Роковой коктейль - Шерил Андерсон

— Поздно было отменять заказ на провизию, — предположила Кэссиди, когда мы вышли на лужайку, глядя на прибывающих гостей, которые выказывали различные степени потрясения, горя и недоверия. Тетя Синтия хотя бы убедила поставщика — наверное, за дополнительную плату — привезти скатерти и салфетки менее радикальных тонов, так что люди вытирали слезы синими салфетками, а не желтыми и цвета фуксии, которые изначально потребовала Лисбет.

Родители Лисбет находились в доме с Винсентами. Они прибыли вскоре после Кайла, и тетя Синтия быстро свела их с родителями Дэвида, чтобы они поговорили наедине. Мать, Дана Джеффрис, явно была под действием сильного транквилизатора, когда отец Лисбет, Билл Маккэндлис, ввел ее в дом. Билл и сам выглядел измученным, но шел твердой походкой, потому что подкрепился виски «Краун Роял», а не напился ксанакса, от которого вас ноги не держат.

Мистер и миссис Винсент попросили нас с Кэссиди выйти на лужайку и занять гостей. То, что мы почти никого не знали, не имело значения. Согласно законам тусовки, гости подтягиваются силой тяготения других гостей на середину площадки, пока превосходящая сила — вроде открытия бара — не изменит направление тяги. Я выдвинула гипотезу, что большей частью нашего тяготения мы обязаны прозрачной блузке в складку от Тадаси и сетчатой юбке Кэссиди.

Пока мы с Кэссиди дырявили шпильками лужайку и пытались вспомнить вчерашние лица и имена, Кайл и Трисия осматривали местность. Тете Синтии было сказано, что это экскурсия для друга из города. Но когда я вызвалась пойти с ними, стала ясна истинная цель этой затеи: Трисия действительно показывала Кайлу, где и что находится, надеясь, что он обнаружит улику, которая заставит его помочь нам раскрыть убийство Лисбет.

Я не была уверена, что мы дождемся от него помощи. Одной из черт Кайла, которая вызывала у меня восхищение, была его профессиональная щепетильность. Его до сих пор беспокоило, что мы познакомились при особых обстоятельствах, и я даже уважала его за это, когда не бесилась до чертиков. Но сейчас все гораздо сложнее, особенно потому, что детектив Кук вправе написать на него рапорт, если заметит хотя бы намек на вмешательство с его стороны.

Дело осложнялось тем, что невиновность Дэвида была далеко не столь очевидна, как бы мне этого хотелось. Нетрудно предположить связь между уходом с вечеринки, на которой невеста опозорила благородное и чопорное семейство жениха, скандалом в спальне, где она швырнула кольцо в мусорную корзину, и дракой у бассейна, когда жених нагнал ее и пробил ей голову. Но если я проводила линии между этими точками карандашом, то детектив Кук неизбежно прочертила бы их несмываемым маркером.

Кэссиди бросила очаровывать одного из молодых людей, разносивших коктейли, вернулась и вручила мне «Беллини»[15].

— После вчерашнего явно осталось несколько бутылок шампанского.

Взяв бокал, я остановилась, не зная, стоит ли начинать пить в такую рань. В голове у меня и без того царила неразбериха, страшно добавлять туда еще и шампанское.

Заметив мои колебания, Кэссиди поинтересовалась:

— А почему нас не пригласили на экскурсию по саду?

— Без нас Трисия быстрее ему все покажет и расскажет, — предположила я.

— Это он попросил тебя не ходить?

— Не совсем.

— Тогда как?

— «Подожди нас здесь. Мы ненадолго».

Кэссиди поморщилась и глотнула из своего бокала.

— Он не хочет, чтобы мы вмешивались, — добавила я.

— Это по Фрейду?

— Я имела в виду, что он не хочет, чтобы ты, Трисия и я вмешивались в расследование преступления.

— Конечно.

— Но мы уже вмешались.

— Мы — это кто конкретно?

— Хотелось бы мне знать.

— Я знаю, что он сорвался и приехал сюда после твоего короткого звонка. И ты его даже не просила! Это что-нибудь да значит.

Не найдя, что ответить, я тоже решила сделать глоток. И сменить тему.

— Почему Лисбет сняла кольцо?

— Как ты умудряешься быть такой смелой, расследуя убийство, и трусить, когда надо разобраться в собственных чувствах?

Второй глоток я делать не стала.

— Ты бы гордилась тем, что я знаю свою норму.

Кэссиди подняла бокал в знак того, что моя взяла:

— Лисбет сняла кольцо, потому что разозлилась на Дэвида.

— Злиться следовало ему.

— Может, он сам велел ей снять кольцо.

— Когда мужчина требует вернуть кольцо, ты не станешь швырять его в корзину для мусора.

