Путешествие оптимистки, или Все бабы дуры - Екатерина Вильмонт

– Потанцуем? – вдруг предложил Марат. —

Мы же с тобой никогда не танцевали. – Его синие глаза смотрели на меня с мольбой, и я опять не устояла.

– Ладно, потанцуем, хоть и глупо танцевать средь бела дня.

Я встала, он меня обнял.

Только не смотри ему в глаза, твердила я себе, но голова у меня уже пошла кругом, этот запах табака и одеколона… Он крепко прижал меня к себе. Господи помилуй!

– Почему ты так дрожишь? – прошептал он, и у меня подогнулись ноги. – Родная моя, что ты со мной делаешь, – шептал он, уже касаясь моего уха губами. – Я хочу тебя, давай уедем отсюда…

– Куда? – еле слышно выдохнула я.

– Ко мне, я сейчас один, умоляю, поедем!

Стоп, Кира! Этого допустить нельзя! Возьми себя в руки! Но как это трудно, когда от желания земля уходит из-под ног… Подумай, ему шестьдесят три года, если он оконфузится, то может совсем пасть духом, ты умрешь от жалости, и получится черт знает что! От этой мысли мне сразу стало легче.

– Да ладно, Марат, хорошенького понемножку, хватит, пусти меня!

Мы снова сели за столик, он нервно схватился за сигарету.

А у меня в голове продолжала развиваться спасительная мысль. У него уже был инфаркт, он, видимо, давно не занимался любовью, а здесь, в чуждом климате, его вовсе может кондрашка хватить от любовных усилий, и хороший я тогда буду иметь вид! Воображение разыгралось не на шутку, и, пока мой герой приходил в себя, я уже успела не только уморить его, но и объясниться с прилетевшей за телом женой, не говоря уж об израильской полиции и так далее. Одним словом, воображение и чувство юмора и на сей раз меня спасли. Я расхохоталась.

– Чего ты смеешься? Что тут смешного? Я уж думал, что давно ни на что не гожусь, но стоило мне тебя обнять…

– Марат, успокойся, я все равно сегодня не могу.

– А! – протянул он разочарованно, но, кажется, и с некоторым облегчением. Видимо, он тоже опасался конфуза. А это никудышная предпосылка.

«Молодец Кирюха!» – похвалила я себя.

Мы с ним, как боксеры, то и дело входили в клинч, и то Марат, то я сама говорили «брэк»!

Наконец мы оба смертельно устали от этого поединка. Обида, вина и жажда отмщения уступили место сытой послеобеденной расслабленности. Мы сидели, лениво перебрасываясь малозначащими замечаниями.

Семен сам принес кофе. Я отпила глоток и ахнула, сроду не пила кофе вкуснее.

– Сеня, вы просто кудесник.

– Кофе всегда варю сам, для почетных гостей конечно. А не желаете мороженого?

– О нет, нет, – запаниковала я.

– А я хочу, – сказал Марат. – Лимонного.

– Юлька! Одно лимонное! – крикнул Сеня. – Мадам, вероятно, бережет фигуру? Уверяю вас, несколько ложек моего фирменного мороженого ничего не изменят в общей картине.

Примчалась Юлька с вазочкой мороженого удивительной красоты. Не объешься я вчера треклятым «Аладдином», у меня бы сейчас слюнки потекли.

– Кира, попробуй у меня ложечку, это чудо!

– Мадам Кира, попробуйте, мой фирменный рецепт, Баскин Роббинс удавился бы от зависти! – с настойчивостью оскорбленного автора требовал Семен.

Пришлось подчиниться. Марат с нежностью протянул мне свою ложку. Мороженое и впрямь было восхитительным. Семен пристально следил за выражением моего лица. Вероятно, на нем отразился восторг, ибо он опять гаркнул:

– Юлька! Еще порцию лимонного!

Господи, за что?

Юлька подала еще вазочку. А Семен продолжал стоять над душой. Я-то надеялась незаметно отдать мороженое Марату, но не тут-то было! Чтобы не обижать Семена, я как миленькая усидела всю порцию.

– Сеня, должна признать, ничего вкуснее я не ела! – вполне искренне сказала я.

– Благодарю, мадам, – смутился польщенный автор и с довольным видом удалился.

– Правда фантастически вкусно?

– Понимаешь, я вчера объелась мороженым до тошноты. – Я вкратце рассказала историю с «Аладдином», не упомянув, однако, о Жукентии. Предательница чертова!

– Марат Ильич, мадам Кира! – раздался вдруг голос Семена. – Вы по достоинству оценили мое творение, а потому позвольте за счет заведения предложить вам на пробу ассорти! – И он поставил на стол стеклянную вазу, в которой было минимум двадцать шариков мороженого. Пытка мороженым продолжалась! – Это все мои разработки, со здешними фруктами сам Бог велел делать легкое мороженое, но разве наши евреи что-нибудь в нем понимают? Они тоскуют по пломбиру за 48 копеек, им кажется, что это высший шик! А мое мороженое нежирное, не слишком сладкое, оно не испортит фигуру, мадам, не опасайтесь. Или вы думаете, у Юльки такая задница с моего мороженого? Нет, у нее задница от моей сестры, ее мамы. Так что кушайте спокойно и не волнуйтесь за талию.

