Прекрасный желтый Дунай - Жюль Верн

Очевидно, австриец знал город, так как, не колеблясь, выбрал нужное направление, чтобы достичь центра. Недалеко от моста он оказался перед Домским собором с незавершенными башнями и рассеянно взглянул на примечательный портал конца XV века, затем зашагал вперед по тихим улицам этого шумного в прошлом города, до сих пор кое-где окруженного феодальными донжонами[43] в десять этажей. Теперь в Регенсбурге насчитывается всего двадцать шесть тысяч душ. Понятно, что господин Егер не пошел любоваться дворцом князя Турн и Таксис[44], готической часовней и готическим монастырем, а также коллекцией трубок, являвшейся украшением этой древней обители. Он тем более не посетил городскую ратушу, в прошлом резиденцию сейма, чей зал украшен старинными росписями и где находится камера пыток с различными орудиями, которую не без гордости демонстрирует местный привратник. Австриец не потратил тринкгельд, как немцы называют чаевые, чтобы оплатить услуги чичероне. Ему не нужен был никто, чтобы добраться до «Дампфшифсхоф»[45], следуя по улицам, обрамленным домами, чьи фасады украшают барельефы, изображающие гербы имперской аристократии.

Войдя в гостиницу, господин Егер сел за столик в вестибюле и попросил местные и иностранные газеты. Чтение заняло у него целый час, и, предупредив швейцара, что вернется к обеду, он покинул гостиницу, не назвав своего имени, что, впрочем, и не требовалось, поскольку австриец не собирался снимать комнату на ночь.

Если бы Илья Круш этим утром последовал за своим спутником, то увидел бы, как тот прямым ходом отправился на почту. Там господин Егер спросил, нет ли писем до востребования на инициалы X.K.Z.[46]

Его уже несколько дней дожидались два письма — одно из Белграда, с сербской маркой, другое из Измаила, молдовского города, расположенного близ устья Дуная.

Господин Егер взял письма и внимательно прочитал их. Лицо его при этом оставалось непроницаемым, затем он положил их обратно в конверты и засунул в карман.

Он собирался уже покинуть почту, как вдруг к нему подошел какой-то человек, довольно просто одетый.

Они явно были знакомы — господин Егер жестом остановил вновь прибывшего, когда тот едва не заговорил с ним.

Этот жест, очевидно, означал: «Не здесь… нас могут услышать».

Оба вышли на улицу и пошли бок о бок на соседнюю площадь. Тут они в полной безопасности проговорили минут десять. Господин Егер даже достал одно из писем и дал прочитать несколько строк своему собеседнику.

И, если бы Илья Круш был рядом, он услышал бы, как господин Егер говорит:

— Этот корабль прибыл в Никопол?[47]

— Да, но, сколько ни искали, ничего не нашли…

— Хорошо. Ты возвращаешься в Белград?

— Да.

— По всей вероятности, я буду там через три-четыре недели.

— Я должен дожидаться вас там?

— Непременно… Если только не получишь за это время других указаний.

И перед тем, как попрощаться:

— Ты что-нибудь слышал о некоем Илье Круше?

— Об этом рыболове, который решил спуститься вниз по Дунаю с удочкой в руках?

— Именно. Если я буду с ним, когда он прибудет в Белград или куда-то еще, делай вид, что не знаешь меня.

На этом они расстались; один стал подниматься по улице вверх, другой, господин Егер, направился к гостинице «Дампфшифсхоф».

Наступило время обеда. Но, прежде чем занять место за общим столом, господин Егер зашел в вестибюль, написал два письма, несомненно, в ответ на полученные утром; затем, бросив запечатанные конверты в ближайший почтовый ящик, сел обедать.

За столом уже сидели пять или шесть человек, болтавших о том о сем. Господин Егер ел более основательно, чем в лодке, но не принимал никакого участия в разговоре. Однако он держал ухо востро, как человек, привыкший прислушиваться ко всему, что говорится вокруг. Его особенно поразило, когда один из сотрапезников сказал соседу:

— Ну как, нет новостей об этом пресловутом Лацко?

— Нет, так же, как ничего не слышно о пресловутом Круше, — ответил другой. — Говорили, что он проследует через Регенсбург, но пока ни слуху ни духу…

— В самом деле странно…

— Если только эти Круш и Лацко не одно и то же лицо…

— Вы шутите?

— Черт возьми, кто знает?

Услышав эти мало что значившие слова, очевидно, просто так брошенные на ветер, господин Егер резко поднял голову. При этом он едва заметно пожал плечами и закончил трапезу, так и не произнеся ни слова.

В половине первого господин Егер, оплатив счет в гостинице, пустился в путь по улицам, которые спускались к набережной. Его мало интересовали верхние кварталы города, чего не скажешь об оживленном движении судов на реке. Надо заметить, что иностранцы редко пренебрегают визитом в предместье Штадт-ам-Хоф. Господин Егер в этом отношении оказался исключением, он вернулся на берег.

Отсюда, вместо того чтобы присоединиться к Илье Крушу, который должен был уже продать рыбу и находиться в лодке, он пошел по мосту, который привел его на правый берег реки.

Здесь у причала стояло множество барж, готовившихся к отплытию. Часть из них, прицепившись цепочкой к буксиру, уже отправилась вверх по реке.

Но, похоже, господина Егера интересовали не они, а корабли, собиравшиеся плыть к низовьям Дуная.

Полдюжины их могли вместить около сотни тонн груза, но при этом осадка кораблей едва достигала трех-четырех футов, что позволяло им пройти даже по самым мелким протокам между островами и берегом.

Господин Егер целых два часа наблюдал за всем, что происходило на борту. Он смотрел, как грузчики подносят мешки и заполняют трюмы, как проходят последние приготовления тех, кто собирался покинуть Регенсбург после полудня.

Движение на набережной было тоже довольно оживленным. Не говоря уже о речниках, здесь слонялось немало любопытных.

Среди зрителей были и те, кого привело сюда не просто чувство любопытства. В толпе легко различались сотрудники таможенной полиции. Господин Егер сразу же узнал их — Международная комиссия приняла самые суровые меры, чтобы обеспечить наблюдение за Дунаем на всей его протяженности. Ни один корабль не оставался без внимания либо во время остановок в прибрежных городах и поселках, либо во время плавания. Тогда их досматривали агенты, курсировавшие по реке днем и ночью на специальных лодках. Но пока неуловимого Лацко так и не схватили. И, когда господин Егер покинул набережную, крупное дело о контрабанде не продвинулось ни на шаг.

По мосту он шел крайне медленно, останавливаясь всякий раз, когда какая-нибудь баржа проходила под центральными сводами. Суда, не причалившие в Регенсбурге, он провожал взглядом от первого поворота реки до последнего и не обращал никакого внимания на прохожих.