Расскажите это птичкам - Джеймс Чейз

Когда виски начало оказывать свое благотворное воздействие, Мэг несколько расслабилась. Она вспомнила, как впервые увидела Джерри Хогана. Ей казалось, что это было вечность назад, а ведь прошло всего лишь три года… но сколько же ей пришлось пережить с тех пор! В то время она работала в небольшом ресторанчике в Голливуде. Хоган вошел туда в компании толстого пожилого коротышки по имени Бенни Хирш, который, как она вскоре узнала, был его менеджером.

Хоган как раз потерял титул чемпиона Калифорнии по боксу в полутяжелом весе, оказавшись в нокауте уже на второй минуте первого раунда. И сделал это какой-то новичок, обманув его прямолинейным финтом. Кроме распухшей скулы, на Хогане больше не было отметин. Мэг понятия не имела, кто он такой. Она подошла к их столу с блокнотом в руках и безразлично посмотрела на двух клиентов.

Настроение у Хогана было хуже некуда. Он понимал, что его карьера профессионального боксера, и так висящая на волоске из-за злоупотреблений спиртным и сексом, закончилась в одночасье. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять – Хирш поставил на нем крест. Ведь у него в резерве было сколько угодно молодых, подающих надежды новичков, которые могли реально принести ему деньги, так что переживать из-за какого-то неудачника, выпивохи и бабника вроде Хогана он не будет. Это не было тайной для Хогана.

– Кофе, – коротко сказал Хирш, даже не взглянув на него.

Хоган удивленно уставился на него.

– Кофе? Мой бог! Разве мы не голодны? Я бы не отказался от хорошего куска прожаренного мяса!

Хирш устроился поудобнее и окинул его презрительным взглядом.

– Вот как? Мне кажется, это тебя недавно превратили в кусок никому не нужного мяса, – с горечью сказал он. – Мне не нужен даже кофе. От вида твоей разбитой рожи меня тошнит. Кусок мяса! Ты не заслуживаешь даже сосиски с кетчупом! Боксер! Если драться в постели с женщиной, да еще имея в руках бутылку виски вместо перчаток, тогда да! Здесь ты орел! – Хирш поднялся. – Даже не понимаю, чего ради я пришел сюда с тобой. Твоя карьера закончена. Извини, Хоган, ты мне больше не нужен.

Мэг молча наблюдала, как Хирш вышел из ресторана. Затем она перевела взгляд на Хогана, который пребывал в прострации. На лбу его выступили крупные капли пота, но он даже не делал попытки промокнуть их носовым платком. И именно в этот момент ее угораздило влюбиться в этого человека, только что потерпевшего поражение. Когда ресторан закрылся, Хоган пошел с ней в ее крошечную квартирку над химчисткой. Его любовь, дикая, животная, эгоистичная, была открытием для Мэг, и это приковало ее к нему. После этого она безропотно выдерживала его вспышки беспричинной ярости, его ложь и пьянство.

Рано утром Хоган проснулся и посмотрел на спящую рядом с ним Мэг. Вот она, удача, подумал он. Вот кто будет его кормить. С боксом не вышло, а ведь жить как-то надо. Этой куколке вполне по силам не только обеспечить ему спиртное и еду, но еще и покупать сигареты.

Ему понадобилось несколько дней, чтобы убедить Мэг в том, что, если она хочет удержать его возле себя, ей придется отказаться от работы в ресторане и заняться более прибыльной профессией проститутки. Хоган обеспечивал ей крышу. Он переговорил с двумя-тремя сутенерами, контролировавшими весьма престижный район, и заявил им, что на промысел выходит его девушка. Те внимательно выслушали его и, вспомнив, кто перед ними, решили не обострять ситуацию.

Весь следующий год Мэг в поте лица работала на улицах, предлагая свое тело, и с радостью отдавала все заработанные деньги Хогану, который тут же спускал их на тотализаторе или за игрой в покер со своими друзьями-сутенерами. Но вскоре Мэг поняла, что покер не более чем отговорка. Пока она зарабатывала деньги, Хоган волочился за каждой юбкой, а те деньги, которые она приносила, уходили на таких же продажных женщин, как она сама.

Но она уже стала рабой Хогана, и, когда однажды ночью он появился в стельку пьяный в рубашке, перепачканной губной помадой, и заявил ей, что между ними все кончено, Мэг была в ужасе. Она слушала его пьяные речи, и сердце ее обливалось кровью. Жизнь без Хогана, как бы грубо он ни вел себя с ней, не имела для нее смысла.

– Ты никто, – издевался он. – Мне ничего не стоит подыскать себе шлюху, которая будет зарабатывать больше денег, можешь не сомневаться в этом. Я ухожу!

