Как провести медовый месяц в одиночестве - Оливия Хейл

как раз в тот момент, когда я начинаю отклоняться назад.

— Иден!

Я цепляюсь когтями за перила, переваливаясь через них. Но это бесполезно. Я вылетаю за борт.

Я ударяюсь о темно-синюю поверхность моря. Теплая вода окружает меня, и я быстро поднимаюсь на поверхность. Мы находимся достаточно далеко от берега, чтобы я не могла разглядеть песчаное дно в глубине.

Филипп смеется. Я никогда не слышала его смех раньше. Он смеется так громко, что эхо разносится по волнам, но звучит совершенно искренне. Даже когда он перегибается через борт лодки, чтобы протянуть руку, он смеется глубоким хихикающим звуком, который смягчает самый сильный из моих шоков.

Я набираю воду и протягиваю руку, чтобы обхватить его.

— Ты в порядке? — спрашивает Филипп, все еще широко улыбаясь. Его лицо озаряется.

Я киваю, и он тянет меня обратно на лодку.

— Да. О Боже, я больше никогда не хочу этого делать!

— Дельфин отомстил, — говорит Дэвид, глядя на рыбу, разложенную на палубе. — Он заставил тебя принять морскую ванну.

— Боже, это действительно так. — Я стою, мокрая от капель. Мой сарафан промок насквозь, и слава Богу, что у сандалий на ногах есть ремешки, иначе они бы потерялись на глубине.

Рядом со мной Филипп снова хихикает. Он снял солнцезащитные очки, и в свете позднего полудня я вижу складки в уголках его глаз из-за того, как широко он улыбается.

— Спасибо, Иден.

— Я знаю, что ты собираешься сказать.

Его улыбка становится шире.

— Знаешь?

— Да. Я только что подарила тебе кучу развлечений, не так ли? Да еще и бесплатно. — Я берусь за волосы и выжимаю их, вода капает на палубу. Я не хочу смотреть вниз. Мое платье должно облегать мое тело, демонстрируя каждый изгиб.

Он уже видел меня в бикини. Кроме того, всякая сексуальная привлекательность, которой я могла бы обладать, скорее всего, пропала в тот момент, когда я упомянула, что работаю воспитательницей в детском саду. Или когда он увидел, как я увлеченно рассказываю о черепахах и своей подводной камере. Не говоря уже о том, что он увидел мой аннотированный путеводитель.

Много вариантов для выбора.

— Да, — говорит Филипп, — это так. Дэвид, у тебя есть запасное полотенце на борту?

Наш гид-рыболов достает потрепанное полотенце. Ткань грубая, но сухая, и я оборачиваю его вокруг себя.

— Тебе будет холодно, — говорит Филипп позади меня.

— Мы в Карибском море.

— Как только мы включим двигатель… — говорит он.

Через пять минут я понимаю, что он имел в виду. Возвращение на «Зимний курорт» — это ужасно. С каждой секундой мне становится все холоднее, ветер треплет мое промокшее насквозь платье.

Филипп роется в своем рюкзаке.

— Я думал, что взял еще одну футболку, — бормочет он.

Я смотрю вниз на его фигуру, согнувшуюся над рюкзаком.

— О, спасибо, но ничего страшного. Мы уже почти вернулись в отель. — Я опускаю взгляд. — Кроме того, я… вообще-то, ты не подержишь это?

Он принимает полотенце.

— Да. А что? — Его взгляд падает на мои руки, обхватившие подол платья. — О. Точно.

Я снимаю его со своего тела. Филипп смотрит в сторону, туда, где в ведерке со льдом лежат наши рыбы. Его улыбка исчезла.

Когда мокрая, холодная ткань исчезла, мне уже стало в пять раз теплее, хотя мурашки все еще бегают по моей голой коже.

— Намного лучше. Могу я…

Он вытряхивает полотенце в мою сторону.

— Конечно.

— Спасибо. — Я оборачиваю его вокруг себя и вытягиваю свои мокрые волосы так, что они стекают по моей обмотанной полотенцем спине. — Так где ты рыбачил?

— Что?

— Где ты ловил рыбу? Когда ты был ребенком?

Его глаза перефокусируются на моих, а затем он прочищает горло.

— На Верхнем озере.

— За пределами Чикаго?

— Да. — Он прочищает горло и откидывается на спинку кресла, заслоняя собой силуэт заходящего солнца. — У нас была хижина на берегу озера, и мы ездили туда летом и по выходным.

— Звучит чудесно. Ты рыбачил с братьями и сестрами?

Он покачал головой.

— Нет, моей сестре это никогда не нравилось. А вот моему отцу нравилось.

— И много дельфинов вы поймали?

Это вызвало еще одну полуусмешку.

— Ни одного, нет. Ни одного.

— Вы все еще рыбачите там?

— Нет, уже много лет. Я теперь почти такой же новичок, как и ты.

— Ну, ты пропустил часть про падение в воду, — говорю я. — Это ключевой момент.

— Правда?

— Да. Чтобы отпраздновать удачный улов, знаешь ли. Это ритуал, чтобы поблагодарить океан. Но ты не волнуйся, — говорю я и протягиваю руку, чтобы погладить его по руке. Его кожа теплая под моими пальцами. — В конце концов, ты доберешься до него.

Он поднимает бровь.

— Спасибо за поддержку.

— В любое время.

— Итак, что еще есть в твоем маленьком путеводителе?

— Что еще?

— Да. Какие еще достопримечательности являются для тебя обязательными?

Я улыбаюсь ему.

— Ты просишь монолог. Ты ведь это знаешь, правда?

На его щеке появляется ямочка. Она то появляется, то исчезает, как будто ее и не было вовсе.

— Давай без монолога.

— Ладно. Так ты знаешь, что на Карибах производят много рома?

— Возможно, я слышал об этом, да.

Я закатываю глаза, но продолжаю невозмутимо.

— Верно. Так вот, самая старая марка рома производится здесь, на острове.

— Правда?

— На Барбадосе находится самая старая фабрика, но есть и несколько других. Так что одна из вещей, которую я действительно хочу сделать, пока я здесь, — это сходить на дегустацию рома, попробовать тонну разных коктейлей и, возможно, узнать, как делают ром.

Он проводит рукой по челюсти.

— Знаешь, я, кажется, видел что-то о роме в своем маршруте.

— Правда?

— Да. Это была частная экскурсия по фабрике и дегустация рома.

Мой рот открывается.

— Частная экскурсия?

— Да. Все еще хочешь поворчать на организаторов моей поездки?

Я притворяюсь, что закрываю рот.

— Клянусь, я больше никогда не буду говорить о них плохо!

Филипп снова кивает, ямочка вспыхивает.

— Ну. Думаю, это запланировано на эти выходные. Хочешь пойти со мной?

Мой ответ незамедлителен.

— Да. Но я должна как-то расплатиться с тобой. Я имею в виду, с этой рыбалкой, круизом на катамаране. Я не могу просто…

— Ни в коем случае, — говорит он. — Все уже было забронировано.

— Но я не могу вот так просто навязываться.

Его рука протягивается вдоль перил, ладонь ложится мне на плечо.

— Иден.

— Да, — говорю я. — Филипп.

— Я решил совершить эту поездку только за день до вылета.

— О.

— И я полностью планировал сорвать половину маршрута, — говорит он. Его взгляд переходит с меня на волны, и в его челюсти что-то срабатывает. — Расскажи