Аферисты (Мутное дело) - Николай Леонов

– Лично я никого не убивал, начальник. Заявляю это официально. Я на стреме стоял. Крови на мне нет, понятно? Если не верите, ничего от меня больше не услышите! – и он враждебно уставился на Боголепова.

Обрадованный Боголепов, стараясь не выдать своего торжества, успокоительно сказал:

– Гражданин Ребров! Мы тут не в церкви, чтобы рассуждать – верит кто-то или не верит. Наше дело собрать факты. Если был такой факт, что вы не принимали в убийстве непосредственного участия, – суд обязательно это учтет. Но все остальное… – он развел руками. – Ношение оружия, нападение на работников милиции, соучастие в преступлении… Тут уж извините – все при вас. Еще неизвестно, что мы обнаружим при обыске. У меня почему-то предчувствие, что нас ждет большой сюрприз. Между прочим, приличный вам светит срок, и единственная возможность как-то его уменьшить – это добровольная помощь следствию. Это до вас доходит?

– Да чего вы обнаружите? – саркастически скривился Косматый. – Небось думаете, что вас там миллионы дожидаются? Бриллианты с изумрудами? Сто кусков там – и ни хрена больше ничего нет.

– В доме спрятаны деньги? – живо спросил Боголепов. – Сто тысяч? Чего – рублей, долларов?

– Как же, долларов! Раскатали губы! Сто кусков деревянных – и ни копьем больше! Даже меньше, – заявил Косматый. – Ясно, пару кусков я уже пропил.

– Значит, все-таки деньги, – хмыкнул Гуров и зачем-то полез во внутренний карман.

– А вас, начальник, будто деньги не интересуют? – с вызовом спросил Косматый, и губы его обиженно скривились.

– Очень даже интересуют, – возразил Гуров, доставая из кармана полиэтиленовый пакетик, внутри которого лежал маленький обрывок бумаги. – Особенно те, про которые ты говоришь. Они случайно не в такой упаковке находились?

– А я помню? – спросил Косматый, мельком взглядывая на пакет. – Может, и в такой. Я упаковкой не интересовался. Если надо, сами посмотрите. Только там одни обрывки – вот вроде этого. Все же размокло. Правильно говорите – дождь в тот день шел. Я от этого дождя озверел…

– А чего так? – спросил Гуров. – Вы же не пешком туда пришли. На машине приехали. И колеса у вас, можно сказать, с форсажем были.

– Ну, были, – неохотно признался Косматый. – Что, нашли уже тачку? Только мне от этих колес радости мало было. Меня Шериф за полкилометра высадил. Я там на горку зашел и потом еще битый час под дождем парился. В грязи по уши! Проклял все на свете…

– Постойте, давайте-ка по порядку, гражданин Ребров! – остановил его Боголепов. – Восстановим картину с самого начала.

– А чего ее восстанавливать? Дело простое. Тут как-то из Москвы Шериф приехал. То есть Вельский Александр Леонидович. Мы все в одной роте служили – я, Стаканов и Вельский. Потом кто куда, конечно. Мы с Мельницей – так Стаканова звали – земляки, вот в Пожарск и вернулись. Он водила классный был, ну и стал опять баранку крутить. Сначала к этим пристроился, к экстремалам. Ездил с ними везде. Только они его турнули…

– За грязные делишки – не забудь напомнить, – подсказал Гуров.

– Этого я не знаю, – хмуро ответил Косматый. – Он со мной не делился. Я, честно говоря, как на гражданку вернулся, забухал сильно. С работой не получилось… Короче, у меня своя жизнь, у Мельницы своя. Ну, конечно, встречались мы с ним время от времени, бухали вместе – кореша все-таки. Намекал он мне по пьяни, что вместе с Шерифом дела делает, но сильно не распространялся. А мне до фонаря. Я же не мент, правильно? И потом, чего по пьянке не сболтнешь? Правда, Шериф приезжал сюда время от времени, но он со мной после армии не сильно корешился, как-то больше в стороне держался. Он вообще насчет бухалова не очень, поэтому чего нам с ним делить?

– Врешь ты, Ребров! – перебил его Маштаков. – Если ты ничего не знал да в стороне держался, как же ты шестого июля на убийство решился? Не вяжется что-то!

Косматый с тоской посмотрел на него и глухо сказал:

– Не убивал я! На стреме постоять согласился, потому что бабки обещали мне большие. А я, сами видите, на мели. Куда мне деваться?

– Ладно, будем считать, что деваться некуда, – вмешался Гуров. – Давай дальше. Когда тебе предложили принять участие в преступлении?

– Да вот за неделю примерно. Говорю, вдруг Шериф приехал. Я-то не знал – он сразу к Мельнице пошел, и они там все перетерли, а потом про меня вспомнили. Видно, никого у них больше не нашлось, кому они это дело доверить могли.

– А в чем это дело заключалось?

