Империя - Alexandrov_G

Народ, то-есть совокупность нас всех, всех до единого, тех, кто живёт и дышит, рождается и умирает в том доме, который мы зовём государством, отнюдь не бессловесен и не безволен, от него, от народа, в конечном счёте зависит главное – какая партия победит. Партия вождя племени или партия шамана. Партия фараона или партия жреца, партия короля или партия кардинала, партия императора или партия папы, партия большевиков или партия эсеров. Не политик ведёт народ, а народ выбирает политика, который, по мнению народа (если можно говорить о "мнении" в контексте обсуждения такого невообразимо сложного образования каким является сверхсущество, чьё тело состоит из миллионов клеток, а в качестве каждой живой клеточки выступает личность) наилучшим образом ПРОГОВАРИВАЕТ в жалких человеческих словах то, чего народ "хочет". Народ угадывает то, что будет, угадывает каким-то шестым чувством, тем, что мы на нашем, клеточном уровне называем инстинктом, и тот политик, который сможет в свою очередь угадать то, что предугадывает народ, всегда побеждает. Победить в политической борьбе вопреки желанию народа – нельзя.

Политик должен быть честен. Честность политика никакого отношения не имеет к той честности, которая присутствует или отсутствует в наших взаимоотношениях на бытовом, муравьином, уровне. Политик может сколько угодно лгать, предавать, убивать, он может быть нечеловечески жесток, коварен и лицемерен. И даже и более того, всё это для политика скорее даже и плюс, чем больше в нём присутствует из перечисленного тем он сильнее, как политик. Честность политика совсем в другом – он должен быть честен в своих намерениях. Он не имеет права отступать от того, что угадывалось за его словами, он не имеет права нарушить завет, который заключил с ним народ. Когда говорят, что некий политик "угадал чаяния народа" или наоборот "перестал отвечать чаяниям народа", то говорят именно об этом.

Что означает всё выше сказанное применительно к тому, что происходило в России в 1917 году? Означает это следущее – начиная с лета 17-го года произошла резкая поляризация политических сил тогдашней России, спровоцирована она была тем, что народ подошёл слишком близко к краю, глянул в бездну и испугался. Народ не захотел распада России. В отличие от нынешней смуты, картинка смуты тогдашней была много яснее, а переспектива – много прозрачнее. Русский народ не захотел умирать. Поляризация произошла очень быстро, в течение всего нескольких месяцев, и в эти же несколько месяцев оформились те две силы, между которыми началась борьба за власть, также очень быстро перешедшая в гражданскую войну. Так сложилось, что силы эти до сих пор принято называть "красными" и "белыми", хотя деление это в высшей степени условно и лишь приблизительно может описать суть происходившего в России на протяжении примерно двадцати лет (тут я вынужден сделать следующую оговорку – в моей картине мира гражданская война в России закончилась лишь в 37-38 годах прошлого столетия).

Обе силы – и красные и белые, выбросили лозунги. Поскольку обе силы стремились привлечь на свою сторону как можно больше сторонников, то (особенно сперва) и лозунгов было много, но суть сводилась к двум основным лозунгам, к двум "знамёнам", под которыми собрались противостоящие друг-другу противники, со стороны красных – "интернационализм", со стороны белых – "единая и неделимая Россия". Глядя в прошлое из сегодняшнего дня нельзя не увидеть очевидного – белые не могли не проиграть. Их дело было неправым. Они не хотели того, чего хотел народ, а народ хотел вернуться назад, в Империю. По понятным причинам вернуться в прошлое нельзя, можно лишь в тех или иных формах воспроизвести его в настоящем, и именно такой новой формой, пусть и суррогатной, и был "интернационализм". Интернационализм был единственной наднациональной идеей, единственным наднациональным понятием в том языке, на котором заговорило человечество, а вместе с ним и Россия, в начале ХХ века. Под словами об "интернационализме" угадывалась всё та же основа, неумирающая идея Империи. За словами же о "единой и неделимой" угадывалось нечто совсем иное и отнюдь не "единое".

В каждом политическом течении существует некий недостижимый идеал, свой, так сказать, "Китеж". К действительности он, как правило, отношения не имеет, но тем не менее задаёт общее направление мыслям. В политике "Китеж" – это идеология. Если мы опять воспользуемся языком тогашних лозунгов, то такой крайностью в случае красных было "Совдепия без коммунистов", в случае же белых – "керенщина без Керенского". Это то, за что воевали и умирали тогдашние русские люди. Если свести совсем к двум словам, то "советы" воевали с "керенщиной". Империя воевала с Республикой. Россия воевала с РФ.

