Звезда курятника - Елена Логунова

— Это очень, очень интересно, — безразличным тоном припечатала Ирка, увлекая меня в сторону.

Я успела только мимоходом бросить комок земли в могилу, куда уже опустили заколоченный гроб, и кивнуть на прощание Наталье Степановне.

— Значит, у этой Аделаиды был инфаркт, и потом она утонула, — повторила Ирка, когда мы уже отъехали на порядочное расстояние от кладбища. — Это хорошо. Честно говоря, я очень боялась, что меня обвинят в ее смерти.

— Только потому, что ты первой нашла труп? Или у тебя были какие-нибудь причины для убийства этой тетки? Давай колись!

— Причин вроде не было, — неуверенно протянула подруга. — Но ты же знаешь ментов, они быстренько придумают мотив преступления, лишь бы кому-то его приписать!

— Точно! Возьмем, к примеру, Серегу Лазарчука! — Я с готовностью подхватила тему. — Наш дорогой капитан никогда не упустит возможности объявить меня асоциальной личностью, при более или менее деятельном участии которой совершается половина всех кровавых преступлений в городе!

Ирка посмотрела на меня с укором:

— Но ведь это в твоем доме вчера погиб человек!

— А рядом с твоим он погиб сегодня! — отбрила я.

— Один — один, — кивнула Ирка.

Я победно улыбнулась и всмотрелась в боковое окошко автомобиля. Мы как раз проезжали мимо парка, где в этот час должен был выгуливаться мой ребенок с няней.

— Останови возле «Чертова колеса», — попросила я подругу. — Кажется, я вижу на площадке с лошадками своего Масяньку. Точно, это он! В красной шапочке, рядом белый пони, смотри, он бьет…

— Копытом? — подсказала Ирка, притормаживая.

— Нет, лопаткой от набора для песочницы!

— Мася бьет лопаткой пони?! — ужаснулась Ирка. — Не может быть, он очень добрый мальчик!

— Мася бьет лопаткой по луже! И брызги летят во все стороны! — ответила я, выпрыгивая из машины и стартуя в направлении лошадиной стоянки.

Погода была прекрасная, и с вечерней прогулки мы с малышом вернулись домой уже в девятом часу. Мася погулял бы еще, на улице было пока светло, но я должна приготовить ужин к возвращению Коляна из спортивного зала. По вторникам он с приятелями-коллегами сразу после работы ходит играть в волейбол, мотивируя это необходимостью бороться за стройность фигуры, которой явно не на пользу сидячая работа за компьютером. Из спортзала муж приходит голодный, как тигр, и в один присест сметает такое количество еды, которого хватило бы на суточное пропитание населению небольшой вьетнамской деревушки. В этот момент необходимость борьбы за стройность фигуры отступает даже не на второй, а на третий план, потому что на втором оказывается потребность незамедлительно подкрепить подорванные силы здоровым сном.

В половине десятого Колян-большой и Колюшка-маленький завалились спать, оставив меня наедине с полной мойкой немытой посуды, скопившейся за целый день, начиная с завтрака. Я задумчиво смотрела на гору грязных тарелок, размышляя, помыть ли их прямо сейчас или подождать до завтра? Решила, что ничего страшного не случится, если я отложу процесс до утра, а сейчас тоже улягусь в кроватку. А то, может статься, малыш, уснувший раньше обычного, проснется с опережением графика, часиков в шесть…

В этот момент зазвенел телефон. Опасаясь, что звонок разбудит ребенка, я в два прыжка переместилась из кухни в прихожую, к висящему на стене телефонному аппарату, и сорвала с рычага трубку.

— Да! — вполголоса рявкнула я.

— Ленка! — рыдая, воскликнула Ирка. — Ленка, я ее убила!

— Кого убила? — Я понизила голос до шепота.

— Фаню!

Я немного помолчала, лихорадочно соображая, кто такая Фаня? Среди моих знакомых, кажется, нет никого с таким именем…

— Кто эта Фаня? — спросила я.

— Фаня-то? Да змея! — сердито сказала Ирка, шумно шмыгая носом.

— То есть она такая нехорошая, что заслужила, чтобы ее убили? — уточнила я, все еще ничего не понимая. — А лично тебе она чем помешала?

В голове моей одна за другой, как вагоны скорого поезда, проносились разные мысли. Может, Фаней звали тут бабу, которая жила на Школьной, восемь? Хотя нет, та была Аделаида. Или Фаня — это ее прозвище?

— Ничего себе, чем она мне помешала! — вскричала Ирка, явно недовольная тем, что не находит у меня сочувствия. — Да она выскочила прямо на меня, когда я ничего подобного не ожидала! Я испугалась просто до умопомрачения!

— Невменяемое состояние — это хорошо, на этом можно строить защиту, — заметила я.

