Игра ненависти и лжи - Л. Дж. Эндрюс

Я почти вернулся к игре, как вдруг мое внимание привлекло движение его руки.

Я фыркнул. Его женщина задала хозяйке вопрос, и пока та отвлеклась, мужчина ловко сунул руку в боковой карман ее передника и забрал тот кошель, что сам же туда и положил мгновение назад. Чтобы компенсировать вес, он ухитрился подменить кошель камнем – и все одним движением.

Будто почувствовав мой пристальный взгляд, мужчина посмотрел на меня через зал. Он вновь подмигнул, а затем убрал кошель в карман.

Если бы я в самом деле хотя бы немного гордился своим положением во дворце, то доложил бы об этом воре. Но я ничего не сказал и снова принялся следить за Нидхугом, предпочтя активно игнорировать того мужчину и его хорошенькую спутницу. Они меня нервировали, и я хотел поскорее от них отделаться.

Мы с Лукой сыграли три раздачи. Лука ни разу не поднял головы достаточно высоко, чтобы хотя бы кто-нибудь за столом разглядел его лицо.

Будь он типичным гипнотиком, мог бы сотворить иллюзию, которая скрыла бы его лицо, и избавиться от вонючего пальто. Но месмер Луки здесь бы не помог. Он граничил с аномальным родом гипнотиков, так как его месмер брал иллюзии у других. Почти как если бы он одалживал воспоминания, которые люди хранили о самих себе, а затем он мог создавать полный, мать его, образ, даже находясь за лиги от них.

Сейчас это было не важно. Я увидел, что хотел, и мог избавить его от необходимости сидеть, не разгибая спину. Я ткнул его локтем под ребра, а затем бросил фишки на стол.

– Я спустил все, что мог.

Нидхуг рассмеялся глубоким смехом, идущим словно из живота, перекатывая между большим и указательным пальцами серебряный пенге.

– Продержался дольше, чем большинство новичков. Возвращайтесь, как залижете раны, друзья мои.

Я встал и пошел к выходу из игорного зала более длинным путем, чтобы случайно не посмотреть еще раз на тревожащего меня вора и его женщину.

На улице Лука сбросил шапку с пальто и размял шею.

– Ну? Увидел то, что хотел увидеть?

Лгать смысла не было. Он знал, что я ищу рычаг, которым мог бы воспользоваться против фейри.

– Он мухлюет.

Лука поднял брови.

– Не заметил. Почему ты так уверен?

– Он делает это очень быстро и практически незаметно, если не знаешь, куда смотреть, – я продемонстрировал то, что фейри, как я подметил, делал за столом.

В конце показа Лука хохотнул.

– Пекло, Кейз. Если бы ты захотел, думаю, из тебя бы вышел отменный вор.

Я не был таким, как мерзейшая грязь королевства, как та женщина или Хаген Штром. Но ощущал странно кружащее голову желание таким быть.

– Теперь что? – спросил Лука.

– Ничего. Я сделал то, за чем пришел.

Это было не все, что я намеревался сделать, но к следующему этапу при Луке я перейти не мог. Я ожидал, что он станет меня расспрашивать, но он просто пожал плечами и двинулся в сторону торговой площади.

– Ну, тогда пойдем, – сказал он. – Давай немного осмотримся. Стоит, пожалуй, купить моей maj что-то симпатичное, раз я вот так исчез. Может, тогда она не будет орать на меня так, будто я еще писаю себе в штаны.

Мы маневрировали меж торговых тележек. Я держался на шаг позади, тихонько посматривая, не выйдет ли фейри из игорного зала раньше времени. Если я правильно оценил пятна на кончиках его пальцев, оставленные чернилами с рунных фишек, то Нидхуг обычно сидел в зале по меньшей мере до темноты.

Лука остановился возле тележки резчика по дереву и похвалил его работу над новой моделью драккара с зауженным килем. Сквозь дымку в голове я припомнил, что Лука Грим крепко любил все связанное с мореходством.

Пока они разговаривали, мой взгляд сместился на соседние прилавки. Через две тележки от нас торговец позвонил в маленький серебряный колокольчик, привлекая мое внимание к своему прилавку. Когда я его заметил, он поставил одну ногу на табуретку, усмехнулся и зажег цигарку.

В его тележке не было ничего особенно интригующего, но мной овладело странное желание подойти к нему. Я оставил Луку с резчиком и переместился к тележке.

При моем приближении торговец отшвырнул свою самокрутку и расправил тунику. Рядом с ним стоял еще один мужчина, осматривая ряды амулетов на кожаных ремешках или медные медальоны на полированных металлических ободках. Я встал в стороне от второго покупателя и принялся изучать амулеты.

Пока я их рассматривал, уличный торговец разогнал рукой дым, оставшийся от его цигарки, и поправил свой не по размеру большой холщовый плащ.

– Хорошее качество, – сказал он, когда я поднял белое ожерелье. – Собрано из раковин с фуренских пляжей.

Я сомневался, что хоть что-то из этих жалких украшений было завезено аж из-за моря.

Торгаш все переводил свои бледные глаза с тележки на меня. Моего языка коснулся острый вкус страха, но боялись не меня. Его растущий страх был со мной связан, но он словно боялся за меня.

Какого пекла?

Что еще хуже, чем дольше я разглядывал торговца, тем больше его лицо раздражало мой мозг. Будто мы с ним уже пересекались, но мне не удавалось вытянуть воспоминание из дымки.

– Это вот интересная вещица, герр Хоб, – сказал первый покупатель, оборачиваясь.

Мое сердце подпрыгнуло, и я тут же с уважением склонил голову.

– Лорд Штром. Я вас не узнал.

Йенс Штром был благонадежным аристократом. Его скулы покрывали руны, а по центру черепа спускался плотный гребень тонко переплетенных косичек.

Многие не понимали, почему Дом Штромов оставался на столь хорошем счету у Черного Дворца.

Мне казалось несправедливым отмахиваться от такой силы, как Дом Штромов, лишь потому, что старший сын родился с гнильцой. Йенс оставался верным, пусть даже его сын, Хаген, стал причиной всего этого столкновения на маскараде. По правде говоря, именно Йенс выдал имя своего сына, признался, что его дочь убили, и потребовал, чтобы Хагена привлекли к ответственности.

Его глаза просияли при виде меня.

– Кейз, какой приятный сюрприз – встретить тебя здесь.

Торгаш фыркнул, как будто что-то знал, но умолк, когда Йенс бросил на него быстрый взгляд.

Странно, чтобы такой аристократ, как Йенс, обращался по имени к слуге, альверу или нет, но с ночи Маск ав Аска я не мог припомнить хоть раз, чтобы Йенс Штром называл меня по-другому.

– Вот ты где, – рядом со мной возник Лука. – Я планировал показать тебе эту тележку, а ты ее уже и сам нашел.

– Да. Я уж почти собрался