Южнее Сахары - Виктор Леглер

– Для окончания отчета достаточно одного геолога. Он же будет и полигоном заниматься.

Вечером созвали собрание специалисов. Речь держал Алиевич:

– Ваш бывший начальник, господин (прозвучала фамилия Виктор Викторовича) совершил служебное преступление. Он провел за счет компании подрядные работы, которые скрыл от руководства компании. С вами, исполнителями этих работ, он заключил контракты, не имея на это полномочий. Полученные деньги он похитил и с ними скрылся. Вам он не заплатил. Фактически, он скрылся с вашей зарплатой. Если компании с вами расплачиваться, то непонятно, из каких средств, с учетом еще выплаты сонгайских налогов на вашу зарплату. Что будем делать?

В отличие от молчаливых рабочих несколько дней назад, реакция технической интеллигенции была бурной, истеричной и многословной. Проклинали начальника, обвиняли друг друга в легкомыслии, поминутно отклоняясь от темы. Помалкивал только Евгений Петрович, уже получивший предложение остаться на участке и получивший подтверждение начисленной зарплаты. Постепенно в шуме и криках выработалась позиция, которую озвучил топограф, невысокий блондин с тихим голосом:

– То, что совершил Виктор Викторович, это прискорбно, и мы всей душой желаем компании его найти и вернуть свои деньги. Но мы здесь совершенно ни при чем. Мы были вызваны на работу в компанию. Мы заключили контракты с компанией. Мы живем на базе компании. Мы выполняем работу, которую нам поручила компания. Кстати, всю разведку на полигоне сделали тоже мы. Откуда нам знать, что в руководстве компании кто-то что-то украл? Для нас Виктор Викторович был начальником, для вас – подчиненным. Вы и должны были его контролировать. Мы свою работу сделали, мы требуем свою зарплату. Пока не получим, с участка не уедем.

– Теперь я сообщу вам позицию хозяина компании Теймураза Магомедовича, – снова взял слово Алиевич. – Он понимает, что вы не виноваты. Так же, как и он не виноват. Мы все оказались жертвой одного и того же жулика. Будет справедливо, если каждый возьмет на себя часть потерь. Формально ваши контракты недействительны. Их подписал человек, на то не уполномоченный. На них стоит печать не компании, а участка Кундугу, то есть это все фикция. Но он по-человечески вас понимает. Он вам предлагает половину того, что вам было обещано. Не полторы тысячи в месяц, например, а семьсот пятьдесят. Для сегодняшней России это все равно очень хорошо, плюс питание и авибилеты. Кто согласен, завтра едет в Сонгвиль, получает деньги и улетает домой. Кто не согласен – найдите вашего бывшего начальника и требуйте с него.

После еще множества разговоров на повышенных тонах всем стало ясно, что это еще не самый плохой из возможных исходов. Собрание еще шумело, но уже выдыхалось, и было ясно, что предложение будет с проклятиями, но принято. Алиевич уехал, сказав Андрею, что работы на полигоне можно начинать и что Теймураз крепко на него надеется.

Эти первые дни после вхождения во власть принесли Андрею множество разнообразных проблем и разнообразных посетителей, ссылающихся на какие-то договоренности с прежним начальством. Часто единственным свидетелем, который мог опровергнуть или подтвердить претензии просителей был Кулибали, в результате ставший среди местного населения влиятельной личностью. Явилось, например, два умельца, заявившие, что они по поручению Виктор Викторовича уже четыре месяца ремонтируют бульдозер и нуждаются в своей законной зарплате и в оплате расходов на инструменты. Действительно, в саванне со времен канадской концессии валялся железный остов с которого было снято все, что возможно было унести. Местные кузнецы любили прекрасную легированную сталь, из которой получались замечательные лемехи для плугов. Запрошенный Николай заявил, что все это чушь, что он эти обломки прекрасно знает и восстанавливать там нечего. Умельцы, которых попросили показать результаты их огромной работы, указали на несколько бессмысленных следов напильника на шестеренках, что было даже не смешно. Умельцам было решительно отказано, и они отправились восвояси, туманно угрожая полицией и трудовой инспекцией.

Внезапно прибыл с визитом один из самых могущественных людей в Кайене – начальник кайенской таможни (Кайенский округ граничил сразу с тремя соседними странами), молодой человек с печальной биографией. Омар Сегу, сын одного из высокопоставленных чиновников Сонгвиля, был предназначен судьбой к блестящей правительственной карьере. Он закончил факультет управления и администрации в Сорбонне и вернулся на родину, чтобы принять подходящий пост. Но, к ужасу его семьи, оказалось, что в Париже он приобрел пагубную привычку употреблять алкоголь, точнее пиво (во Франции пьют не только вино). По российским понятиям, он вообще числился бы трезвенником, но в Сонгае пьяница – это тот, кто пьет пиво, а употребление вина или, не дай Бог, водки вообще находится за гранью добра и зла. Семья отправила его в Кайен, подальше от позора, на должность начальника таможни, позволяющую, по крайней мере, обеспечить себя на всю жизнь. Сейчас он явился на участок с печальным и озабоченным видом и объявил, что прибыл по чрезвычайному делу, доставая из сделанного из крокодиловой кожи портфеля папку с этим самым делом. Когда обмен приветствиями закончился, он заговорил суровым внушительным голосом:

– Ваша компания имеет право на свободный от налогов ввоз оборудования для рудника без права продажи. Однако, нарушая сонгайские законы, вы ввезли товары для продажи. Так ваш директор господин Алексей продал в Кайене в нарушение закона алюминиевую посуду на сумму в сто миллионов франков и не уплатил положенных таможенных налогов. Поэтому ваша компания должна уплатить кайенской таможне пошлину в размере сто миллионов франков и заплатить штраф за нарушение закона в размере сто миллионов франков. Всего вы должны немедленно заплатить двести миллионов франков или имущество вашей компании будет арестовано и продано.

Историю с алюминиевой посудой Андрей знал. О возможности скандала его предупредил Алиевич, а подробности он слышал еще в Сонгвиле от Леонтия:

– Когда Алексей впервые приехал знакомиться с Сонгаем, – рассказывал Леонтий – еще до всего, он зашел на рынок и спросил, сколько стоит алюминиевая миска. Он получил ответ, по сравнению с которым цена на алюминий в России в тот момент равнялась просто нулю, и в то же мгновение в его голове сложился полный бизнес-план. Впоследствии при завозе оборудования он загнал сюда целый контейнер этой посуды. Он не учел только нескольких обстоятельств. Если бы он на рынке поторговался, как сделал бы любой местный покупатель, цена упала бы вдвое. Оптовая цена в стране еще как минимум вдвое ниже, поскольку торговцы не работают меньше, чем за сто процентов. Весь товар завозится в страну беспошлинно, за взятки таможне, однако при условии, что завозят сами сонгайцы. И последнее – рынок в стране очень бедный и малоемкий. Один лишний грузовик посуды нарушает рыночное равновесие и обрушивает цены. Так что доход может оказаться примерно в десять раз ниже предварительных подсчетов. Так у Алексея и получилось. В какой-то момент финансовых трудностей он продал товар и даже не покрыл затраченных денег, зато приобрел массу неприятностей.