Во второй половине следующего дня Мэг зашла в дамский туалет шикарного отеля. Ей нужно было привести себя в порядок, а потом подняться в номер на четвертом этаже, где ее с нетерпением поджидал бизнесмен средних лет. Возле соседнего умывальника она заметила дамскую сумочку из змеиной кожи. Некоторое время она с колебанием смотрела на нее, но потом решилась и открыла ее. Сумочка была набита пятидесятидолларовыми банкнотами. Мэг смотрела на них и, думая лишь о том, что эти деньги помогут ей удержать Хогана, быстро переложила их в свою сумочку.

Это было фатальной ошибкой. Едва лишь она подошла к двери, как та открылась, а за дверью, загораживая выход, стояла женщина-детектив.

Хоган не явился на судебное разбирательство. Мэг отделалась тремя месяцами тюремного заключения, а когда оказалась на свободе, Хогана и след простыл. У нее не было ни денег, ни протекции, а на пятки ей постоянно наступали копы.

Выхода не было. Она была вынуждена оставить Лос-Анджелес и направилась в Сан-Франциско. Даже здесь ей не повезло. Деньги кончились, когда она добралась лишь до Прютауна. С большим трудом ей удалось снять клетушку на верхнем этаже здания, где располагались небольшие конторы. В городе стояли трескучие морозы, которых не видывали в этих краях уже пятьдесят лет. Сутенера, который бы обеспечивал ей защиту, у нее не было, как и своего участка работы. Вскоре Мэг простудилась и слегла в постель. И когда она уже совсем было решила распрощаться с опостылевшей жизнью и на последние доллары купила бутылку дешевого виски, чтобы достойно отметить уход в мир иной, она встретила Фила Барлоу.

Мэг навсегда запомнила то мгновение, когда он, словно чертик из коробочки, возник из темноты. Она стояла под уличным фонарем, ноги у нее совершенно окоченели, а лицо превратилось в белую маску.

Барлоу в черной широкополой шляпе с опущенными полями и темном пальто остановился рядом с ней, и они посмотрели друг на друга.

– Ищешь капризную девочку? – Губы Мэг настолько окоченели, что она могла разговаривать только шепотом.

– Насколько капризную?

Его светло-карие глаза напугали ее. Глядя на его изможденное лицо с запавшими щеками, она подумала, что этот человек вполне может оказаться сексуальным маньяком, но ей было уже на все наплевать, так как без денег у нее все равно не было ни единого шанса остаться в живых. Она решила рискнуть.

Вместе они зашли в ее комнатку. Барлоу уселся на один из ветхих стульев, даже не сделав попытки снять пальто. Мэг, стуча зубами от холода, опустилась на краешек кровати.

– Ну что, дорогой, – нетерпеливо сказала она. – Зачем терять время? Иди ко мне!

– Я хочу только поговорить с тобой, – вполголоса произнес Барлоу. – Мне просто не с кем разговаривать.

Она до того привыкла иметь дело со всякими чудаками и извращенцами, что даже не удивилась.

– Нет проблем, дорогой, – сказала она. – Но деньги все равно на бочку. Какой же подарочек ты мне преподнесешь? – Странный клиент сунул руку в карман, вытащил бумажник и дал ей три десятидолларовые купюры. Мэг, которая работала едва ли не за доллар, не поверила своим глазам.

Комнатка отапливалась маленькой газовой плитой, но ее тепла хватало лишь на то, чтобы не замерзала вода в чайнике. Дрожа от озноба и чувствуя, как горит ее тело от повышенной температуры, Мэг, не раздеваясь, легла на койку и натянула на себя одеяло.

Она с трудом соображала, о чем говорит ей Барлоу. Она смогла понять только, что недавно у него умерла мать и он остался совершенно один. Он говорил не умолкая. Уже в бреду до нее дошло, что у него много денег, прекрасный коттедж и чудесный сад, а еще престижная работа в большом универмаге. Немного согревшись, она впала в забытье, перешедшее в сон.

Проснувшись на следующее утро, она обнаружила, что оконное стекло заиндевело, а голова гудит, как колокол. Барлоу в квартире не было. В панике усевшись на постели, она открыла сумочку и с облегчением вздохнула – тридцать долларов оказались на месте.

Уже к вечеру, когда в комнате потемнело от начавших сгущаться сумерек и холод пробирал до костей, она услышала осторожный стук в дверь.

К этому времени она уже не могла даже поднять голову, но дверь оказалась не заперта. Как сквозь туман она видела склоненное над ней озабоченное лицо Барлоу. Она пыталась что-то сказать, но язык не повиновался ей, и она, слабо улыбнувшись, вновь впала в забытье.

Через некоторое время она смутно осознала, что ее несут вниз по лестнице, завернутую в одеяло… лестница была до того узкая и крутая, что, казалось, она обязательно выпадет из насилок. Через некоторое время она оказалась в госпитале и пролежала в палате десять дней. И в каждый из этих дней к ней приходил Барлоу, сидел около ее постели и не произносил ни слова. Она была настолько слаба, что приняла его… душевнобольного… и была благодарна за то, что он вытащил ее из могилы. Но все эти долгие дни она думала о Джерри Хогане: где он, как живет, с кем спит и не нуждается ли в деньгах.