Продавец цветов - Марина Серова

Но в данный момент флегматичная реакция моего подопечного была как нельзя кстати — не надо было отвлекаться от своего основного занятия. А полностью исключить вероятность повторного нападения я все же не могла.

После недолгих препирательств Соболев занял место и принял горизонтальное положение на диване, а я свернулась клубочком на трехногом кресле, придвинув его к стене для большей устойчивости.

Но мои опасения оказались напрасными. Тишину ночи нарушали только пение птиц и беспокойный лай собак. Соболев проспал долго — почти до десяти часов. Видимо, сказалось напряжение предшествовавшего дня. Честно говоря, я и сама, несмотря на чуткий сон, периодически погружалась в дрему, как в глубокую, теплую воду.

Ночь прошла без эксцессов, и надо ли говорить, как прекрасна жизнь, когда ее любишь. Я потянулась всем телом и быстро вошла в бодрое расположение духа. С необыкновенной остротой я почувствовала, что наступивший день событиями будет насыщен не меньше предыдущего.

Я быстренько умылась, привела себя, насколько это было возможно в данных условиях, в порядок, подошла к окну и, осторожно выглянув, стала наблюдать за тем, как медленно менялся цвет неба. Сначала темно-серое, усыпанное бледными звездами, потом оно приняло розовый оттенок, затем постепенно по утреннему небу разлилась яркая голубизна.

Я отошла от окна и проделала ежедневную разминку. От шума, который я произвела, лежащий на диване Соболев открыл глаза и удивленно посмотрел на меня.

— Доброе утро, Семен Петрович, — поздоровалась с ним я, продолжая делать гимнастику.

— Доброе утро, — ответил он.

— Как настроение?

— Благодаря вашему присутствию пытаюсь махать крыльями, как мотылек, в надежде взлететь.

— Обязательно взлетим, — заверила его я.

— Какие у телохранителя будут указания? — спросил Соболев, когда я закончила последнюю серию растягивающих упражнений.

— Вообще-то телохранитель подстраивается под охраняемого, а не наоборот. Поэтому все делать и работать будете, как обычно. Если возникнет необходимость скорректировать ваши действия, ради вашей же безопасности, то я сообщу вам об этом. А сейчас неплохо было бы немножко подкрепиться.

При упоминании о еде в желудке возникло ощущение пустоты. Мое предложение встретило горячий отклик и понимание со стороны Соболева.

Через пятнадцать минут, после того как я проделала с замками манипуляции, аналогичные вчерашним, мы уже ехали к центру города. Скоро мы достигли одного из многочисленных кафе и плотно позавтракали в нем.

Соболеву необходимо было заниматься делами фирмы. Однако во время завтрака он неловко опрокинул на себя кофе из чашки и посадил на пиджак заметное пятно. Явиться в офис или магазин и предстать перед подчиненными в таком виде он не мог. К тому же при внимательном осмотре пиджака в машине на рукаве обнаружился разошедшийся шов. Я вспомнила жалобный треск ткани вчера в подъезде, который раздался в момент выталкивания Соболева наружу.

Соболев посмотрел на меня. В его глазах боролись противоречивые чувства.

— Все могло закончиться значительно хуже, чем слегка подпорченный пиджак, — заверила его я.

— Да, — согласился Соболев после краткого раздумья. — К тому же кофе я опрокинул сам. Но в любом случае мне желательно переодеться.

— Поедем домой? — поинтересовалась я.

— Получается, что так. — Его лицо приняло виновато-извиняющееся выражение, как у спаниеля, чем-то рассердившего обожаемого хозяина.

— Но мы могли бы заехать в другую квартиру — ту, которую мы решили вчера не посещать. Она находится ближе, как раз по дороге. А то время немного поджимает, — сказал он, посмотрев на часы. — Правда, если это безопасно.

Я была уверена в своих способностях обеспечить безопасность клиента и к тому же сама намеревалась войти в контакт с представителями противника, а потому утвердительно кивнула в ответ.

Квартира находилась в одноподъездном девятиэтажном доме в виде башни недалеко от места нашего завтрака. Прежде чем подъехать к подъезду, я объехала дом вокруг и внимательно все осмотрела. Ни серой «шестерки», ни бритоголовой парочки, ни других признаков присутствия наших вчерашних «знакомых» не было. Однако, наученная горьким опытом, я решила не повторять прежних ошибок и не наступать на те же самые грабли.