– Значит, была у Шерифа наколка, что шестого июля в Пожарск деляги из Москвы должны приехать. Он все знал – на какой машине, во сколько примерно и куда направятся. Он должны были в «Тихой гавани» полтора лимона получить от какого-то здешнего начальничка.

– То есть? – недоверчиво спросил Маштаков. – Что значит – получить? За что получить?

– Эти дела мне неизвестны, – угрюмо ответил Косматый. – Мне по хрену. Должны и должны. Шериф насчет этого не распространялся. Я только знаю, что наводку ему какая-то Марго дала – там еще, в столице. Типа, она какая-то артистка, что ли… Только вроде она какое-то отношение к этим делягам имела. А почему сдала – не знаю. Может, они ей долю не дали или еще что. Короче, мы прикинули, что их только двое будет, значит, взять деньги не проблема. Главное, чтобы никто не шелохнулся. Тогда Мельница и предложил подъехать через лес на своей чудо-тачке. Типа, в том районе посторонних не будет – не то что на шоссе, – можно будет без проблем коммерсантов пугнуть, бабки отобрать и обратно в лес. А там у нас билеты уже куплены были. Вечером бы в Москву рванули – и все дела. Эти деляги в милицию же не побегут, верно? Шериф сказал, что бабки левые и никто их светить не захочет.

– Сколько вы должны были получить из полутора миллионов? – поинтересовался Боголепов.

– Сначала Шериф обещал двести кусков мне, пятьсот – Мельнице, а себе восемьсот забирал. Но потом, когда мы в другую область выбрались и стали деньги делить, выяснилось, что в чемодане всего-то девятьсот тысяч. Там, когда они с Мельницей орудовали, один из коммерсантов нарочно бабки все на дорогу высыпал. Ну, Шериф похватал, что успел, и смылся. Побоялся, что на выстрелы менты сбегутся. Забрал он меня в лесу, и мы погнали. Считать некогда было.

– Я не совсем понял, какова все-таки была ваша роль в деле? – спросил Боголепов.

– Говорю же, на горке я сидел. В одной руке бинокль, в другой – мобильник. Я за территорией следил, за закрытой. Ну, где у этих, у мэров, у депутатов всяких курорт ихний. Я должен был Шерифу сигнал дать, когда машина назад пойдет. Они же с Мельницей не могли на дороге открыто торчать. Их замести могли. Ну и еще я должен был предупредить, если москвичи не одни поедут. Но все обошлось. Как только ихний «Форд» выехал с территории, я Шерифу стукнул, а сам вниз спустился. Я уже на пределе был – весь в грязи, мокрый до нитки… Спустился и пошел на то место, где меня подобрать должны были. Чуть не заблудился, хотя у меня карта была. Да под таким дождем никакая карта не поможет. Хорошо, Шериф меня найти сумел. Он ведь не местный. Но у него память отличная. Он дорогу запоминает на раз.

– И куда же вы дальше отправились? – спросил Боголепов. – В Москву раздумали ехать?

– Шериф сказал, что про Москву пока нужно забыть. Он был уверен, что нас вот-вот искать начнут. На дороге три трупа, «Форд» перевернутый, бабки валяются… Мы без остановки километров сто пятьдесят сделали! Потом в какой-то деревне, в овраге, машину бросили, почистились маленько и на электричках до Калуги добрались. Сняли номер в гостинице и стали бабки делить… – Тут Косматый замолчал, видимо, еще раз мысленно переживая волнующий момент дележа.

– Не поделили? – иронически спросил Боголепов.

– Не поделили, – буркнул Косматый. – По-моему, раз сказано двести, значит, двести. Я свое дело сделал. Кто виноват, что он половину бабок проворонил? Я Шерифу так и сказал. Кореша так не поступают.

– А он что? – с интересом спросил Боголепов.

Косматый отвернулся и сказал сквозь зубы:

– Сука он оказался, вот что! Хватит с тебя, говорит, и этого, алкаш! Тебе, говорит, и этого много. Ну, я его послал… Короче, сцепились мы. Да куда там – он здоровый, силу качает. И потом, оба ствола у него были. Я вам прямо скажу, если бы не старая дружба, он бы меня там, наверное, кончил. А так все-таки пожалел. Еще вот «стечкина» дал. Утешительный приз, сказал… Это уж когда мы в разные стороны разбежались.

– Ты в Пожарск вернулся, а Шериф твой куда подался – в Москву? – спросил Гуров.

– А он мне докладывал? – презрительно сказал Косматый. – Я и так рад был, что ноги унес. Он, по-моему, потом уже пожалел, что меня не замочил. Между прочим, ему это запросто, точно вам говорю.

– А почему «база» у вас в доме Воронцовой была? – поинтересовался Боголепов. – Если ты в банде, как ты утверждаешь, сбоку припека был, то какой резон было остальным там светиться?