— Верно. Ты швырнешь кольцо ему в физиономию.

— И он положит его в карман, а не в мусор.

— А три месяца спустя ты видишь кольцо на толстом пальце какой-нибудь раскормленной коровы со Среднего Запада на благотворительном ужине в пользу Фонда помощи больным раком груди, и тебе остается лишь усмехнуться.

Я подождала обязательные три секунды, чтобы убедиться, что она закончила:

— А куда он подевался?

— Я не знаю, о ком ты говоришь.

Она отлично знала, о ком я говорю, знала его домашний и рабочий адрес, его последнюю подружку, равно как и что на ней было надето и что он пил, когда она видела его в последний раз. Но девушке позволительно блюсти свою гордость.

— Где Дэвид?

— Его звали не так.

— Дэвид Винсент.

— Ах, понятно. Просто я задумалась о другом.

Дэвид пока не выходил из дома, и я его в этом не винила. На его месте я бы тоже не выходила. Я заперлась бы на чердаке, даже если бы моя сумасшедшая старая гувернантка сидела там со мной, высасывая мозг из голубиных косточек. Хотя, возможно, Дэвид, в отличие от меня, не увлекается готическими романами.

Я готова была отправиться в дом на поиски Дэвида, но тут Кайл и Трисия вернулись со своей экскурсии. Они казались мрачными и сосредоточенными. Пока мы с Кэссиди перебирали привезенную с собой одежду, думая, как нам выразить уважение к случившейся трагедии, Трисия надела черное шерстяное платье с контрастной белой отделкой от Эллен Трейси и черные атласные лодочки от Прада, которые случайно прихватила из города. Она заколола волосы сзади и смотрелась вполне пристойно.

И Кайл выглядел фантастически. Может, все дело в морском ветре, растрепавшем его волосы, но по спине у меня пробежали мурашки, когда он направился ко мне. Похоже, в этот уик-энд я слишком зациклилась на его немногословности. Наверное, мне стоит идти вперед и надеяться на лучшее. Раз я готова сделать это ради Трисии и Дэвида, ради расследования, почему мне не сделать то же самое ради…

О да, тут-то собака и зарыта. Как можно сделать что-то ради любви, если твой разум бунтует при одном этом слове, даже когда шикарный мужчина идет к тебе по изумрудной лужайке в Саутгемптоне и в его волшебных голубых глазах прячется улыбка? Если он молчит, как могу я говорить, думать и действовать?

По счастью, Кэссиди меня опередила:

— Ты уже все понял, Кайл?

Кайл сунул руки в карманы и ответил на шутку короткой улыбкой.

— Обширная открытая территория, много людей, минимум трасологических доказательств. Тут у них работы по горло.

— У них? — переспросила Кэссиди.

— У местной полиции, — ответил Кайл, давая понять, что следует предоставить им делать свое дело.

— Я все-таки хочу, чтобы Молли побеседовала с Дэйви, — тихо сказала Трисия. — Думаю, ей он расскажет то, чего не скажет тебе, потому что ты коп, и мне, потому что я его сестра.

— Не случайно ее колонка называется «Вы можете рассказать мне», — заметила Кэссиди.

— Если у вас руки чешутся, — сурово заметил Кайл, — лучше отдайте кольцо детективу Кук и объясните, почему оно было не на пальце у Лисбет. И больше не вмешивайтесь. Вас всех это касается.

— Мать, — решительно и твердо произнесла Трисия. Я было подумала, что таким необычным для себя грубым способом она выражает свое отношение к происходящему, но потом поняла, что она просто заметила свою мать. Миссис Винсент шла по лужайке позади меня, сопровождая одного человека, которого мне хотелось видеть, и двоих, которых не хотелось, — Дэвида и родителей Лисбет.

Дэвид походил на утку, которую два черных Лабрадора тащат к ногам охотника. Он нарядился деревенским джентльменом — в слаксы от Ральфа Лорена и свитер, — но выглядел неважно. Осунувшийся, угрюмый, понурый.

А что говорят родителям, только что потерявшим ребенка? Особенно если мать, приближаясь к тебе, брызжет желчью в свой мобильный телефон:

— Я больше не могу с тобой разговаривать. Я оплакиваю свою покойную дочь.

Дана Джеффрис уже не была такой бледной, как утром, в основном благодаря косметической фирме «Эсти Лаудер». Прочие части ее тела облегал черный брючный костюм от Макса Мары и белоснежная блузка с расстегнутым воротником, позволявшим оценить работу ее дерматолога, который успешно скрывал ее возраст, удаляя пигментные пятна не только на лице, но и на груди. Обесцвеченные волосы выглядели почти прозрачными; взгляд маленьких зеленых глаз был холодным.