Последнее прибежище негодяя - Галина Романова

– Я есть!

Данилов сцепил зубы. Внутри все разрывало от злости. Бытовой конфликт, который ему надлежало деликатно замять для средств массовой информации из уважения к покойному, превращался в премерзкое преступление. Там могло быть десятка три подозреваемых. Включая друзей небезызвестного всем Филонова, а также и всех тех, кому было известно о конфликте Лопушиных и старика Воронцова. Кого арестовывать?!

Тут еще хозяин магазина со своей машиной!

– Извините, гражданин следователь, – миролюбиво улыбнулся лохматый мужик и полез в кабину со словами: – Я сейчас отгоню.

Данилов и не подумал вернуться к своей машине, оставленной возле пустующей теперь скамейки. Вцепившись в пряжку ремня обеими руками, он наблюдал, как «Газель» нагло перепрыгивает через бордюрный камень передними колесами, мнет кустарник передним бампером и останавливается, все равно не давая никакой возможности проехать его машине.

– И чего?! Как я поеду?! – заорал на него Данилов. – Чего, другого способа нет для выгрузки?!

– Нет. – Мужик встал перед ним с виновато опущенной лохматой головой. – Все уж продумал, никак не выходит. С какой стороны не подъеду, все равно я всем помеха.

– И вчера выгружался? – Данилов посмотрел на время: было половина пятого.

– Да.

– В это же время?

– Так точно, гражданин следователь.

– Никого подозрительного не видел?

– В каком смысле? – Несимпатичное лицо Ломова позеленело от волнения и вытянулось, сделавшись похожей на незрелую дыню. – В смысле, подозрительного?

– Ты ведь тут всех почти знаешь, так? В этом доме, – Данилов показал на дом старика Воронцова. – И в этом, – он кивком указал на Сашин дом.

– Нет, незнаю! – Его голова заметалась из стороны в сторону. – Кого я тут могу знать-то?! Мало с кем знаком.

– Но покупатели-то к тебе ходят всегда одни и те же. Так?

– Ну… Вроде того. Кто за чем.

– Погибших супругов знаешь? Лопушиных?

– Лично незнаком, – скупо обронил Ломов и кивнул на Сашин подъезд: – Сашку знаю лично. Потому как скандалил с ней неоднократно.

– На предмет?

– Тоже из-за нее, – Ломов обласкал взглядом задние фонари своей машины. – Она вечно возмущалась. Противная… Извините…

– Что обычно покупали Лопушины? – решил зайти Данилов с другого края. – Они ведь ходили в твой магазин?

– Ходили. А покупали… – Ломов поскреб в макушке. – Девчата-продавцы говорили, что всего понемногу.

– Вчера были в магазине?

– Были по очереди. Я почему знаю, подменял одну нашу вечно влюбленную. – Ломов выругался. – Как найдет кого, так неделю на работу не ходит, стерва. Извините…

– Что покупали?

– Ну… Баба с утра купила колбасы немного. И батон хлеба. Мужик потом молока купил, кажется.

– По одному, стало быть, ходили? Понятно. Ничего подозрительного не было? Настроение там, здоровье. Все как всегда?

– Ну да. Обычно все. – Ломов вдруг сморщил лицо, кажется, попытался улыбнуться: – Гражданин следователь, можно я все же выгружусь, а? У меня сегодня неурочная выгрузка, скоро конец рабочего дня, народ домой попрет, вообще мне тогда труба!

– Ладно, валяй, я все равно на своей тачке не проеду.

Он повернулся, чтобы уйти, когда Ломов его снова окликнул.

– Знаете, а они не совсем поодиночке-то приходили. Их этот мордатый провожал. Сначала бабу, потом мужика. Мужик-то ничего, спокойный был, когда этот следом зашел за ним в магазин и в спину начал дышать. А вот баба нервничала. Хоть и старалась не показать, но я-то видел. Даже сдачу не стала считать, хотя всегда с девками из-за десяти копеек грызлась.

– Что за мордатый? – Данилов понял, о ком идет речь. Он остановился, взглянул требовательно на Ломова, уже успевшего перепрыгнуть бордюр обратно на своей машине.

– Так это Женьки Филонова приятели. Они тут вчера весь день проторчали во дворе. Пару раз второй – не этот, что Лопушиных провожал, а другой, – минералку покупал и пачку сигарет.

– Опознать сможешь?

– А чего их опознавать-то? Чего сразу я-то?! Их тут все видели! Они и не прятались! – перепугался сразу Ломов.

Он тут же нырнул с коробкой в нутро магазина, искренне полагая, что мент наконец отцепится. Но Данилов был настырным, он остался стоять возле распахнутого кузова «Газели». И когда Ломов вернулся за очередной коробкой, схватил его за рукав.

– Слушай, мужик, – прошипел он ему в лицо, снова, как по волшебству, превратившееся в недозрелую дыню с глазками-семечками. – Или ты отвечаешь на мои вопросы, или я завтра прикрою твою точку!

– Да за что?! Да что я такого…

– Да хотя бы за то, что ты регулярно нарушаешь правила дорожного движения и вот сейчас на моих глазах въехал на газон, – удовлетворенно улыбнулся Данилов. – Ну! Что за мужики? На какой тачке были?