Империя – 20

Пробовали ли вы когда-нибудь обмануть крестьянина?

Ну вот такого – заскорузлого, небритого, совершенно бесхитростного на вид мужичка в телогрейке? Не тогда, когда он по какой-то надобности приехал в город и пригнулся, спрятался в свою раковину, прикинулся дурачком, а тогда, когда он у себя дома? Сиживали ли вы с ним за столом, выпивали ли? Пытались ли объяснить что? РАЗГОВАРИВАЛИ ЛИ ВЫ С НИМ? Если да, то вы не могли не убедиться, что склонить его на свою сторону, заставить принять вашу точку зрения, заставить поверить вам – дело зряшное, он, даже если и сделает вид, что он вам верит, даже если и спрячет хитрый глазок за прищуренными веками, даже если и покивает согласно головой, не поверит вам ни на грош. А скорее всего он и вида, что верит, делать не будет, он посмотрит в сторону, помотает головой, поулыбается, да и скажет вам: "А давай-ка мы лучше ещё выпьем…" И не поверит он вам вот почему – крестьянин не верит словам.

Между прочим, именно тут корень всегдашней ненависти к крестьянину человека "образованного", человека интеллигентного, и именно отсюда растут ноги нынешнего мирового поветрия, чумы наших дней, того, что называется "глобализмом", сегодняшнего стремления "интеллигизировать" человеков, ибо только "интеллигент" верит на слово и в слово, и манипулировать им с помощью ничего не значащих слов чрезвычайно легко. Не то с крестьянином. Москва словам не верит.

Сказать, что Россия в 17-м, в том самом году, когда убивали Империю, была страной крестьянской, значит не сказать ничего. Россия была не просто крестьянской страной, она была самой крестьянской из всех крестьянских стран. Самой христианской из всех христианских. И вот народ этой страны, народ, фактически целиком состоявший из крестьян (замечу, что этническая принадлежность в данном случае играла роль второстепенную, так как точно из таких же крестьян состояли и другие народы, населявшие тогдашнюю Россию), обнаружил себя в условиях отсутствия того, что мы называем государством. Сперва это понравилось, да и не могло не понравиться, русский человек не был бы русским если бы он не любил не только быстро ездить, но и не бросался с головою в ту страшную стихию, что по-русски зовётся "волей".

Русские, "погуляв" и "прогуляв" многое, решили, что неплохо было бы вернуться немного назад, к привычному и сложившемуся на протяжении веков укладу. Очень быстро обнаружилось, что вернуться назад нет никакой возможности. Что же делать? Как быть? "Эх, Ваня, заплутали мы с тобою…" Желание народа выбраться из тумана смуты нашло своё воплощение в виде "политических сил", оформленных в тогдашние "партии". Партии выбросили лозунги, показывающие, в каком направлении следует двигаться, чтобы выбраться из того положения, в котором оказалась страна. Беда была только в том, что направления эти были диаметрально противоположными. Противоположными настолько, что вспыхнула гражданская война. Выиграть гражданскую войну можно лишь в том случае, если вас поддерживает большинство народа. Подавляющее большинство. Интеллигентские заблуждения насчёт того, гражданские войны выигрываются при помощи неких "наёмников" или там "террора", ничем кроме интеллигентских заблуждений не являются. Войны вообще, а войны гражданские в особенности, выигрывает не "высокоточное оружие", а крестьянин с винтовкой в руках. "Человек с ружьём". Отсюда понятно стремление всех заинтересованных сторон его, крестьянина, склонить на свою сторону. Задача эта неимоверно трудна, ибо крестьянин всегда – "себе на уме". Это вам не интеллигент какой, у которого ум всегда заёмный.

И что же видел тогдашний крестьянин? Видел он одно. А что он слышал? А вот слышал он совсем другое. И то, что он слышал, ему понравиться никак не могло. Главным, стержневым лозунгом "белых" были слова о "единой и неделимой России". Слова красивые, кто бы спорил. Но как насчёт дел? Вот в декабре 1918-го года публикуется Конституция Добровольческой армии. Из этой Конституции мы с удивлением узнаём, что целью добровольческого движения является возвращение к законам, действовавшим на территории России до 25 октября 1917 года, то есть к законам, появившимся на свет в результате Февральской революции. Мы зовём вперёд, но при этом на деле возвращаемся назад. И это полбеды, вся беда в том, что мы хотим выбраться из смуты, а на деле в эту самую смуту вновь лезем, да ещё и смутными законами это дело подкрепляем.