Андрей Туполев - Адель Нурмухаметова

Помимо авиационных успехов, Андрей Николаевич отличился еще и политическими. В 1950 году стал депутатом Совета Национальностей Верховного Совета. Он очень ответственно относился к своим обязанностям. С трепетом читал каждое письмо избирателя. Однажды ему написали школьники из Пензенской области. Ребята жаловались, что у них нет технического кабинета для занятий физикой. Туполев тут же поручил собрать в КБ все устаревшие приборы, провода, переключатели… «Но нельзя, Андрей Николаевич, по закону мы должны сдавать все эти вещи на государственные склады», – послышалось в ответ. «Полноте, не думаю, что в этом случае мы вступим в «коллизию» с Уголовным кодексом. Ну а если меня все‑таки привлекут к ответственности, я как депутат внесу в правительство предложение, чтобы нам позволили доставлять ребятишкам радость», – ответил щедрый депутат.

Переписка с избирателями занимала много времени. Он добросовестно прочитывал и перечитывал каждое письмо. Иногда избиратели приезжали на встречу с ним в Москву. Тогда Андрей Николаевич не только находил время на встречу с ними, но и помогал устроиться в гостиницу, вел по их вопросам телефонные переговоры с начальством.

За Ту‑16 и Ту‑104 Андрея Николаевича удостоили Сталинских премий первой степени. На основе Ту‑95 решили построить Ту‑114. На эскизах можно было увидеть пассажирскую кабину, где корявым почерком Туполева написано: «салон первого класса», «бар‑ресторан», «спальные каюты», «салон второго класса»… Конструируя этот самолет, Андрюполев выступал за смешанный вариант, «в котором и правительству лететь не зазорно, и народу будет хорошо». Прошло немного времени, и второй туполевский пассажирский самолет появился на «Аэрофлоте».

Незадолго после того, как стало известно о новом пассажирском самолете Андрея Николаевича, идеей лететь в США загорелся Хрущёв. Плыть он на этот раз отказался. Более того, он доверял Туполеву и в полет взял всю семью.

Официального решения перевозить людей на Ту‑114 еще не было. Но Туполев был уверен в машине, ведь Ту‑95, взятый за основу, выпускался серийно уже несколько лет.

Но когда речь шла о таких высокопоставленных лицах, как Хрущёв, перестраховаться было просто необходимо. Вокруг самолета постоянно крутились органы безопасности, тщательно проверяли его. Специалисты КГБ предложили расставить в океане по всей трассе полета через каждые 200 миль советские морские суда. Три пятых пути самолет летел над океаном, и им нужна была гарантия, что семья главы государства будет спасена в случае беды. Серьезно сотрудники КГБ подошли и к выбору экипажа самолета. Вместе с экипажем летели два заместителя генерального конструктора. «Заложники», – смеясь, называли они себя.

Позднее специально для Хрущёва строили самолет Ту‑124. Известно, что Хрущёв очень любил своего внука Никиту. Для них сделали очень удобные персональные сиденья.

Наконец, полет, к которому все так ответственно подошли, состоялся. К несчастью, двигатели сработали не сразу. Летчик чуть было не запаниковал. Но моторы загудели, и самолет взлетел ввысь. От одного провода мог подорваться авторитет туполевского КБ и всей советской науки.

Всю дорогу обстановка на борту была домашней. Хрущёв конструкторам показался человеком общительным и добрым, он вел себя свободно, шутил. Жена его мила и мягка с окружающими.

Когда правительственные дела в США были закончены, семья Хрущёва полетела домой. Было около трех часов ночи, когда Ту‑104 пролетал около Гренландии. Глава государства спал, спали его охранники и министры. Неожиданно по стеклам кабины летчиков начали струиться языки голубого пламени. Перестала работать радиосвязь. Стрелки компасов сбились. Экипаж перепугался. Оказалось, что самолет попал в сильную магнитную бурю, воздух был очень электризован, поэтому на всех острых частях самолета искрились огни святого Эльма – тлеющие холодные разряды. Назло проснулся охранник. Увидев этот «фейерверк», он хотел будить полковника. Но его уговорили не сеять панику. Около 400 километров расстояния и полчаса времени летели они в этой зоне. Начало светать, и магнитная буря стихла. Пронесло, машина добралась целой.

Хрущёв пожал руки всему экипажу, поблагодарил всех и, светясь улыбкой, спустился на московскую землю.

