Отстрел - Леонид Словин

В середине девяностых король столичной прессы — газета «МК» поведала читателям о появлении на рынке охраны, кроме правоохранительной и бандитской, новой силы — организации частных секьюрити.

Автор статьи строил прогноз на деятельности «Лайнса» и его амбициозного президента — и не ошибся.

Кроме сопровождения, вооруженной охраны, обеспечения конфиденциальности переговоров, «Лайнс» стал предоставлять заказчикам углубленную проверку их потенциальных российских и иностранных партнеров.

Находились клиенты, которые хотели постоянно быть в курсе дел одновременно нескольких десятков банков, в которые были вложены их деньги.

Информационный центр «Лайнс-секьюрити-информ» ежедневно отслеживал положение нескольких сотен банком и по телефонным звонкам постоянных абонентов в Течениечаса давал сведения на фирмы, обратившиеся к ним за получением кредитов.

Один из его вице-президентов в прошлом был работником налоговой полиции… Другой за тысячи километров готовил для Москвы анализы стратегических интересов некой державы, систематически знакомясь в посольстве с материалами ее открытой прессы.

В «Лайнсе» стажировались пять офицеров американских частных охранных структур.

Погибший от руки киллера известный Влад Листьев пригласил Рэмбо на подиум в свою знаменитую передачу, которую смотрела вся Россия.

Именно ему, Рэмбо, дипломированному авиационному инженеру-технологу, бывшему старшему оперу МУРа, профессорскому сынку, достались геральдические «львы» и генеральная лицензия номер ОДИН Главного управления внутренних дел Москвы, членство в обоих наиболее престижных международных объединениях детективов, известных своим жестким и тщательным отбором кандидатов — Американской ассоциации промышленной безопасности и Всемирной ассоциации детективов — ASIS и WAD…

В старом офисе хранились его первые файлы, которые, казалось тогда, скорее всего никогда не понадобятся. Рэмбо организовал их по свежим следам оперативных данных Петровки.

Теперь, после возможного контакта Игумнова с Тумановым в Лондоне, они могли понадобиться. Речь в файлах шла о международной мафии…

Все в том же богатейшем лондонском «Си-энд-Эй» на глаза Игумнову попались коллеги по семинару — российские частные секьюрити. Они выбирали женскую обувь. На заполненной магазинами Оксфорд-стрит по-прежнему было много людей. Вдоль решеток парка стояли выставленные на продажу картины. Игумнов приобрел пару копеечных сувениров и снова вышел на улицу.

«Глава „Дромита“ убит сегодня вместе с телохранителем и начальником службы безопасности… „Лайнс“ получил объемный заказ на розыск и охрану… — Дежурный в Москве зачитал заготовленный текст, стилизованный под обычную газетную корреспонденцию. — Желательна информация из канала „авторитетских“ связей…»

Рэмбо предлагал ему тайно встретиться с земляком.

В «Лайнсе» еще не знали, что Туманов уже отбыл из Лондона, и, если верить Варнаве, именно в Москву.

Что же касалось самого Игумнова, то тут его ждали одни сложности. В номере у себя он еще раз прослушал запись разговора Варнавы с Жидом. Собеседники касались, несомненно, очень деликатных тем…

Он ничего не знал о поисках чека на швейцарский банк, которые ведутся в Москве…

«Варнава имеет отношение к „Дромиту“… Я попал в точку!»

Бандиты в последнее время, как пчелы на мед, слетались на всевозможные фонды, находившиеся в привилегированном положении по сравнению с банками. Получение прибыли, коммерческая деятельность никогда не были целью фонда и даже как бы запрещались. Подопечные его ни в коем разе не могли показать зубы своемуправлению. Только: «Спасибо за то, что вы для нас делаете!»

Вдоль решеток Гайд-парка маячили художники с картинами. У автоматов висели номера телефонов нескромных английских див. Киоск с пулевыми пробоинами в витрине выглядел все так же одиноко и зловеще, как и утром.

Бандитским фондам требовалась валюта.

Тут и была загвоздка…

Черный нал, деньги, не имеющие породистой родословной, не могли работать. Требовались только чистые, стиранные.

Деньги, которые были положены в банк как твои и взяты как твои…

Их нельзя путать с деньгами, взятыми тоже из банка, но на целевые программы!

Некоторые фонды были созданы только для этого!

«Деньги стирают только раз…» — простое, как заповедь «Не убий!».

Один из обычных путей отмывания денег был одновременно и самым долгим — получить ссуды под техническое обоснование какой-то программы, обналичить, увезти налом на Кипр или в Израиль, где источники денег не проверяют, положить в банк, скажем, тут, в Англии, — перевести отсюда назад в Россию.