Ломов в сердцах швырнул коробку с товаром прямо себе под ноги. Минуты три корчил рожи, пытаясь разжалобить Данилова. Ничего не вышло, Ломов вздохнул.

– Я же говорю, Филонова это были приятели, – проговорил он едва слышно. – По именам не знаю. Видел не раз, как они крутились возле ЖЭКа, в машине с Филоновым видел их тоже. И все.

– Машина какая была?

– Темно-серая «Шкода», седан, номера три двойки, серию не помню, – еще тише отчитался Ломов и попятился к своей машине. – Гражданин полицейский, вы только не говорите им, что это я. Ну… что я авто их назвал.

Данилов с ухмылкой наблюдал за перепуганным Ломовым.

Вот что за люди, а?! Как он не терпел этих живущих в крайней хате, которые ничего не желали знать! Как еще за внучкой-то догадался сходить, когда ее дед застрелился. Может, интерес какой корыстный имелся, а? Может, понравилась ему эта симпатичная девушка и…

Так, стоп! Дед-то, получается, не сам застрелился, раз на его руках не обнаружено никаких следов и характер ранения весьма странный. Дед же не мог надеть перчатки. Выстрелить себе в голову, а потом перчатки снять и спрятать их где-нибудь. Не мог. Так что, Данилов, торчать тебе без отпуска в городе еще месяца два, а то и больше. Не будет тебе рыбалки на Азовском море в бархатный сезон. И жареной рыбки с луком и чесноком на костерке не будет. А все из-за чего? Из-за того, что на той фирме, где работает или работала Александра Воронцова, два человека были отравлены. А потом ее дед учудил.

Или не дед…

– Гражданин полицейский, – с маетной улыбкой заныл Ломов и махнул рукой куда-то себе за спину: – Вы бы лучше запись камеры с магазина моего посмотрели. Может, увидали бы чего там интересного, а? Может, филоновские дружки и ни при чем вовсе, а? Может, они тут так просто стояли, а?

– Весь день?

– И че? – Ломов отвернулся, схватился за коробку в кузове «Газели» и подтащил ее к самому краю. – Я, может, пацанов оговорил. А они, может, правильные пацаны-то. По понятиям.

– Ладно. Идем, будем оформлять изъятие записей с твоей камеры. Понятых ищи…

– Чего сразу понятых-то? – ахнул Витек, приседая с коробкой.

Вот кто его за язык тянул, идиота?! Промолчал бы и камеру тихонько снял после того, как мент уехал. Задали бы вопросы, сказал, что сломалась неделю назад. Кто проверит? Ох, тупая его башка, ох, тупая! Потому и не женат до сих пор, что башка тупая. Хоть и тешит себя мыслью, что не женится от ума великого. Нету его, ума-то, нету…

Глава 8

Саша на минутку забежала домой, чтобы сварить себе кофе и хорошенько все обдумать. Она успела пробежаться по всем соседям своего подъезда. Кто отмалчивался, скорбно поджимая губы. Нет, мол, ничего не слышали, не видели. Кто жалел ее и деда, выбивая из нее ненужные слезы. Кто откровенно негодовал и запоздало ужасался, что по соседству жил старый и вооруженный до зубов неврастеник.

– Слышала бы, девочка, как он орал на бедных Лопушиных! – возмущались они. – Отдавайте, говорит, пистолет! Воры! Отдавайте! Орал так страшно! Откуда силы в нем столько…

Саша молча отводила взгляд, с силой стискивала зубы, чтобы не наорать на клеветников.

Дед ее в самом деле был очень сильным и кряжистым, но он не был неврастеником, не был! Что-то случилось. Что-то пошло не так. Что?! Как он мог потерять свой пистолет, а потом вдруг найти его?! Это не про деда! Он был очень аккуратным человеком, каждая вещь в его доме имела свое место, каждая! Он не мог выстрелить в безоружных людей! Что бы ни говорили, он не мог!

Кофейная шапка медленно поползла вверх. Саша подхватила турку, чуть тряхнула, снова вернула на огонь. Мысли ее, тяжелые, мрачные, разбухали и теснились, подобно кофейной пене. Она ходила по этажам и квартирам, спрашивала, спрашивала, искала и не находила главного – мотива! Это было так глупо, так нереально глупо, что даже на сон дурной не тянуло.

Потом вдруг кто-то из соседей проболтался, что в день убийства перед подъездом деда весь день дежурила бандитская машина. Весь день сидели в ней дружки начальника их ЖЭКа Женьки Филонова. А про их темные делишки давно уже ходили скверные слухи. Что-то такое творилось с одинокими стариками в их микрорайоне, мор какой-то странный на них нападал. Но квартиры после их смерти не пустовали: вдруг обнаруживались какие-то непонятные наследники, въезжающие в квартиры почти сразу после смерти стариков. Причем наследников этих никто прежде и в глаза не видел. Не гуляли они со стариками рука об руку, не выгуливали их собак, не носили им молока и хлеба из магазинов. Странно все было и зловеще. За всем этим, как шептались по углам, стоял начальник ЖЭКа со своей бандой.