Империя - Alexandrov_G

Налегая изо всех своих немаленьких сил, все эти "помещикикапиталисты" валили страну в болото гражданской войны, а когда она туда в конце концов повалилась они принялись искать виновных. Они, участники инспирируемого извне антиправительственного заговора, они, истинные вдохновители и истинные творцы истинной революции, попытались (а их адепты пытаются и посегодня) свалить историческую ответственность на людей и организации (на собирательных "большевиков"), которые были вызваны к жизни их собственным предательством. Они посеяли зло и зло же пожали. По другому не могло и быть. Горе тому, через кого зло приходит в мир.

Империя – 18

Давайте подведём промежуточный итог.

Давайте попытаемся понять, что существующий на сегодня стереотип не соответствует действительности. Согласно общепринятой версии главным, основным, эпохальным событием 1917-го года была Великая Октябрьская Социалистическая Революция. В глазах "мировой общественности" она была некоей "симфонией", в то время как революция февральская считается всего лишь коротенькой и скучной увертюрой к основному действию. Правда же, однако, состоит в том, что "февраль" стронул с места лавину и, когда она сошла, Россия обнаружила себя в изменённом до неузнаваемости ландшафте, к жизни в котором ей пришлось приспосабливаться на ходу.

Истинной революцией, тем, что известно миру под названием "Russian Revolution", была революция февральская, революция восторжествовавшего либерализма. Февраль породил новую среду, новую реальность, по законам которой с этого момента была вынуждена жить Россия. По своим последствиям Февраль многократно превосходит Октябрь. Октябрь был тем, чем он вполне официально и именовался в период с 1917 по 1927 год, а именно – Октябрьским переворотом. Октябрь – это реакция на Февраль, Октябрь – это отчаянная и чудом удавшаяся попытка спасти Россию от окончательного развала.

Следует понимать, что за Октябрём, совершенно так же, как и за Февралём, стояли сторонние и глубоко враждебные России силы. И силы эти были одной и той же "силой". Распространённейшей ошибкой является не только навешивание крашенных всего в два цвета ярлыков на тогдашних внутрироссийских фигурантов в лице политических партий и отдельных политических деятелей, но и деление участников Первой Мировой Войны на "врагов" (в которые традиционно записываются Германия и Австро-Венгрия) и "союзников" (в которые не менее традиционно зачисляются государства, входившие в Антанту). Дело в том, что у России в тот момент (как и всегда, вообще-то) союзников не было, точно так же, как не было их и в годы Второй Мировой. К счастью, в 1941-1945 политическое руководство России и, что гораздо важнее, общественное мнение гораздо трезвее оценивали как взаимоотношения с "союзниками", так и мотивы, движущие ими. По какому-то недоразумению, уже в наше время, когда есть возможность для беспристрастного анализа тогдашних событий, абсолютно идентичная ситуация в обеих мировых войнах рассматривается и оценивается не просто под разным углом зрения, но даже и с диаметрально противоположных позиций. Не осознав этого, невозможно понять и в рациональных терминах объяснить положение уже нынешней России, вернее того, что он неё осталось – России образца 2006 года, "РФ".

Почему "союзники", бывшие на деле злейшими врагами российской государственности, вели против России тайную войну и довели эту войну до победы, увенчавшейся Февральской революцией, понять нетрудно. Спекуляций на тему всевозможных геополитических выгод, воспоследовавших от поражения собственного "союзника" по Антанте, существует множество. Гораздо труднее понять почему в уже вроде бы побеждённой стране, при уже полученном вожделенном результате, была произведена резкая переориентация с одной политической силы на другую, почему, выражаясь эзоповым языком, к которому так склонны политики, была затеяна смена коней во время переправы? Но это только на первый взгляд. Лично мне, при всей моей любви к конспирологии, кажется, что ничего особо загадочного здесь нет. В 1917 году вчерашними "союзниками", а сегодняшними победителями России, двигал элементарный расчёт, пошлый эгоизм.

Дело было в том, что оружие национализма оказалось слишком мощным, в России взорвали 20-мегатонную бомбу, когда вполне хватило бы двухмегатонной. Победители не рассчитали, они хватили через край. Россия разрушалась слишком быстро, на глазах. А ведь война-то ещё продолжалась. И не какая-нибудь там "войнушка", а, как принято теперь с придыханием выражаться, The Great War. Россию следовало удержать от дальнейшего распада, удержать во что бы то ни стало. Национализм следовало "обуздать", национализм следовало тем или иным способом нейтрализовать. И вот тут-то как нельзя кстати и оказались большевики с их "интернационализмом".

