Абифасдон и Азриэлла. Дилогия - Андрей Олегович Белянин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Давай, для знакомства. Меня Виталий зовут.
Я выпил махом и молча протянул стопку снова.
Главное, получить этот треклятый договор…
— Уважаю, — кивнул он. — Давай ещё по одной. Как саму-то кличут?
— Виолетта. — Я опрокинул водку и поднял руку за следующей.
— Врёшь, знаем мы вас, нормальное имя какое?
— Моё, что ли?
— Нет, блин, моё!
— Абифасдон.
— Аби… фас… чё за хрень, не выговоришь даже.
Водка исчезала быстро.
— Ты это, смотри не свались у меня тут, пятая рюмка, не многовато?
— Наливай!
— А ты ничего, симпатичная… — Со второй бутылки из холодильника мужик стал смотреть в мою сторону куда ласковее. Его взгляд подёрнулся романтической дымкой, хозяина слегка развезло, но не настолько, чтоб он потерял чувство реальности. Да такого слона и ведром водяры на голодный желудок не свалишь.
— Ну чё, Абифа, расслабилась? Так это, пошли…
— Тебе не понравится, — честно предупредил я.
— Да брось… — Он попробовал усадить меня к себе на колени, пожамкал фальшивую поролоновую грудь и, ничего не понимая, сунул руку мне между ног. Я едва успел остановить его грабли вовремя. — От… блн… нахр… ты чё, мужик?!!
— Я же тебе говорил, что не понравится.
Он примолк. Какое-то время, наверное минут пятнадцать-двадцать, мы оба избегали смотреть в глаза друг другу, безмолвно подливая в стопки. Хорошо, что у моряков запас водки в холодильнике обычно неограничен. Разговор складывался сложно, но простыми предложениями и от души.
— Как до такой жизни дошёл-то, а?
— Из-за жены.
— От бабы, суки…
— Она беременна.
— От ни хрена се…
— Мне пришлось идти по её вызову, — окончательно повесив голову, сдался я. — Сам понимаешь, её бы уволили. А найти приличную работу сейчас…
— Я тя уважаю, ты мужик! — Борисов хлопнул меня по плечу. — У меня тоже было… с рыжей одной… такая стерва оказалась, а я любил… Любим мы их. Горим, как шведы под Полтавой, а всё равно… Забей, братан! Чё я те должен?
— Договор.
— Не понял? Ты скажи, сколько деньгами, кинь их в рожу вашему сутенёру в фирме, а всякие бумажки это… Скока, короче? Двойной тариф?
— Договор. Один. Типовой. О продаже души… — Каждое слово давалось скрепя сердце. Но он человек, а я демон. Значит, никаких сантиментов между нами быть не может. В конце концов, он же пытался снять девушку. Он грешник. Всё так… и не так!
— Братан, не парься. По глазам вижу, что ты из интеллигентов и сказать ничего не сможешь. А хочешь, я с тобой схожу… ну и сам там объясню, по-нашему…
— Серьёзно?
P.S.
— Милый, мне только что звонили с работы.
— Я сплю…
— Они сказали, что ты пришёл туда сегодня и… был крайне убедителен. Мне поднимают зарплату, переводя на непыльную должность консультанта. Все выплаты по беременности обещают увеличить вдвое. Претензий по договору никаких. Что ты им там наговорил, а?
— Честно? В общем-то почти ничего. Я всего лишь познакомил их с твоим клиентом. Правда, он был не совсем трезв… А нетрезвый мореман в отделе искушений оказался несколько несдержан на руку. Ты бы не хотела навестить свою начальницу в больнице? Кажется, она подавилась тем самым договором…
Глава 7
Наша мама
— Милый, можно к нам приедет моя мама?
Я едва не поперхнулся серной кислотой с малиновым вареньем. День и так был тяжёлым — три грешника, двое с неизменной истерикой, а третий, из бывших спортсменов, пытался устроить мне спарринг с обливанием святой водой. Кстати, несколько капель я всё-таки словил, за что он сегодня же выпьет утроенное количество расплавленного свинца, хоть какая-то, но справедливость есть на свете. Вернее, была…
— Это всего на денёк! Она знает, что я беременна, и, естественно, переживает, ей хочется самой убедиться, что со мной всё в порядке. Ну, милый…
Всё, отдых кончился, мне нет покоя даже в собственном доме. Я раздражённо вытащил правую ногу из тазика с уже твердеющим бетоном, всё равно удовольствие от лечебных процедур испорчено напрочь. Азриэлла не глядя смешала мне ещё две четверти серной кислоты с четвертью самогона, бросила в бокал шарик свинца и сунула под нос, не переставая жалобно уговаривать…
Мама приедет ненадолго (о, и на сколько же?), всего на два-три (ага, четыре-шесть-восемь!) дня (не часа?!!), сварит борщ (196745809-я попытка меня отравить…), поможет с уборкой по дому (в прошлый раз я недосчитался телевизора!), ты даже не заметишь её присутствия (полтора центнера вес, три метра в обхвате, хромает на левый протез со скрипом!), и, в конце концов, она моя мама…
Если вы не знаете, кто может быть хуже демона, то охотно подскажу — его тёща! У меня тихо сдохла последняя надежда на хотя бы выспаться; даже если я сейчас просто скажу «да», моя супруга будет ещё полночи советоваться, что ей надеть, как встретить, чем угостить и как славно нам будет хоть раз в году поужинать всей семьёй…
В тот день я с работы не спешил, допоздна прошлялся по городу, сделал пару неудачных попыток залететь в милицию, а в конце даже зачем-то звякнул Альберту уточнить, нельзя ли у него переночевать. Он бы охотно пустил, но нам, демонам, вход в райские кущи категорически запрещён, не прокатило…
— О, наконец-то, заходи, любимый! — преувеличенно радостно встретила меня Азриэлла, и сердце тоскливо упало в пятки, никакими уговорами не соглашаясь подниматься.
— Мама, Абифасдон пришёл!
— Вот уж кого не ждали… — раздражённо раздалось из туалета, и я понял, что если хочу жить, то должен двигаться быстро.
Она только-только выкатилась, распахнув в родительском поцелуе кошмарную акулью пасть с зубами в четыре ряда, как мне удалось скользнуть в ванную, успев опустить за собой решётку. Тёща возилась с ней минуты три, ха! Всё надёжно!
— Кажется, зуб сломала, сволочь…
— Здравствуйте, мама.
— Выходи, — хрипло потребовала она, истекая слюной, — обнимемся, мы ж родня!
— О нет, я с работы, нахватался микробов, вот отмоюсь и…
— Нет, сейчас! От тебя так вкусно пахнет человеком… мнявк!
Азриэлла не вмешивалась в наше общение, мило хлопоча на кухне. Ей-то что, её мама не тронет, демонессы своих дочерей не едят, разве что в колыбели, а так нет. Но зять… О, зять — другое дело! Это ж самая сладкая мечта любой тёщи — запустить вставные зубы в тёплую проспиртованную печень избранника своей любимой доченьки!
Полчаса спустя мы все сидели за столом. Я — в трофейном бронежилете времён первой чеченской кампании, с короткоствольным «Калашниковым» на коленях, в пластиковых пуленепробиваемых трусах и