С мужеством отчаяния я положила себе два шарика, зеленый и шоколадный. Марат, подавляя смех, уписывал мороженое за обе щеки.

– Мадам, тут восемь сортов, а вы взяли только два! Так не годится!

– Семен, помилуйте, я просто не могу!

– Ах, мадам Кира, вы, может, потом всю жизнь будете жалеть, что обидели человека, который от чистого сердца…

– Хорошо, я все съем! – твердо сказала я и бросилась на штурм. Ладно, где наша не пропадала! Зато будет что рассказать о сегодняшнем свидании. Умора – мама каждый день бегает на свиданки и обжирается мороженым. Тут уж не до игры страстей – смех да и только!

– Марат, я сейчас умру! – прошептала я, едва Сеня отошел.

Надо отдать Марату должное, тут он поступил как мужчина – с ловкостью необыкновенной поменял местами вазочки. Теперь я спокойно сидела, а он мужественно доедал мою порцию.

– Надеюсь, ему не придет в голову угостить нас тортом собственного приготовления, – сказала я и чуть не упала в обморок – Семен приближался к нам с какой-то коробкой в руках.

– Мадам Кира, вы живете в Тель-Авиве?

– Да, то есть нет, я гощу здесь.

– Простите за вопрос, у кого?

– У дочки.

– Тогда прошу, сделайте Сене рекламу – пусть ваша дочка и ее знакомые попробуют мое мороженое!

Он поставил коробку на стол.

– Я хорошо упаковал, вы отлично довезете это до дома.

– Но мы еще не едем домой! – заявил Марат.

– Марат Ильич, вы на машине, что вам стоит на минутку заехать к мадам Кире домой? А потом гуляйте себе на здоровье!

– Кира, теперь ты понимаешь, как он мог защитить диссертацию в нашем институте? – прошептал Марат, едва Сеня отошел.

– О да! Знаешь, Марат, давай-ка сматываться.

– Но мороженое придется взять!

– Увы! Впрочем, дети с удовольствием его сожрут.

Марат вскочил и пошел на поиски Семена, чтобы расплатиться. А я тайком расстегнула пояс юбки. Я едва могла дышать. Демьянова уха в Тель-Авиве!

Вскоре вернулся Марат.

– Все в порядке, Кирочка, идем! Он там уже занят с новыми гостями и шлет тебе привет. А меня он заверил в том, что о нашем посещении ни одна живая душа не узнает.

– По собственной инициативе, или ты его об этом просил?

– Кира! – оскорбился Марат.

Мы сели в машину.

– Ну что, куда едем? – спросил он. – По-моему, мы просто обязаны отвезти мороженое. Кстати, познакомишь меня с твоей дочкой.

– Это еще зачем? – довольно грубо ответила я. – К тому же ее наверняка еще нет дома. И вообще…

– И вообще помолчи, – сказал он и обнял меня. – Я двадцать лет мечтал снова тебя поцеловать.

– Не ври, – слабым голосом пробормотала я, но он не дал мне договорить. Он долго и жадно целовал меня, а я отвечала на его поцелуи, как будто не было этих двадцати лет. И вот он уже пытается расстегнуть мне блузку, а я таю от его прикосновений, таю… Таю! Мороженое! Оно же растает!

– Пусти, Марат, мороженое растает!

– Черт с ним! – страстно шепчет он.

– Нет, пусти, хватит, нашел время и место – на стоянке у ресторана средь бела дня!

– Что ты со мной делаешь! Впрочем, ты права, место и впрямь неподходящее. Едем ко мне, а мороженое сунем в холодильник, невелика важность!

– Я уже сказала, что сегодня не могу.

– Слушай, не держи меня за полного идиота, в таком случае ты ни за что не надела бы белую юбку. Уж настолько-то я женщин знаю.

Столь прагматический подход снова охладил мой пыл. И я ощутила поистине смертельную усталость.

– Ради всего святого, отвези меня домой, я что-то спеклась.

Слегка отдышавшись, он вывел машину со стоянки, и мы поехали в сторону Тель-Авива. Я глянула на часы. Без пяти семь. Ни фига себе! Я и не заметила, как время пролетело. Сейчас у меня было только одно желание – лечь и хорошенько все обдумать, еще раз пережить этот день. Интересно, как считать – день триумфа или поражения? Нет, со свойственным мне оптимизмом буду считать это днем триумфа, хотя и с элементами поражения. Такая формулировка вполне приемлема.

– О чем ты задумалась, Кирочка?

– А? Да так, ни о чем, пытаюсь переварить мороженое.

– Кира, поедем завтра в Нетанию купаться?

– Нет, завтра я не могу.

Еще не хватало, так меня опять засосет это болото! Ни за что!

– Кирочка, ты дорогу-то к дому знаешь?

– Только с Алленби.