Именно здесь кроется разгадка феерического (другого слова и не подберёшь) взлёта большевиков. Именно здесь разгадка необъяснимой тяги "в большевики", волшебным образом появившейся у вдруг откуда-то взявшихся десятков тысяч честолюбцев. Здесь опять же существует некое противоречие, дело в том, что идеи "интернационализма" использовали в своей партийной риторике уже входившие не только во властные структуры, но и в само Временное Правительство эсеры и меньшевики. Однако противоречие это кажущееся. Дело в том, что "интернационализм" что тех, что других заканчивался как только дело доходило до вопроса о дальнейшем участии России в войне. И эсеры, и меньшевики были горячими сторонниками дальнейшего участия в войне на стороне "демократий". Вы можете меня спросить: "Это каким же образом мы собираемся продолжать удерживать Россию в войне, приводя к власти в ней партию, официально провозгласившую лозунг, призывающий эту самую войну заканчивать и заканчивать немедленно?" Вопрос хороший. И вопрос, требующий обстоятельного ответа.

Дело в том, что одним из самых важных стратегических ресурсов государства является время. Точно таким же, как количество спущенных на воду броненосцев или поставленных под ружьё солдат. В каком-то смысле время даже и поважнее будет. Вспомните-ка, какие усилия прилагал перед войной Сталин, чтобы выиграть хоть ещё немного времени, хоть чуточку, и как его старался этого времени лишить Гитлер. Так вот, в 1917-м, в тот момент, когда решался вопрос о том, какой политической силе в России отдать предпочтение, какая из них перспективнее в будущем, В БЛИЖАЙШЕМ БУДУЩЕМ, в буквальном смысле – завтра, было ещё совсем неясно когда именно закончится война. Это сегодня мы знаем, что случилось то, что случилось, и что война закончилась через год, однако тогда это было никому не известно, к 17-му году война шла уже три года и вполне себе могла продолжаться ещё три. Может дольше. Who knows? И если было неясно сколько ещё продлятся боевые действия, то холодному и беспристрастному стороннему наблюдателю было совершенно очевидно, что удержать даже то, что ФОРМАЛЬНО оставалось от России к июлю 1917-го, из имевшихся на тот момент в наличии партий не сможет никто.

А теперь нам придётся вернуться немного назад, мы должны попытаться разобраться, что же это такое – "политический лозунг".

Империя – 19

Любой политический лозунг – это слова. Всего лишь слова. В политике же важны не слова сами по себе, важно то, что за ними скрывается. То, что угадывается. Политика вообще – это сложнейший комплекс действий, призванный придать осмысленность повседневной жизни государства, упорядочить её, придать ей хоть сколько-нибудь понятный вид, это попытка очеловечить государство, попытка рационализировать то, что по своей природе не рационально. И вот одной из таких рациональностей и являются лозунги, выбрасываемые борющимися за власть политическими силами государства, силами, которые с древнейших времён имеют вид "политических партий". Люди, хотящие стать политиками, люди, стремящиеся "во власть", люди, идущие в ту или иную партию, испытывают безотчётное желание тем или иным образом воздействовать на жизнь государства и, поскольку в каком-то (и очень важном) смысле "государство – это мы", то политики вынуждены прибегать к словам, чтобы коммуникировать с толпою, с нами, отсюда появление "лозунгов".

Народ, то-есть совокупность нас всех, всех до единого, тех, кто живёт и дышит, рождается и умирает в том доме, который мы зовём государством, отнюдь не бессловесен и не безволен, от него, от народа, в конечном счёте зависит главное – какая партия победит. Партия вождя племени или партия шамана. Партия фараона или партия жреца, партия короля или партия кардинала, партия императора или партия папы, партия большевиков или партия эсеров. Не политик ведёт народ, а народ выбирает политика, который, по мнению народа (если можно говорить о "мнении" в контексте обсуждения такого невообразимо сложного образования каким является сверхсущество, чьё тело состоит из миллионов клеток, а в качестве каждой живой клеточки выступает личность) наилучшим образом ПРОГОВАРИВАЕТ в жалких человеческих словах то, чего народ "хочет". Народ угадывает то, что будет, угадывает каким-то шестым чувством, тем, что мы на нашем, клеточном уровне называем инстинктом, и тот политик, который сможет в свою очередь угадать то, что предугадывает народ, всегда побеждает. Победить в политической борьбе вопреки желанию народа – нельзя.