Машина вместе с Соболевым была оставлена у соседнего дома, а я прошла к подъезду. Перед дверью меня ожидал маленький сюрприз в виде кодового замка. Сейчас многие устанавливали такие приспособления, питая при этом иллюзии, что это обезопасит жильцов от нежелательных посетителей. Однако от регулярного использования одних и тех же кнопок они отполировывались в такой степени, что разгадать код не требовало абсолютно никаких умственных усилий.

Эта дверь не являлась исключением. Через несколько секунд я поднялась в лифте на два этажа выше соболевской квартиры и, внимательно осматривая лестничные площадки, спустилась по лестнице вниз. Разумеется, что дверь квартиры сорок пять, принадлежавшей моему подопечному, была осмотрена особо. Ничего подозрительного я не обнаружила. С полной уверенностью можно было сказать, что опасности для Соболева в подъезде не существовало. Я вышла из подъезда, вернулась к машине, и мы уже вместе проделали обратный путь.

Подойдя к двери квартиры, Соболев немного погремел связкой ключей. Наконец он выбрал нужный, вставил его в скважину и легко повернул два раза. От несильного толчка дверь плавно, слегка скрипнув, распахнулась. Соболев сделал было движение, чтобы войти в квартиру, но, вспомнив, что не один, резко остановился, повернулся и сделал приглашающий жест.

— Прошу вас, Женя, — произнес он тоном галантного кавалера.

Впрочем, это было излишним. Если бы он не остановился, то я сама остановила бы его и на правах телохранителя, находящегося при исполнении своих непосредственных обязанностей, вошла бы первая.

В ответ на его жест я улыбнулась, но посмотрела так, что Соболев мгновенно все понял и отодвинулся в сторону еще больше, давая мне пройти. Я перешагнула порог и вошла в темную прихожую. От резкой смены освещения в глазах поплыли цветные круги. Я пошарила по стене рукой, стараясь отыскать в темноте выключатель. В этот момент Соболев тоже зашел в квартиру и захлопнул за собой дверь.

Глаза, уже было начавшие привыкать к темноте, снова погрузились в черную бездну. Но это уже не имело значения: я успела заметить небольшой выступ на стене и, решив, что, кроме выключателя, это ничем больше не может быть, протянула к нему руку.

Плоская клавиша легко и послушно подалась под моим пальцем, внутри выключателя мягко щелкнули контакты, и под потолком загорелся большой белый шар. Свет вспыхнул с ослепительной после темноты яркостью, и я опять потеряла зрение на несколько мгновений. Одновременно со щелчком выключателя в воздухе прихожей мгновенно возникло какое-то тягостное чувство опасности. Тут же по телу пробежала дрожь тревоги.

Я услышала едва различимый шорох и смутно уловила какое-то движение перед собой. Голова рефлекторно дернулась в сторону, а рука — навстречу метнувшейся ко мне тени. Но было уже слишком поздно. Я даже не почувствовала удара. Просто в голове у меня что-то стремительно взорвалось и вспыхнуло, и вновь ослепило меня, но только уже изнутри. Так же мгновенно, как и возникла, вспышка погасла, сменившись глубокой темнотой…

Когда память вернулась ко мне и я вспомнила все, что произошло за вчерашний день, я бросилась к лежащему на полу Соболеву. Вид у моего клиента был не очень-то хороший.

Его руки и ноги были перехвачены в разных местах резиновыми жгутами: на запястьях, локтях, лодыжках и коленях. Нападавшие, видимо, были людьми запасливыми, так как точно такими же жгутами мои руки были привязаны к подлокотникам стула. Но если бы Бен с Утюгом воспользовались более традиционным в таких случаях скотчем, то мое освобождение от стула было бы значительно проблематичнее.

От резкого наклона меня повело в сторону. Мне пришлось ненадолго замереть на месте и несколько раз моргнуть, чтобы разогнать пелену перед глазами. Наконец неприятное ощущение прошло, и я принялась развязывать Соболева.

Он тихо постанывал сквозь стиснутые зубы, когда я освобождала его конечности от сдавливавших их жгутов. Но, видимо, они настолько сдавили ему кровеносные сосуды, что пальцы его еще долго оставались холодными и безжизненными, и он несколько минут лежал неподвижно, прежде чем смог с моей помощью подняться и сесть в кресло, в котором еще совсем недавно вальяжно, полуразвалившись, восседал Бен.

Я помассировала Соболеву несколько биологически активных точек на голове и ладонях, чем окончательно привела его в чувство. Затем я немного подвинула скрюченные тела Утюга и Бена так, чтобы они лежали параллельно, головами в одну сторону, установила в метре от них стул и с чувством выполненного долга заняла свое место.