Вейн (СИ) - Марина Суржевская

      — День Света! — торжественно провозгласила мистрис.

      — Каждый месяц повторяется этот день света, — непочтительно пробубнила Вейн и вздохнула. – Да встаем мы, встаем! Люси, просыпайся.

      — Жду вас внизу, лейны, — пропела мистрис и так же торжественно удалилась.

      Люси сразу же снова укуталась в одеяло.

      — Не поможет, — с сожалением сказала ей сестра, — ты же знаешь. Так что лучше встать самой, пока Алесс не примчалась с кувшином холодной воды.

      Сестры слажено охнули, вспомнив, как безжалостная мистрис порой будила их дома. Для наставницы день Вир был священным, даже несмотря на то, что повторялся с завидной регулярностью. Люси села на кровати и отчаянно зевнула.

      — Ну почему надо воздавать хвалу вирам на восходе? — простонала она.

      — Потому что виры — это лучи солнца и любви, — поучительно ответила Вейн, расчесывая свои темные волосы. — И ты прекрасно это знаешь! Давай, Люси, просыпайся. Алесс ждать не любит. Ты же не хочешь, чтобы она отходила нас хворостиной на глазах у Лерана и… его брата?

      Такая перспектива заставила Люси охнуть и, резво соскочив с кровати, кинуться в купальню. Вейн только хмыкнула, проводив ее взглядом.

      На этот раз они не опоздали, даже Люси собралась на удивление быстро. А Вейн и вовсе лишь умылась, стянула волосы в тугой низкий пучок, надела темно-зеленое платье и маленькую шляпку с пером и вуалью, закрывающей лицо. Сестра как всегда была в ярком, сегодня в сиреневом с золотом платье, но лицо прикрыла, как того и требовал поход в храм.

      — Лейны! — внизу их уже ждал Леран. Он поклонился, приветствуя их, и повернулся к Вейн: — Вам уже лучше? Жаль, что вы вчера не смогли посетить с нами ярмарку, вашей сестре очень понравилось.

      — Да, она рассказала мне со всеми подробностями, — улыбнулась девушка. — Действительно, жаль. Но надеюсь, у меня еще будет такая возможность.

      — Несомненно. Думаю, эти ярмарки еще успеют вам надоесть, лейна Вейн, — рассмеялся Леран.

      — Солнце не будет ждать! — с легким возмущением воскликнула наставница.

      — Конечно, мистрис Алесс, уже идем, — ответил Леран.

      Вейн оглянулась.

      — А дер Александр с нами не едет? — как можно безразличнее спросила она.

      — Брат еще вчера отправился на Перевал, у него там дела, — ответил жених. — Даже на ярмарку с нами не поехал.

      — Понятно, — пробормотала девушка и положила руку на любезно предложенный локоть Лерана.

      Морозный воздух мигом прогнал остатки сонливости и отчистил разум. Звезды на небе ярко сияли - синие, словно драгоценные камни. И только на востоке уже бледнели, оповещая о начале нового дня и восходе солнца.

      Сестры и наставницы поехали в экипаже, Леран – верхом. На подходе к храму уже ожидали люди и зажженные светочи — символы солнца и тепла мягко светились множеством желтых точек. Сверху, с дороги, казалось, что в долине сроились светлячки. И на фоне снега это выглядело необычно и красиво.

      Несмотря на то, что Вейн наблюдала эту картину бесчисленное количество, она все равно замерла в восхищении, завороженная торжественной красотой.

      — Вейн, прикрой занавесь, дует, — недовольно пробурчала Люси, кутаясь в меховой плащ. Вейн со вздохом опустила плотную ткань.

      Скоро экипаж свернул и остановился невдалеке от храма. Девушки вышли и с любопытством осмотрелись. Вейн особенно внимательно, ведь именно в этом храме произойдет самое счастливое событие в ее жизни - обручение с нареченным. С Лераном. Она попыталась представить, как будет подниматься по этим ступенькам, одетая в красное платье и ритуальные браслеты, с тяжелым покровом на голове. А возле огня будет стоять Леран, одетый в серебряную хуту - ритуальный обряд мужчины, похожий на длинное женское платье с широкими рукавами.

      И вот идет она по храму, сияют светочи, тихо поют жрицы, славя вир и прося у них счастья и любви для обрученных. Она движется вперед и видит в глазах нареченного улыбку…

      — Вейн! — возмутилась сестра. — Долго ты стоять будешь? Пойдем уже, холодно!

      — Иду, — вздохнула девушка. Даже представить собственное обручение не получалось.

      Храм здесь был огромный и гораздо красивее того, что стоял в Таларе. Белые стены мягко светились в предрассветном сумраке, а множество желтых камушков образовывали замысловатые узоры вокруг витражных окон. И сами окна — настоящее произведение искусства: узкие, высокие, в два человеческих роста. Каждое из них представляло собой картину, выполненную из разноцветных стекол. Вот мчится на крылатой колеснице верховная вира, поражает камнем познания Тьму, и та сворачивается змеей, уползает, спасается от испепеляющего света солнца…

      Люси снова дернула за руку засмотревшуюся сестру.

      — Понравились окна? — заметил Леран интерес нареченной. — Этот храм - наша гордость. Знаете, после нашествия Темных, прежний храм был полностью уничтожен, а этот отстраивали уже под руководством Ксандра. А мастера по витражам он привозил из столицы. Истинный художник оказался. Красиво, правда?

      — Очень! — искренне отозвалась Вейн. — Нашествие и сюда докатилось?

      Леран вдруг нахмурился, отвернулся, и девушка встревожилась.

      — Леран? — она осторожно коснулась его руки. — Я сказала что-то не то?

      Он вздохнул.

      — Вы здесь не при чем, конечно. Просто это … черная страница в истории нашей семьи. Когда Перерожденные перешли Излом, много людей погибло, все это знают. К сожалению, нашествие не миновало и наши горы. Родители… их выпили Темные, Вейн. Досуха. Я думал, твой отец тебе рассказал.

      — Нет, — тихо ответила она. — Я не знала, прости, что напомнила.

      Он с благодарностью сжал ее ладонь и грустно улыбнулся.

      — Я почти не помню этого, маленький совсем был, а вот Ксандру тогда досталось. Он тоже еще мальчишкой был, но смог меня защитить. Знаешь, самое страшное, что родители не погибли, а стали личами. И пытались меня сожрать… Я только и запомнил, что дикие глаза да оскаленный рот отца. Ксандру пришлось их убить. Родительским кинжалом и заколол. Обоих, и отца и мою маму… Вернее то, что от них осталось. Мы потом долго в подвале прятались, потом что Темные не только родителей выпили, но и тетушку, и ее детей, и всех служек, и даже собак дворовых. И многие стали личами, жаждали свежего мяса и крови. Надеюсь, никогда не придется такое пережить снова. Хотя я и помню все это смутно, говорю же, маленький был... Мне всего пять тогда исполнилось.