Родная афганская пыль - Алескендер Рамазанов

«Гепатит, август-сентябрь. Кундуз, госпиталь в Карши, потом – домой».

«Был в инфекционном госпитале в Кабуле: тиф, желтуха, малярия. Сняли с гор, было хреново, думал, помру».

«Малярию привез в Союз с собой, через месяц свалился».

«Амебиаз, шигилез. Кундузский госпиталь».

«Амебиаз, гепатит».

«Пендинки» семь штук».

«МОНГОЛЬСКИЙ» КОНТИНГЕНТ

Просьбу сделать такой снимок, чтобы было похоже на Германию или Польшу, от солдат приходилось слышать довольно часто. Надевали офицерские шапки, полушерстяное обмундирование, сапоги «гармошкой», ремень пониже пупка. Второй план – как правило, деревья, боевая техника или стенка с бодрым военным призывом. Немало солдат старалось скрыть место службы. Жалели материнские сердца. Пусть о гибели в Афгане не писали ни в газетах, ни на надгробьях – гробы-то не спрячешь…

Чаще всего писали, что служат в Монголии. Хороший вариант: во-первых – полевая почта, во-вторых – особо врать не надо (климат почти такой же и местность подходящая). Кто-то «служил» в Польше, Германии, Венгрии. Но чаще «легенда» давала трещину.

«Мама, служу в Группе советских войск в Германии». А сосед пришел из Афгана, увидел, какая полевая почта, и все тут! Или начал закручивать про Польшу, а на фото – панама. Попробуй, обмани материнское чутье за сына. Покажет письмо в военкомате, а там доброхотов хватало: «Какая Монголия (Сирия, Германия, Польша)? В Афгане ваш орел, мамаша!»

Более удачным в этом плане можно считать «успокоительные» письма: сижу в бункере, за высоким забором, часть сверхсекретная, никуда не выпускают, купаемся, едим мандарины, загораем, народ вокруг бедный и добрый, а мы ему помогаем, строим мосты и школы, кормят на убой, надоели котлеты и курица, все у нас есть, посылки не собирайте…

Был еще прием: письмо отсылалось землякам, оставшимся в учебных центрах ТуркВО. Те вскрывали и отправляли в конверте с заранее проставленным маскировочным адресом. Плохо, конечно, если родители внезапно объявлялись у ворот учебки и просили отпустить сына на денек.

Не ищите логики на войне, в том числе и в отношении к письмам: в начале кампании карали за одно упоминание Афганистана, а через год-полтора, в учебных частях, политработники горячо убеждали солдат писать правду о будущем месте службы.

КУЛЬТПРОСВЕТ

Настольные игры, музыкальные инструменты, книги, радиоприемники, грампластинки, фотоаппараты, телевизоры, киноаппаратура и все подобное в армии именовалось культпросветимуществом, или техническими средствами пропаганды (воспитания) – ТСП (ТСВ).

Штатными организаторами досуга и духовного развития состояли безвредные офицеры-политработники (начальники солдатских клубов и Домов офицеров) и даже помощники начальников политотделов дивизий по кульпросветработе. Конечно, львиную долю забот о досуге несли замполиты рот и батальонов, согласно прямым уставным обязанностям.

Книги воин-интернационалист читал крайне редко. Во-первых – Афган, а во-вторых, как сохранить книжку в палатке? Не на растопку, так в сортир уплывет. Да и мало было интересных книг. Популярностью среди офицеров пользовались редкие тогда книги о войне во Вьетнаме, Камбодже, Эфиопии. Искали аналогии. И находили.

Кинофильмы показывали старые, идеологически выдержанные, и помногу раз одно и то же. Но все равно – посещали. И смеялись от души, к примеру, на десятом просмотре боевика «В зоне особого внимания», поскольку под звездным афганским небом, в летнем клубе, чарс воспринимался тоже с особым вниманием.

Телевизионный сигнал, за исключением уездов прилегающих к границе и крупных гарнизонов, имеющих свои ретрансляторы, практически отсутствовал. На многих точках и электричества не было!

А вот видеомагнитофоны (кассетные) уже в 1983 году не были редкостью. Стоили они недорого, часто попадались в караванах из Ирана и Пакистана (иногда наивные душманы думали так обмануть бдительность досмотровых групп!). А западные и японские фильмы, боевики, не требующие перевода, продавались почти в каждом дукане. Порнографию дуканщики продавали не каждому, слегка опасаясь, стесняясь и недоумевая: «Зачем? Ведь у вас нет женщин?»

Фотоаппараты у солдат были простенькие: «Смена», «Вилия», реже «Зоркий», «ФЭД». У офицеров встречались «Зенит С», «Киев» и даже «Зенит ТТL». Пленка (черно-белая «Шостка», «Свема»), реактивы, фотобумага – всегда дефицит, но, имея связи, можно было разжиться в клубе или у летчиков в фотолаборатории. В середине восьмидесятых у офицеров появились «Полароиды». Любительские кино– и видеокамеры можно было пересчитать в Афганистане по пальцам.

