Яд ее поцелуя (СИ) - Наталья Юрьевна Кириллова

прилёту в гостевом доме прятаться, — однако в обществе какого-то змеелюда совершенно не нуждалась. И пускай змеелюд оказался действительно молод, высок и хорош собой, словно странствующий рыцарь из романа. Пускай, едва заметив Ирис, только на неё и глядел и улыбался при том так, что впору было из платья выпрыгнуть. Пускай собственное сердечко при виде этакого красавца писаного, черноволосого и темноглазого, само вскачь пустилось, а щёки будто пламенем жарким объяло. Нет, не будет она даже в сторону его смотреть.

И заговаривать с ним не станет, благо что всё равно без переводчика не обойтись.

Как только все поднялись на борт — Шун пояснил, что местные называют этот вид воздушных кораблей летунами, — и молодой змеелюд ловко увлёк Ирис на заднюю скамью, стало ясно, что он прекрасно осведомлён и о собственной красе неземной, и о влиянии её на девушек. А самовлюблённые красавцы Ирис не интересны ни капельки.

На задней скамье они остались вдвоём, что несколько огорчало. Но Шун сидел перед ним, с Реджем и госпожой Озарой, сестрой Илзе, переводил им фразы друг друга и помочь в поддержании возможной беседы позади никак не мог, что искренне радовало.

Ирис не смотрела на змеелюда подле себя.

Не разговаривала с ним.

Раз-другой после взлёта корабля он пытался завести беседу, хотя Благодатные ведают, как он себе представлял их диалог без переводчика. Ирис слушала краем уха — всё равно ни словечка не понятно, — и удивлялась, как забавно звучал здешний язык. Один из общепринятых, так Шун сказал. Старалась не коситься на змеелюда, не замечать, как он норовит придвинуться поближе, и вообще сосредоточить внимание на поле городских крыш, прореженных многочисленными башнями и башенками.

Миновав городскую стену, корабль начал стремительно набирать скорость, и приятная прогулка вдруг перестала быть таковой. До Изумирда они добирались и на воздушных судах в числе прочего, но те были куда больше, неповоротливее и летели намного медленнее.

До приземления Ирис еле дотерпела. С корабля сошла шатающейся неровной походкой, едва ли не в обнимку со змеелюдом, словно тому было дело до изрядно сбледнувшей девицы. Мир вокруг водил пёстрые хороводы, под ногами прыгала земля. Змеелюд отвёл Ирис за корабль и даже не подумал убраться подальше, пока её желудок выворачивался наизнанку. Ирис не благородная фрайнэ, чтоб по малейшей нужде краснеть, теряться и требовать немедля покинуть её присутствие, однако ж удивительно, что сразу не ушёл.

— Ирис?

Позади послышались торопливые шаги, и Редж присел рядом с Ирис, скорчившейся в траве в тени высокого борта.

— Как ты? — Редж убрал длинные рыжие волосы, упавшие по обеим сторонам лица Ирис, придержал на согнутой спине, чтобы не мешались.

— Я… ох…

Вроде не так и много съела за завтраком, а поди ж ты… всё лезет и лезет наружу.

— Прости, Ирис. Не думал, что тебя может укачать.

— Это… морская болезнь? — просипела с трудом. — Или… воздушная?

— Слышать о воздушной болезни мне как-то не доводилось. Но бывает, на большой скорости укачивает.

Топтавшийся с другой стороны змеелюд что-то сказал. Редж поднял на него взгляд, нахмурился и лишь отмахнулся.

— Не понимаю.

Змеелюд повторил, сопровождая речь энергичной жестикуляцией.

— Всё равно не понимаю.

Змеелюд мотнул головой и наконец-то ушёл.

Хвала Благодатным.

— Надо было тебе остаться в Изумирде.

Нет уж.

Ирис разогнулась, села на пятки. Редж отпустил волосы, всмотрелся встревоженно в её лицо.

— Как ты себя чувствуешь?

— Кажется, мир перестал кружиться.

И видно, где небо, где земля, а где угол каменной ограды храма.

— Не беспокойся, скоро всё пройдёт.

Из-за корабля вынырнул змеелюд, приблизился, склонился, протягивая Ирис открытую флягу и платок. Платок, оказавшийся на ощупь влажным, она взяла, промокнула губы и обтёрла лицо. Змеелюд пролопотал что-то, указал на флягу. Редж забрал, подозрительно принюхался к содержимому, глотнул и скривился, будто от плохого вина.

— Отрава? — отчего-то страх кольнул иголкой.

— Нет. Похоже на какой-то травяной настой. Предполагаю, что как раз на такой случай. Не отрава, просто на вкус паршивая. Если не хочешь, можешь не пить.

— Я выпью, — Ирис решительно взяла флягу и тоже глотнула.

И впрямь… горькая и противная, как всякая травяная настойка.

Ирис глянула искоса на пристально наблюдающего за ней змеелюда.

— Благодарю.

Только понял ли?

Из-за корабля появился Шун, окинул их троих на диво равнодушным взором.

— Что ж, во двор его пустили, — сообщил он. — И её тоже. По-моему, они и в сам храм вошли.

— Наземная надстройка ещё не весь храм, — возразил Редж и поднялся, отряхнул штаны.

— Да хоть бы и так. Охота ему лезть в эту… в это змеиное гнездо, — Шун неприязненно посмотрел на змеелюда и зачем-то понизил голос. — Приспичило, вишь ли, вопросы позадавать местному божественному воплощению, в будущем своём копаться… или что там ему позарез узнать потребовалось. А ежели он в тех подземельях сгинет, кто нам платить будет?

— Не сгинет, — возразил Редж. — И языком поменьше чеши, где не надо.

— Он всё равно по-нашему не вяжет. Вон, стоит и глазюками своими хлопает, чисто дурочка сельская, на сеновал увлечённая.

Змеелюд опять заговорил. Шун поморщился и повернулся к Ирис.

— Спрашивает, как ты себя чувствуешь.

— Скажи, что мне уже лучше… и передай мою благодарность. За настойку, — Ирис потрясла флягой. — И платок. И… вообще.

Шун перевёл. Змеелюд покивал, добавил.

— Говорит, рад, что тебе полегчало.

— И я рада. Так и скажи.

Ирис мало что знала о переводчиках и языковедах, но подозревала крепко, что вряд ли стоило выполнять свою работу с такой гримасой откровенного недовольства. Словно Шун не родился обычным аранном, как все они, пусть и островитянином, а из благородных франнов вышел, чтобы вот так презрительно губы кривить и каждую фразу цедить сквозь зубы.

— Лицо попроще сделай, — посоветовал Редж, заметив то ли гримасу Шуна, то ли укоризненный взгляд Ирис, на горе-переводчика обращённый. — Может, большинство из них по-нашему и не понимает, однако они не слепые. Пойдём к храму.

— Вы идите, а