Тайная дочь - Шилпи Сомайя Гоуда

чувства стыда. Ей особенно тяжело признаваться в этом здесь, в стране, где способность рожать в таком почете, где у каждой женщины с каждого боку по ребенку. Она отрицательно качает головой. Перебросившись с Кришнаном еще парой реплик, служащий говорит, чтобы они вернулись узнать о ходе их дела утром. Кришнан берет жену за руку и уводит из здания.

— В чем загвоздка? — спрашивает Сомер, как только они оказываются на улице.

— Ни в чем, — отвечает Кришнан. — Индийская бюрократия. Здесь всегда так.

Он останавливает такси.

— Что значит «так»? Что произошло? Они заставили нас прождать целый час, а этот малый явно не ознакомился с нашим делом и со мной даже почти не разговаривал!

— Это потому, что ты…

— Потому что я что? — набрасывается на мужа Сомер.

— Послушай, здесь все по-другому. Я знаю, что надо делать. Просто доверься мне. Нельзя явиться сюда со своими американскими представлениями…

— Я сюда ни с чем не являлась.

Она так хлопает дверью такси, что автомобиль трясется.

* * *

Наутро им говорят, что бюро почему-то не может выдать бумаги для усыновления. Сомер чувствует, как ее опять начинают одолевать сомнения. Она гонит их от себя, но они роятся, как надоедливые москиты возле зрелого манго во фруктовом ларьке. Супруги приходят в бюро каждый день, иногда даже по два раза, пытаясь сдвинуть дело с мертвой точки. С каждым походом в бюро Сомер расстраивается все больше. Она видит взгляды сотрудников, их скептицизм по поводу ее способности быть матерью, разную манеру общения с Кришнаном и с ней и то, что они предпочитают разговаривать только с ним.

Наступил сезон муссонных дождей. Дождь льет стеной, и улицы превращаются в бурлящие потоки, по которым плывет мусор. Сомер еще никогда не видела такого сильного дождя. Очередной «первый раз» за эту поездку. Восприятие мира искажено: запахи буквально валят с ног, а жару можно почувствовать на вкус, потому что она плотная, как слой пыли на языке. Мало того что Сомер бессильна перед лицом индийской бюрократии, так еще и дождь запер их в квартире родителей Кришнана, как в ловушке.

По квартире вечно снует народ. Бабушка и дедушка Кришнана, его родители, два брата с женами и детьми, всего четырнадцать человек. В квартире напротив живет дядя Кришнана с такой же большой семьей. Двери обеих квартир никогда не заперты, а часто и вовсе открыты настежь. Все это похоже на запутанное, как лабиринт, общежитие, где вечно толкутся люди. Родственники Кришнана вежливы. Они постоянно предлагают ей чай и что-то по мелочи, но при этом она не может не заметить, как все замолкают, стоит ей только зайти в комнату. Сколь бы сильно Сомер ни старалась, ей все равно некомфортно в этой обстановке.

А кроме членов семьи есть еще слуги. Один, низко наклонившись, движется из комнаты в комнату, подметая пол пучком тростника. Второй каждый день приходит стирать белье вручную и развешивает его на балконе. Повар, мальчик-почтальон, молочник и прочие.

Сомер уже начинает привыкать к тому, что в дверь звонят по несколько раз в час. И наконец перестает обращать на это внимание, воспринимая звонки как любой другой повседневный шум. Реальность идет вразрез с теми образами Индии, которые она рисовала себе в воображении. По мере того как проходят дни, Сомер все больше скучает по нехитрым домашним радостям: кастрюльке овсянки, ледяной кока-коле, вечеру наедине с мужем.

Сомер наблюдает за человеком, про которого она думала, что знает его лучше других. Но чем дальше, тем больше женщина понимает, что сторона, с которой он открылся, ей совершенно чужда. Этот Кришнан с утра до ночи носит белые свободные хлопчатобумажные туники, пьет чай с молоком вместо черного кофе и ловко ест руками. Его совсем не смущает полная невозможность уединиться. Этот человек, которому, по всей видимости, нравится издаваемый домочадцами шум, совсем не похож на того, кого она встретила в стенах Стэнфорда: тихого парня, жившего по-спартански в комнате с брошенным на пол матрасом и подержанным письменным столом. Сомер начинает сомневаться в том, что вообще знает собственного мужа.

15

ПОБЕДА

Дахану, Индия, 1985 год

Кавита

Младенец активно пускает слюни, пока Кавита растирает горчичным маслом его пухлые ножки, смотрящие в стороны, как у лягушонка. Малыш извивается и энергично машет ручками, будто аплодирует маме за то, что она ежедневно проводит с ним эти процедуры. Кавита осторожно массирует его нежное тельце, полностью вытягивая сначала одну ножку, затем вторую. Потом кругами растирает животик размером с ее ладонь. Именно в такие моменты она любуется каждой складочкой маленького тела. Мать безотрывно смотрит на сына, изучая каждую мелочь: мягкий изгиб его ресниц, ямочки на локтях и коленях. Она купает его в деревянном корытце, поливая теплой водой из чашки и следя, чтобы вода не попала в глазки. Когда Кавита заканчивает одевать ребенка, ее мать приходит сказать, что ужин готов. Кавита живет в доме родителей с того дня, как сын появился на свет. Ее освободили от домашних дел, и она наслаждается роскошью общения с ребенком.

Войдя в гостиную, она встречает Джасу с тщательно причесанными и намасленными волосами. Он встает с широкой улыбкой и приветствует их обоих. На столе перед ним Кавита замечает свежий жасминовый венок. Муж принес его, чтобы она украсила волосы. Вчера была коробка конфет. Уже две недели он каждый день навещает жену и приносит какой-нибудь гостинец. Кавиту поражает его улыбка, не уступающая по широте объятиям, которые он раскрывает навстречу сыну.

— Поздоровайся с папой, — говорит Кавита, передавая мальчика Джасу. Он нежно, даже нерешительно берет малыша, не зная, как правильно обращаться с новорожденным.

За ужином Джасу жадно и быстро отправляет в рот такие большие куски еды, что, наверное, не успевает даже почувствовать вкус. Кавита подозревает, что он мало ест днем. Но муж не требует, чтобы она поскорее возвращалась домой. По его словам, он хочет, чтобы Кавита провела первые сорок дней со своей матерью, как полагается по традиции. Не все мужья настолько терпеливы. Наблюдая, как Джасу держит сына на руках, она думает о том, что этому мальчику повезло, что он будет расти счастливым ребенком. Завтра родственники собираются на намкаран — церемонию имянаречения. Все сильно обрадовались рождению их первого сына и принесли конфеты, детскую одежду и травяной чай с фенхелем, чтобы у мамы было больше молока. Кавиту так осыпали полагающимися по традиции подарками, будто это был ее первый ребенок. А как же предыдущие два раза, когда я носила,