Политические и особые отделы всегда беспокоились, чтобы солдат чего лишнего не снял и карточку или негатив в Союз не провез. Фотоматериалы на границе проверяли тщательно. То же касалось и аудиокассет. У таможенников был длинный список «запрещенных» музыкальных групп, в число которых входили «Назарет», «Чингисхан», «Секс пистолз» и даже такая таинственная группа, как «Менструальная повязка». Запрещены к провозу были Любовь Успенская, Михаил Шуфутинский и почему-то Иван Ребро.

Отечественные исполнители в Афганистане бывали часто. И мэтры, и скромные труженики эстрады. Но особой любовью пользовались Иосиф Кобзон, Александр Розенбаум, группа «Доктор Ватсон». «Каскад» и «Голубые береты» были своими ребятами, родом из Афгана, их принимали на бис.

В дни концертов летчики реяли чуть ли не над головами артистов, артиллеристы молотили из боевого охранения обнаглевших душманов. Выступления шли под аккомпанемент войны. Служителей муз это впечатляло, но труса они, как правило, не праздновали.

Вот набор предметов «для души», который можно было встретить в ротных опорных пунктах, на «точках», в колоннах (т. е. в основном Афгане): гитара, магнитофоны (трофейные, реже армейский вариант ВМ-75), радиоприемники, шашки, шахматы, домино, нарды (шеш-беш).

Карты не пользовались популярностью, в них больше резались офицеры и «вольняги» (служащие Советской Армии). Если было место и время, солдаты предпочитали нарды. Игра восточная, интеллектуальная и умиротворяющая.

КРАХ «УЛОВКИ 22»

Одним нравится воевать, как медведю бороться.

Другие уверены: война выдумана только для того, чтобы их убить.

Но все испытывают страх. Просто одни его любят, а вторые не понимают «упоения в бою и у бездны на краю».

Есть мнение, что война уродует психику, но «всякий, кто пытается уклониться от выполнения боевого долга, не является подлинно сумасшедшим» (Д. Хеллерт. «Уловка 22»). Разумеется, умалишенный не вправе ставить себе диагноз!

Речь об «отказниках» в афганском контексте. Ну, не хочет человек воевать. Откупите его в военном комиссариате. Были бы связи и деньги. Вот, к примеру, детей партийных и советских чиновников в Афганистане практически не было. Мог юноша и сам взбрыкнуть во время призыва. Вольному воля – морфлот и стройбат!

В учебной части заявить о пацифизме было гораздо труднее. Вживание в образ кошек и собак, методическое уссывание постелей в расчет не шли. Злостное голодание и патологическое обжорство не впечатляли усталых командиров рот.

В Афганистане пацифизим (как психическое расстройство) во внимание не принимался. Здесь не пользовались «уловкой 22». Интеллигентская выдумка! Гарнизонная тоска и атмосфера, в которой вращались «отказники», делали из них бойцов или обращали в обычное армейское «чмо». (Аббревиатура: человек морально опустошенный или, проще, склонный «чудить, мудить, объ…вывать».)

А чмошник нужен! Нужен как доказательство, что есть вещи похуже войны. Ветераны иногда путают «отказников» с писарями. Это неверно. Писаря и штабные – особая порода. Конечно, обидно, что после войны – все ветераны, даже кочегар в офицерском бараке.

Что мог позволить себе солдат-«отказник» в Афганистане? Все, что связано с нормальным членовредительством. «Случайно» прострелить конечность, довести пустяковую ранку до гангрены, разобрать запал или «снарядик» с ликвидатором, отхлебнуть ядовитой технической жидкости или мочи заболевшего гепатитом. Случались и парные «харакири», но это больше у среднеазиатов: ты мне ухо оторвешь, а я тебе глаз выколю, вот и славно подрались!

Все эти деяния были подсудны. Если дело, конечно, доходило до военного трибунала.

Что мог изобрести «отказник»-офицер? Пить беспробудно, сойдя на афганскую землю, на первом же выходе мгновенно расстрелять парочку местных жителей за то, что «все афганцы – душманы», заболеть внезапным расстройством желудка. Можно было также потерять партбилет и согласиться служить в ТуркВО, или, скажем, святой документ – летную книжку, был и такой случай.

В борьбе с «отказниками» и в поднятии боевого духа помогали: скромное однообразное питание, «жизнь по уставу», т. е. бесконечные построения, придирки, проверки. Полезны были махровая дедовщина, строевая подготовка, боевая учеба и политические занятия. Через некоторое время «отказник» понимал, что такую жизнь следует отдать Родине, не задумываясь, и сбегал от службы на войну. Достоверно, что многие солдаты искренне обижались, если их не брали в рейды. Существовал даже такой вид наказания: не привлекать «на боевые».