После удачного полета с такими важными людьми на борту Ту‑114 начали выпускать сериями на одном из заводов на Волге. Андрею Николаевичу нравилось, что его самолеты строили в разных точках страны – так он мог путешествовать, смотреть достопримечательности. Приехав в новый город, он всегда узнавал о памятниках архитектуры, музеях, интересных местах и не успокаивался, пока все не посмотрит. Туполев изучал достопримечательности довольно дотошно. Он не просто любовался. Он радел за сохранение исторических памятников. Например, в Казани он заметил, что река Казанка подмывает островок с памятником. Андрей Николаевич подсуетился насчет того, чтобы островок укрепили. Если где‑то разрушались исторические здания, он созывал бригаду строителей.

В Лопасне был пионерский лагерь, где отдыхали заводские дети. Как‑то наведался туда и Туполев. Наблюдая за ребятами, он возмутился: «Тоска зеленая, где гайдаровская романтика? Где «Тимур и его команда»?»

Ведь его детство прошло совсем по‑другому. Он вспоминал о Пустомазове: «Бывало, вернешься домой вымокшим до воротника – выпорют, дадут чаю с малиной, и наутро ты свеж как молодой огурчик».

Андрей Николаевич был человеком отзывчивым и чутким. Однажды у его коллеги Кербера заболел сын. Старик сразу заметил, что с сотрудником что‑то не так. Узнал, в чем дело, и сразу позвонил дочери Ляле в Боткинскую больницу. Ребенка вылечили.

Коллеги часто интересовались мнением авторитетного авиаконструктора на разные темы. Как‑то раз речь зашла о летчиках. Каким должен быть идеальный летчик? Андрей Николаевич отвечал: «Летчики все же земные люди, такие же, как мы с вами, и им свойственно все человеческое. Бывают решительные и осторожные, способные и бесталанные, излишне смелые и слишком осмотрительные, горячие сорвиголовы и трезвые аналитики – одним словом, очень разные. На мой взгляд, одним из самых редких самородков был Алеша Перелет. Немногословный, порой затруднявшийся достаточно ясно изложить свои впечатления от полета и тонкостей поведения машины в воздухе, он в совершенстве знал свое дело».

Талантливый, выдающийся летчик Перелет погиб, испытывая Ту‑95. Спустя 40 лет один из очевидцев катастрофы, инженер‑подполковник С. Д. Агавельян, вспоминал: «11 мая 1953 года проводился очередной, 17‑й испытательный полет, который закончился катастрофой. Самолет с полной заправкой вылетел в район г. Ногинска. На аэродроме в этот день находился сам А. Н. Туполев. Все шло нормально, с опытным самолетом поддерживалась постоянная радиосвязь, и вдруг в динамиках раздался сдержанный и, может быть, излишне спокойный голос А. Д. Перелета: «Нахожусь в районе Ногинска. Пожар третьего двигателя. Освободите посадочную полосу. Буду садиться прямо с маршрута». Две‑три минуты ожидания, и снова голос Перелета: «С пожаром справиться не удалось, он разрастается, горят мотогондолы, шасси. До вас осталось километров сорок». И затем, через какое‑то время: «Двигатель оторвался. Горит крыло и гондола шасси. Дал команду экипажу покинуть самолет. Следите…» – и все, только потрескивание и шумы в динамиках. Связь прервалась».

До места катастрофы добирались пешком, для грузного Туполева достали лошадь. Пять членов экипажа выжили, А. Д. Перелет и А. Ф. Чернов, до последнего надеявшиеся спасти машину, погибли.

Катастроф было много, и каждую Туполев переживал тяжело. Он чувствовал свою вину перед близкими погибших, назначал пенсию их родным, помогал многие годы.

Однажды, испытывая самолет Ту‑22, погиб летчик Ю. Т. Алашеев. Причина – разрушение горизонтального оперения в результате повышенных вибраций. Один из работников ОКБ так описывал состояние Туполева после случившегося: «Андрей Николаевич очень тяжело переживал гибель летчика‑испытателя Ю. Алашеева. Мы в то время надстраивали этаж к макетному цеху. Он пришел в цех, вид у него был совершенно больной. Поднялся на строившийся этаж, подошел к окну и не смог сдержать слез, заплакал. Я пытался его успокоить, но тщетно. Помню, при этом он несколько раз повторил: «Какого потеряли человека!»

Выделил он и блестящего летчика М. А. Нюхтикова, назвав его «туго взведенной пружиной», «да еще с умом аналитика», упомянул о И. М. Сухомилине, который завоевал на туполевских самолетах 16 мировых рекордов. «Нам повезло, нам очень повезло, – повторял он, рассказывая о мастерах своего дела. – Это действительно наш золотой фонд, виртуозы, которых любая авиационная фирма мира с величайшим удовольствием переманила бы к себе».