Шахты - Анна Maffiya

заколотилось в груди, ведь ошеломительное сообщение мужа застало её врасплох. Как такое возможно? Мужчина так сильно был поглощен идеей отыскать золото, что сейчас, сама мысль о том, что он захотел продать шахты звучала как вздор. Девушка ставила под сомнение его слова.

– Они мне более ни к чему, – продолжал герцог. – Теперь, когда я обрел то, что многие ищут всю жизнь, мне некогда заниматься бессмысленной ерундой. Мне необходимо сосредоточится на тех важных вещах, которые приведут нас обоих к счастливому будущему.

Эмма не слышала о чем говорил супруг, в голове звонким колоколом стучали слова о продаже шахт. Ведь они значили для нее больше, чем сама жизнь. Шахты служили для нее воспоминанием о тех счастливых детских годах, когда она могла быть беззаботной, естественной, принадлежащей самой себе девочкой. Именно там она чувствовала себя живой и жизнерадостной, когда бежала по бескрайнему тоннелю, у которого нет начала и нет конца. Как было хорошо ей там, где каждый день можно исследовать все новые и новые места, которые не были похожи друг на друга. Каждый метр, каждый слой, каждый камушек выглядели для нее абсолютно разными. Другие люди не понимали этого.

– Более нет места этим шахтам в нашей с тобой жизни. Они приносят лишь разлад в нашей семье. – говорил мужчина, слова которого она едва ли понимала.

Девушка думала о шахтах. Воспоминания её радостного детства были всё ещё свежи в памяти, ведь более никогда и нигде она не была так счастлива, как тогда, там. У нее даже был друг. Саймон. Она любила его всем своим детским сердцем и считала единственным человеком на свете, который понимает её, восхищается ею, любит её. Там, в шахтах, всё было идеально. Не было боли, не было расставаний, не было тоскливого одиночества, не было ненавистных удушливых стен, только свобода.

По щекам девушки потекли безмолвные слёзы.

– Эмма, я наконец понял, что для меня значишь ты. – Герцог склонился на одно колено перед дорогой супругой и взял её ладонь в свою.

– Я люблю тебя, Эмма. – раздался голос герцога прямо около её лица. – И сделаю всё, чтобы мы были счастливы. И то единственное, что разделяет нас, должно быть вычеркнуто из нашей жизни. Ты понимаешь о чем я говорю, Эмма?

Девушка сидела всё так же неподвижно, глядя в никуда, сквозь своего супруга, роняя молчаливые слёзы.

– Я говорю о шахтах. Они не принесли никому ничего, кроме боли и страданий. Конечно, я признателен, что благодаря им в моей жизни появилась ты, но им больше не место в наших семейных взаимоотношениях. Предлагаю продать их. Я сделал бы это незамедлительно, если бы не подумал о тебе. Зная, что шахты для тебя много значат, окончательное решение я хочу оставить за тобой. Что ты на это скажешь, Эмма?

Девушка уже совсем не сдерживала потоки слёз, текущие по щекам. Всё это казалось ей так неожиданно, так не к месту, так не вовремя и так жестоко. Она не могла до конца понять правдивы ли слова мужа. О любви. О продаже шахт? О мыслях про будущее. Или это ловкая манипуляция, рассчитывающая на то, что она выложит всё, что знает о жиле. И если это так, то невозможно представить, каким будет её горе.

А ведь она начинала смотреть на него другими глазами, и хотела сделаться благосклоннее. Как сейчас понимать всё это?

Максимельян видел слёзы на лице любимой женщины, и не мог понять их природу. Плакала ли она от горя или от радости, или от чего-то ещё, было для него непостижимой загадкой. Куда девалось его самообладание, при виде её безутешных слёз. Ему хотелось решить все её заботы, чтобы ни что не тревожило её душу, и мысли её были светлыми и чистыми. Как желал он заключить её в свои крепкие объятия, расцеловать лицо, чтобы слёзы высохли и она, наконец, улыбнулась ему. Он мечтал увидеть улыбку на её губах, адресованную ему. И если бы это произошло, он назвал бы тот день самым счастливым днем своей жизни.

Герцог приблизился к жене и протянул свои руки, чтобы обнять её. Но Эмма вскочила с дивана и закричала.

– Я не позволю тебе издеваться надо мною! Не позволю и прикасаться к себе. Не позволю обманывать себя!

– Милая Эмма, – опешил герцог, не понимая в чем её злость. – Мне и в голову не приходило обманывать тебя. Я лишь хочу спокойствия в нашей семье. И чтобы ты не волновалась, а могла сосредоточится на вынашивании нашего малыша.

– Зачем лжёшь, что решил продать шахты? – не унималась девушка.

– Это не ложь. Шахты действительно истощены. Мои специалисты проверили там все возможные места и ничего не нашли. Ни единого намёка на золото! – непонимающе оправдывался Максимельян.

– Вот именно! – Эмма демонстративно отвернулась от мужа и направилась в сторону своей спальни, давая понять, что разговор окончен.

Но герцог сдаваться не собирался, и последовал за ней. Он не понимал такого отстранённого противодействия.

–Эмма! – успел схватить её за руку Максимельян, пока она не закрыла за собой дверь в свои покои. – Пожалуйста, объясни мне.

– Возможные! Ха- ха- ха! – в голос засмеялась девушка. В этот момент глаза её казались ужасающе жестокими. Герцога несколько испугало такое несвойственное ей поведение. Ему было невдомёк, что именно так сильно повлияло на супругу. Эмма одернула руку, но Максимельян держал её достаточно крепко, не давая девушке уйти без ответа.

– Что происходит, Эмма? Почему ты бежишь от меня? – Не унимался герцог.

Но девушка лишь одарила его неумолимым стальным взглядом, что рука мужчины дрогнула. И, воспользовавшись моментом, она дернула руку посильнее. Освободившись от железной хватки супруга, девушка скользнула за дверь, оглушительно хлопнув ею прямо перед носом герцога, и заперла изнутри на замок.

Максимельян был обескуражен таким заключением. Ещё немного постояв у закрытой двери, он направился в кабинет успокоить встревоженное сердце.

– Я так понимаю, разговор не сложился. – Грустно констатировал детектив, видя, как взволнованный друг выпивает залпом свой любимый напиток.

– Не просто не сложился, Искандер, – ответил герцог, наполняя бокал повторно. – Это была ссора! Эмма закатила мне сцену. Первый скандал в нашей супружеской жизни!

– Не преувеличивай, Макс, – успокаивал его детектив. – Уверен, что эта незначительная размолвка через пару дней превратится в недоразумение, и существенно не скажется на вашем семейном благополучии.

– Эмма вспылила, – продолжал герцог расхаживая по комнате, не обращая внимания на слова Искандера. – А я так и не понял отчего. И даже не потрудилась объясниться.

– Не забывай, мой друг, – как можно мягче говорил детектив, – Эмма носит