— Хорошо еще у меня в руках была лопата! — продолжала Ирка, не слушая меня.

— Лопата — это уже хуже, — пробормотала я. — Вломиться в чужой дом с лопатой — это уже похоже на предумышленное…

— В какой дом? — не поняла подруга. — Это она ко мне вломилась! Шурхнула через малинник, прямо как стрела!

«Значит, все-таки речь идет о соседской покойнице, — подумала я. — Малинник у Ирки как раз на дальней стороне участка, на рубеже со Школьной, восемь»…

— Ты ее оглушила? — спросила я вслух. — Я имею в виду дала лопатой по голове?

Мысленно я уже построила ретроспективу событий. Значит, так: тетка-соседка за какой-то надобностью сунулась в Иркин двор, а гостеприимная хозяйка встретила незваную гостью во всеоружии — с шанцевым инструментом наперевес. С перепугу треснула чужую бабу лопатой по голове, потом оттащила огородами обратно на Школьную, восемь, а там уложила в ванну с водой — вроде баба сама утонула…

— Оглушила? — повторила Ирка. — Нет, я ее перерубила пополам!

Воображаемая картинка поплыла у меня перед глазами. Ничего себе, это же самая настоящая расчлененка получается! Интересно, как Ирка предполагала выдать подобные страсти-мордасти за несчастный случай? Типа, брила баба в ванне ноги опасной бритвой да и промахнулась, сделала себе харакири?!

— А теперь мне ее жалко, — призналась подруга. — Знаешь, какая она была красивая? Вся синяя и в золотых кольцах!

Я представила себе синий труп, щедро украшенный ювелирными украшениями, и у меня задрожали ноги. Ничего не говоря Ирке, я положила телефонную трубку на тумбочку и сходила в кухню за табуреткой. Села на нее, трясущейся рукой снова поднесла трубку к уху и поняла, что пропустила что-то важное.

— …похожа на декоративный шланг к поливальной установке, который Моржик привез из Голландии, — рассказывала Ирка. — Он тоже ярко-голубой с поперечными желтыми полосочками. Собственно, потому-то я и испугалась, когда ее увидела: подумала, что шланг ожил! Представляешь, какое сумасшествие? Мне поначалу и в голову не пришло, что это не шланг, а змея, я только потом, когда ее прикончила, сообразила, что к чему!

Наконец-то и я это сообразила!

— Ирка, так ты убила лопатой змею?! — обрадованно закричала я.

— Чего ты орешь? Я тебе об этом уже минут пять твержу! Разрубила лопатой на куски, потом поняла, что ухлопала какого-то очень редкого гада, и сразу позвонила Веньке. Ох, видела бы ты, как он над этой Фаней причитал — куда там наемным плакальщицам! Он мне пол-огорода слезами залил, можно дня два поливалку не включать!

Я слушала Иркину болтовню, идиотски улыбаясь. Венька — это наш общий приятель, биолог по образованию и дед Мазай по складу характера. Вот уже много лет он сердобольно подбирает всяческую бесхозную живность в диапазоне от хромого галчонка до молодой анаконды и всякой твари старается создать максимально комфортные условия проживания. В результате дом, в котором живет Венька со своим зверинцем, бесконечно достраивается и перестраивается и имеет явное сходство с перенаселенным сказочным теремком.

— Слушай, а откуда ты узнала, что ее Фаней звали? — спросила я. — Или это так змеиная порода называется?

— Не-а, порода у нее какая-то хитрая, я сейчас и не вспомню, — ответила Ирка. — Венька сказал что-то вроде: «Кто-то там где-то тамский».

— Плоскобрюх длиннозубый, — пробормотала я.

— Что? Да, зубы у нее были о-го-го, причем ядовитые! Венька сказал, что эта тварь входит в десятку самых ядовитых змей мира! — похвасталась подруга. — А Фаней это он ее назвал, полное имя — Епифания. Очень по-змеиному звучит, ты не находишь?

— Так это была Венькина змеюка? — искренне удивилась я. — Ничего себе! Совсем спятил, зверолюб! Заводит таких опасных гадов и не следит за ними, как подобает!

Мы еще немного поругали разгильдяя Веньку, я убедилась, что Ирка успокоилась, и под предлогом необходимости выспаться перед началом нового рабочего дня распрощалась с подругой. Спать, впрочем, не пошла, а позвонила Вениамину, чтобы расспросить его про покойницу Фаню.

— Это был прекрасный образчик микрурус фульвиус, он же аспид восточный или арлекиновый, — горестно поведал мне безутешный змеелюб. — По-английски — истен коралснейк, «восточная коралловая змея». Распространена в Северной Америке.

— И еще в Иркином малиннике, — напомнила я.