Длинный хлопотный путь законопослушного новичка…

Варнава уверил Туманова в том, что Сметана и Серый лояльны по отношению к Арабову…

«В то время, когда главы „Дромита“ уже не было в живых…»

Цель была ясна: «Жида заманили в Москву, чтобы убрать…»

Роль Варнавы в подготовке убийства была очевидной, и он, без сомнения, был теперь обречен.

«Крутые московские и иерусалимские к е н т ы Жида не оставят это безнаказанным. Варнава не подозревает, что его участие уже не тайна. По крайней мере для «Лайнса»…»

Игумнов свернул на Пикадилли недалеко от того места, где до него пытались перейти улицу Варнавин и Миха. Проводимая раз в году в Лондоне шумная манифестация представителей сексменьшинств на Пикадилли продолжалась. Транспаранты, оркестры… Невозмутимые лондонские полицейские — в черных каскетках — обозначили лентой черту, за которую никому не следовало переходить, и благодушно наблюдали со стороны. Шествие лесбиянок и гомосексуалистов, съехавшихся со всей Англии, было нескончаемым. Пресса сообщала, что их собралось в Лондоне не менее восьмидесяти тысяч. Вполне добропорядочные люди в колоннах улыбались, дурачились. Многие шли с детьми. Стройный юноша на крыше стоящего автобуса танцевал ламбаду. Двухметровая красотка в купальнике посылала воздушные поцелуи…

До торжественного заключительного гала-банкета еще оставалось время. Игумнов поднялся в отель. Набрал номер в Москве.

Для торжественного гала-банкета российских охранников был выбран легендарный лондонский Музей восковых фигур мадам Тюссо.

Столы разместили непосредственно в центральном зале, среди застывших восковых знаменитостей. Места гостей были расписаны. За каждым столом вместе с российскими секьюрити сидело несколько англичан: представители сыскных агентств и фирм-производителей спецтехники, организаторы семинара, переводчики. Соседом Игумнова был Нэд — бывший полицейский, поджарый, веснушчатый, с высовывающимся из кармана ярким, под цвет галстука платком, между ними с первого же дня установились дружеские отношения коллег. По другую сторону сидела уже знакомая Виктория, ей предстояло переводить. В соседнем ряду, впереди, Игумнову был виден Варнава. Место его было по соседству с изваяниями глав союзных армий времен Второй мировой. Военачальники легко узнавались по форменным головным уборам: берет, фуражка, пилотка… Фельдмаршал Монтгомери. Генерал Эйзенхауэр. Командующий авиацией генерал Теддер… Их фотографии были вывешены в холле «Черчиля». Возможно, все трое в разное время в нем останавливались, на полвека раньше, чем Игумнов и Варнава…

Игумнов появился на банкете в Музее мадам Тюссо одним из последних.

Приглашенная публика обреталась вперемежку с восковыми копиями знаменитостей. Центральный выставочный зал был еще закрыт. Шварценеггер, Сталлоне…

—Привет, Игумнов…

От стоявших недвижно фигур одна качнулась навстречу, отделившись от манекенов. Пепельное, с закупоренными порами, нездоровое лицо. Непроходящая испарина на лбу. Варнава — в деловом блейзере, в дорогом, со смешными свиными рожицами галстуке — сделал шаг вперед.

—Ты вроде хотел с меня получить, мент?

Игумнов не нуждался в объяснении, тем более теперь, когда глава «Дромита» погиб, а Варнава опасается связывать себя с Фондом.

—У меня с тобой нет больше дел, Варнава! Я знаю, кто был с тобой… Костромской вор. Жид, и он же Афганец…

Варнава угрожающе выгнул растопыренные пальцы, опасную клешню карманника.

—Предупреждаю, не попадайся мне на глаза, мент! Увидишь случайно — переходи дорогу! Снова узнаю о тебе — найду и удушу. Этими руками…

Игумнов все это уже проходил в ментовке.

—Я подумаю о твоем предупреждении, Варнава. Обещаю. Сегодня же. В клозете!

Как и Рэмбо, он оставил уголовный розыск в одночасье, как и большинство профессионалов, попадавших между жерновами системы, заставлявшей укрывать преступления от учета, вместо того чтобы их раскрывать. Это обеспечивало никому не нужный высокий показатель раскрываемости преступлений, который к тому же все равно не публиковали ввиду его совершенно очевидной нереальности. Перед тем Игумнов потерял почти разом, е перерывом в полгода, и жену, и мать, единственных близких ему людей. Знавшие его думали, что он сопьется. Его обратное превращение было чисто случайным. Стоявший впереди в троллейбусе мужик развернул газету, и Игумнов прочитал поверх плеча: «Еще вчера ты носил форму и чувствовал мощную поддержку коллег. Сегодня ты снял погоны. Ты растерялся и пока не знаешь, где найти применение своему опыту и силам… Такой была и наша судьба. Мы ждем тебя. Присоединяйся к нам!»