Царевна, спецназ и царский указ - Наталья Филимонова

решилась — прошествовала мимо богатырей, гордо вздернув голову, но красная, как мак. Воины не смеялись над ней, да и вовсе особенного внимания не обратили, продолжая мирно беседовать между собой. Будто так и надо. Пошуршала за своей загородкой, переодеваясь.

А потом присела на узком ложе, не зная, как быть дальше. И почти в тот же миг ее окликнул голос Савелия:

— Алевтина Игнатьевна! Уж не побрезгуй нашей трапезой. Откушай с нами.

Молча она прошла к столу и присела перед своей тарелкой. И обнаружила, что без нее никто к трапезе не приступал — ждали. Не говоря ни слова, положила себе в миску каши и начала есть. Мужчины зашевелились, тоже набрали себе еды, не переставая переговариваться о своих делах.

И постепенно Алька выдохнула. Ну… ничего же, в конце концов, страшного не случилось, да? Дядька Семен говорил, с первого раза ни у кого ничего не выходит путного. А что кричала и чуть ногами не топала — так… ну… у девиц, говорят, душевная организация тонкая. Особо у знатных. Вот. Вон, и не удивился никто. Все в порядке, значит.

И дождавшись, когда в разговоре возникнет пауза, она решилась наконец тоже включиться в беседу, задав ничего не значащий вопрос.

— А почему вы зовете друг друга братьями?

По богатырям вполне ясно было, что родными братьями они друг другу никак приходиться не могут. Вон, Анжей и Акмаль, похоже, вовсе и не из Тридевятого родом. Алька знала, что в богатыри спецназначения берут независимо ни от рода-племени, ни от знатности: важны были лишь воинские умения да отвага. А верность престолу обеспечивала магическая присяга.

— А как же? — удивился самый говорливый Савелий. Ратмир при царевне все больше молчал, а Светик, похоже, слегка робел ее. — Братья мы и есть. По оружию. Каждый другому спину в бою прикрывал, каждый другого раненым из сражения выносил. И кровь свою мы не раз на поле брани смешали.

— Ясно, — протянула царевна и вздохнула. — У меня тоже была когда-то… названая сестра.

Алька невесело усмехнулась. Как-то она разговорилась с одним из иноземных послов и выяснила забавную вещь. Кем приходятся друг другу Наина и Алевтина, никакой тайной не было. Однако, если не знать всей истории, едва ли это кому-то пришло бы в голову: ведь и отчества у них разные, да и первая наследница — отчего-то младшая. Оказалось, в иных землях правду знали лишь те, кто нарочно интересовался. Прочие же предполагали самое простое и логичное — что регентом при юной царевне назначена была то ли сестра царя Игната, то ли вовсе вторая жена — Алькина мачеха. И уж никак не собственная ее сестра. Старшая.

* * *

Вся эта история началась давным-давно — задолго до рождения и Алевтины, и даже Наины. Когда в ворота царского терема постучалась оборванная девица — как выяснилось позднее, сирота-погорелица по имени Аграфена. Или попросту — Фенька. Девчонка молила о любой работе — хоть судомойкой, хоть поломойкой, лишь бы было где голову приклонить, за труды же просила корку хлеба.

Во все иные ворота она уж стучалась — иначе не нашла бы в себе такой смелости. Тогда же Аграфена была в таком отчаянии, что едва понимала, куда явилась. Стражники прогнали бы ее взашей — место в услужении в царском тереме какой-то оборванке, ишь чего захотела! — не случись в тот миг рядом юной тогда царевны Анны. Царскую дочь растрогала история нищей девчонки немногим старше нее, и она велела впустить сироту, накормить, одеть и дать работу по силам.

Аграфена оказалась так трудолюбива и старательна, что из поломоек быстро выбилась в сенные девки, а там и в горничные. Обучалась она с усердием, была мила, приветлива и расторопна — и в конце концов удостоилась чести прислуживать лично наследнице престола. И не было у царевны Анны служанки преданнее Фени, помнившей, кому обязана своим счастьем и сытой жизнью.

Личная горничная самой наследницы, обласканная ее милостями, и невестой стала завидной. И приданое от щедрот госпожи у нее вскоре скопилось изрядное. Жениться на ней был бы рад любой из холостых старших слуг, а то и купцов — но выбрала Аграфена простого конюха Гаврилу, служившего на царской же конюшне. Выйдя замуж, свою госпожу она не оставила, и лишь когда родилась у Фени с Гаврилой дочь, пришлось на время покинуть службу. Впрочем, царевна Анна помнила о верной служанке, всегда интересовалась ее жизнью и посылала подарки маленькой Наинке. А когда Наина чуть подросла, Феня попросилась снова на службу — и царевна ее приняла.

Служила она Анне и когда та вышла замуж — по великой любви и с благословения родителей — за богатыря Игната. И когда Анна с Игнатом взошли на престол. А когда родилась у них дочь — маленькая наследница Аля, Феня нянчилась с ней едва ли не больше кормилиц. Царица же продолжала передавать подарки и не раз говорила, что, возможно, однажды Наина станет будущей царице Алевтине столь же преданной наперсницей. И Аграфена радостно кивала — лучшей доли для дочери она и помыслить себе не могла.

Беда случилась поздним вечером, когда у Фени был выходной. Царь Игнат в тот день тоже в отъезде случился — уезжал войска смотреть.

При царице же оставалась молодая горничная, недавно принятая на службу по самым лучшим рекомендациям — дочка старшей няньки. Девица, ошалевшая от оказанной ей чести, так старалась, что не знала, за что прежде хвататься. И как-то так случилось, что забыла она задуть свечу — и окно в светелке, где убирала, оставила открытым.

Пожар в царицыной башне вспыхнул мгновенно. Деревянные стены и перекрытия, тканые занавески, ковры и скатерти — огонь хватался за все, сыто отфыркивался и рос, в один миг охватив верхние этажи, где располагались спальни и детская. Прислуга, что была в башне, не помня ни себя, ни долга, бросилась вниз и врассыпную — повезло тем, кто убирал в нижних горницах. Стража, напротив, пыталась прорваться наверх, где в чадном дыму оставались царица Анна и маленькая, едва годовалая наследница в пеленках. Да только красную лестницу завалило так, что и не пробраться, а в заволокшем все дыму и треске невозможно было ничего увидеть и понять.

Верная Феня, гулявшая