия каких-либо действий против императорской власти».

Нити всех политических и церковных интриг, которые плелись заинтересованными людьми, вели в Константинополь — крупнейший международный культурный центр того времени[67].

Короче говоря, несмотря на некоторые потери, Римская империя продолжала оставаться единственной мировой державой, а Константинополь был крупнейшим городом из всех центров существовавших тогда цивилизаций. В орбиту внешней политики империи входили все народы Европы; Византия также полностью контролировала внешнюю политику тогдашних германских государств, включая крупнейшее из них — Франкское. До VIII в. Римская империя была единственным источником, оказывавшим положительное влияние на историческое развитие. При этом не подлежит сомнению тот факт, что центр империи полностью переместился на Восток и она действительно, по сути, а не формально, стала Восточной Римской империей.

Процесс роста влияния восточной части империи, непрерывно шедший со времени правления императора Диоклетиана, теперь проявлял себя все более и более очевидно. Это наблюдалось и в церковных отношениях, что часто приводило к опасным разногласиям и конфликтам.

Но мы не должны и преувеличивать. За исключением коротких периодов разрыва отношений между западной и восточной церквами, Рим оставался церковной столицей, и в те периоды, когда византийский император отказывался от поддержки того, что в Риме считали «восточной ересью», папа выражал полную верность и преданность византийскому императору, верноподданным которого он традиционно являлся.

Именно из Константинополя Византия распространяла свое влияние на Запад, которому нечего было этому влиянию противопоставить. Искусство, культура и нравы распространялись в западном направлении через Средиземное море. Византийская церковь создала себе прочную основу как в Риме, где находился целый сонм греческих монахов, так и по всей Южной Италии. Византийское влияние ощутимо чувствовалось в Испании и конечно же по всей Северной Африке. В Галлии существовали сокровищницы для хранения национального достояния, включая королевскую казну, напоминавшие византийские. Венеция все больше и больше подпадала под влияние Константинополя и перенимала некоторые его черты. Не зная Отцов Церкви Византии, мы ничего не поймем в развитии религиозной мысли на Западе. Конечно, когда в VIII в. византийский император стал официально именоваться на греческий манер василевсом, разрыв между греками и латинянами стал окончательным. Началом этого великого по значению и последствиям кризиса можно считать конфликт по вопросу о монофизитском учении, продолжавшийся с 640 по 681 г., а также, помимо прочего, и спор между иконоборцами и иконолюбами (первые не признавали икон), продолжавшийся с 726 по 843 г. А сколько было взаимных обвинений в отступничестве и ренегатстве до того, как произошел окончательный разрыв!

Резко возросло влияние сирийцев в Риме; их становилось в городе все больше и больше, даже несколько римских пап были сирийцами. Безусловно, будущее было за византизацией Западной Европы, более или менее «разбавленной» ирландским и англосаксонским влиянием. Языковой барьер не имел никакого значения, поскольку превосходство одной культуры над другой было слишком велико. До тех пор пока Средиземное море оставалось средством открытого общения и взаимодействия между Востоком и Западом, преобладающее влияние Востока в этом общении было неизбежно. Именно через море, находившееся под ее контролем, Византия распространяла свое влияние по всем направлениям, причем это цивилизационное влияние шло от моря во внутренние районы как на западе, так и на востоке. Германское влияние к этому времени уже полностью себя исчерпало. В VII в. у лангобардов проходил процесс романизации. У англосаксов появился своего рода новый культурный центр, однако не следует забывать, что эта культура пришла к ним с берегов Средиземного моря.

Глава 2

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ ПОСЛЕ ВТОРЖЕНИЙ ГЕРМАНЦЕВ И СРЕДИЗЕМНОМОРСКОЕ СУДОХОДСТВО

1. Владение и пользование сельхозугодьями

Что касается управления людьми и территориями, то в этом плане вторжения германцев не оказали сколь-либо серьезного влияния на существовавший в Рома-нии порядок вещей. Конечно, грабежи и насилие имели место. В работе «О Божьем провидении», написанной в Южной Галлии, нашествия и грабежи вестготов под предводительством Атаульфа сравниваются с океанским потопом. Однако вслед за штормом наступил штиль. Паулиний из Пеллы, который был разорен в результате вторжений и покинул родные места, отмечает, что его спас один гот, который купил принадлежавшее ему небольшое имение, расположенное в окрестностях Марселя. Трудно подыскать более подходящий пример того, как грабежи и потрясения сменились общественным спокойствием, основанным на том, что интересы сторон были более или менее уравновешены. В данном случае речь шла о брошенном имении, но вторгнувшиеся в страну готы не стали захватывать и присваивать его. После того как германцы расселились на занятой территории в соответствии с уже упоминавшимся принципом «гостеприимства», или «римской трети», в обществе вновь воцарились спокойствие и стабильность. Но как проходил процесс оседания германцев на занятых землях? Можно предположить, что германцы воспользовались преимуществами своего положения, но процесс их расселения на новых землях прошел без каких-либо конфликтов и потрясений. Не было ни перераспределения земельных участков, ни введения новых методов пользования сельхозугодьями и ведения сельского хозяйства. Римские поселенцы, включая колонов, оставались привязанными к тем участкам земли, с которых они должны были платить налог. Но налог теперь платился не Риму, а германцам. Рабов завоеватели поделили между собой. Что же касается крестьян, то их положение практически не изменилось и никаких перемен они не почувствовали. Ни в одной части Римской империи не произошло такой смены системы владения и пользования сельзхозугодьями и ведения сельского хозяйства, как в Британии.