Убийство в поезде Минск-Брест - Чиж-Литаш Анна

— Если я нигде не ошибся, то это гениальный план! — Виноградов нервно теребил усы. — Черт возьми! — он привычно вскинул руки. — Но этого просто не может быть! Это слишком большой риск! Они не могли так рисковать. На кону ведь стояла жизнь! — он так громко разговаривал, что проходящий вдалеке пассажир остановился и удивленно посмотрел на полковника. Александр Петрович махнул ему рукой, сообщая жестом, чтобы тот шел своей дорогой.

— Это гениально! — снова повторил Виноградов. Он был так возбужден, что не заметил, как истлела целая сигарета.

Не найдя поблизости урны, завернул окурок в носовой платок и положил в карман. Вошел из прокуренного тамбура в коридор и остановился у окна. Приятные глазу пейзажи продолжали мелькать перед глазами. Размытые краски не мешали наслаждаться видом. Полковник прислонился носом к стеклу, как любил делать это в детстве, частенько путешествуя на поездах с родителями.

Свежий воздух, разрываемый мчащимся поездом, все равно успевал ворваться в вагон. Полковник глубоко дышал, стараясь как можно дольше удержать в себе теплый запах земли, смешанный с ароматом свежескошенной травы, и, как кот, прикрывал глаза от наслаждения.

Елки в темно-зеленых платьях, березы в длинных шелковых сарафанах и высокие мощные дубы в строгих костюмах, взявшись за ветки-руки, кружились в задорном танце. Из-за глухой стены из листвы и кустарников то и дело выглядывали разноцветные крыши домов. Деревни были неаккуратно разбросаны по сторонам, как небрежно оставленные детали детского конструктора. Одинокие домики у дороги с покосившимися от старости заборами еле дышали.

— Как только люди выживают здесь? — вслух спросил полковник, разглядывая старый деревянный дом, готовый в любую секунду сложиться как карточный домик.

Поезд начал сбавлять ход, поскрипывая колесами и издавая предупреждающий зевак сигнал о своем приближении. Полковник отвернулся от окна и направился в сторону вагона-ресторана.

За столиком в конце вагона сидела Ольга Стравинская. Чашка кофе стояла нетронутая. Девушка смотрела в окно, не обращая внимания на снующих пассажиров.

— Вы позволите? — Виноградов осторожно сел напротив.

Она молча кивнула.

— Прошу простить меня за назойливость, но я хочу задать вам пару вопросов.

— Конечно, это ведь ваша работа, — еле слышно ответила Ольга. — Вы узнали, что произошло на самом деле?

— Почти. Есть еще несколько деталей, которые мне неясны. Но в целом я владею нужной информацией.

Ольга удивленно посмотрела на Виноградова:

— Вы хотите сказать, что знаете, как умер мой супруг?

— Да.

Она побледнела.

— И как же? — трясущимися пальцами отодвинула чашку.

— Его убили.

— Кто? Как? Зачем?

— Немного терпения. Совсем скоро мы все узнаем, — спокойно ответил полковник.

— Поезд прибывает через час!

— Поверьте, этого времени хватит, — полковник достал портмоне из кармана брюк. — Ольга, это ваша сережка? — он протянул ей золотую серьгу в форме маленькой ракушки.

— Нет, — сразу же ответила она.

— Вы уверены? Может, это одно из украшений, которые вы везли родственникам мужа?

— Я же сказала, что нет. Я помню все свои украшения. Это не моя вещь.

— Спасибо. Это все, что я хотел узнать.

Полковник встал и направился к выходу. Возле двери остановился, оглянулся и посмотрел на Ольгу. Она сидела на том же месте и неотрывно смотрела в окно. Издали она казалась еще более маленькой и хрупкой. Немного постояв в нерешительности, Виноградов быстрым шагом вернулся к ней.

— Ольга, я понимаю ваше горе, но все же хочу сказать вам. Правда — очень сложная штука. Иногда она может убить, а порой — спасти. В вашем случае это будет спасением.

Он развернулся и стремительно вышел из вагона. В тамбуре замер перед дверью, связывающей вагоны. Спустя какое-то время все же открыл ее и с ужасом уставился вниз, на мелькающие шпалы.

— О Господи, дай мне сил снова проделать этот путь!

Полковник аккуратно поставил ногу на дрожащий железный мостик. Одной рукой продолжая держаться за ручку двери, второй пытался дотянуться до ручки на противоположной стороне. Ноги предательски подкашивались и дрожали.

— Вот какого черта я пошел в этот ресторан! — прокричал в сердцах. — Можно было и потом спросить!

Все-таки ухватившись за дальнюю ручку, сделал шаг вперед и перепрыгнул трясущийся и, казалось, готовый обвалиться в любой момент мостик между вагонами. Оказавшись в тамбуре другого вагона, громко выдохнул и закурил.

— Еще два прохода — и я дома, — он крепко затянулся. — Черт, целых два!

Виноградов быстро выкурил сигарету и зашел в следующий вагон. Продолжая недовольно бубнить, преодолел узкий коридор общего вагона, который был заполнен людьми, внимательно изучающими странного усатого пассажира.

17:20

Оказавшись в своем вагоне, полковник аккуратно, будто боясь потревожить чей-то сон, открыл дверь в купе Стравинской и вошел внутрь. Тело Егора по-прежнему было накрыто пожелтевшей от старости простыней. В воздухе все еще витал едкий запах лекарств. Полковник взглянул на часы.

— Смерть наступила четыре часа назад, — констатировал он. — Странно, — ухмылка пробежала по его лицу.

Александр Петрович склонился над Егором, взял его руку и несколько секунд простоял не двигаясь.

— Как я и говорил! — его губы разъехались в улыбке. — Это гениально!

Продолжая повторять эти слова, он вышел в коридор, направился к купе проводницы и резко открыл дверь. Дементий и Валера сидели на своих местах.

— Почему я не удивлен?

— Чему? — спросил Валера.

Виноградов несколько секунд сканировал их равнодушные лица, а затем, обреченно махнув рукой, сел за стол и открыл свои записи.

— Значит, так, — он торопливо листал страницы и делал небольшие пометки. — Вы оба идете к пассажирам нашего вагона и приглашаете их в вагон-ресторан. На все про все у вас две минуты. А через пять я жду всех в назначенном месте, — он опустил глаза и продолжил писать.

Дементий и Валера не сдвинулись с места.

— Вы оглохли? Или я что-то непонятно сказал?

— Зачем? — спросил Дементий.

Полковник чувствовал, как внутри рвутся тонкие нити его нервов; как сердце, словно мощный нанос, начинает все быстрее и быстрее качать кровь; как живот сводит от постоянного напряжения. Он набрал полные легкие воздуха и медленно, концентрируясь на дыхании, выдохнул.

— Если через секунду вы будете еще здесь, я за себя не отвечаю! — сквозь зубы процедил Виноградов. В его тихом голосе зазвучали металлические ноты.

Не говоря ни слова, молодые люди вышли из купе. Полковник подождал, пока дверь закроется, и громко рассмеялся. Через минуту, вытерев слезы от смеха, встал, поправил перед зеркалом одежду, расчесал волнистые волосы и идеально подстриженные усы, взял блокнот и вышел следом за парнями.

— С Богом, — сказал он и уверенно зашагал по коридору.

Глава 9

У благородства нет скрытой

цели.

Люди толпились у входа, шумно переговаривать и громко высказывая недовольство. Молча стояли в стороне лишь супруги Елизавета Петровна и Архип Георгиевич Собаки. Женщина держала на руках дрожащего всем своим маленьким телом пуделя и ласково гладила его за ухом.

— Не бойся, мой мальчик, это хорошие люди. Они не причинят тебе вреда, — шептала она.

Полковник так резко открыл дверь вагона, что все присутствующие вздрогнули от неожиданности и повернулись. Толпа расступилась, пропуская его. Александр Петрович грустно усмехнулся, увидев Ольгу за тем же столиком с так и не тронутой чашкой кофе. Она по-прежнему смотрела в окно, не обращая внимания на шумную компанию пассажиров у входа.

Виноградов медленно прошелся по узкому проходу, где-то посередине вагона остановился и повернулся лицом к присутствующим. Взгляды были пропитаны любопытством, волнением, спокойствием, недовольством… Полковник мысленно улыбнулся, так как увидел именно те эмоции, которые и предполагал рассмотреть на лицах определенных людей.