Звезда курятника - Елена Логунова

В дальнем конце коридора темная вода была позолочена светом, сочащимся из-за неплотно прикрытой двери. Ирка просунула в щель руку с буклетами, распахнула дверь настежь, громко сказала:

— Тук, тук, тук! Кто не спрятался, я не виновата! — и, не дождавшись ответа, вошла в ванную комнату.

— И как вошла, так и вышла, потому что кое-кто там действительно спрятался — под водой, — сказала она, содрогнувшись. — Мне еще с порога было видно, что в ванне плавает труп, так что я даже не пыталась с ним разговаривать. Вернее, с ней: труп был женский.

— Ты это так сразу поняла? — не поверила я. — И то, что в ванне труп, и то, что он женский?

— Если из переполненной ванны подтопленной ивушкой торчит одинокая закостеневшая рука с дюймовыми накладными ногтями, что тут можно не понять? — огрызнулась Ирка. — Или, ты думаешь, мне нужно было подгрести поближе и пощупать пульс на запястье? Ну уж, дудки! По-моему, если баба вся, кроме одной-единственной руки, черт знает сколько времени спокойно лежит под водой, значит, она утонула!

— Значит, ты к ней не подошла? — уточнила я. — Так и вымелась из дома, никуда не заглянув?

— В ванну, правда, больше не заглядывала, — призналась Ирка. — А чего мне там было искать? Вода из крана уже не лилась, видно, бак опустел, так что пик наводнения прошел, и в спасателях здесь явно никто не нуждался. А в комнату, смежную с ванной, я все-таки зашла, но ничего интересного там не увидела.

Смежной с ванной комнатой оказалась спальня, красиво меблированная, с большим зеркалом во всю стену и встроенным платяным шкафом. На застеленной кровати лежало аккуратно расправленное платье, а туфли плавали в тихой заводи под гримировальным столиком.

— Платье было черное? — уточнила я.

— Точно! Как ты догадалась? — Подруга посмотрела на меня с некоторым испугом.

— Элементарно, Ватсон! — сказала я. — Ясно же, что эта утопленница была либо подругой, либо матерью или сестрой убитого Дмитрия Желтикова, а его как раз сегодня должны похоронить. Наверняка она собиралась на печальную церемонию, так что платье, разумеется, должно быть траурным.

— Мне казалось, что безутешные вдовы и матери обычно не наряжаются на похороны, как в оперу, — желчно заметила Ирка. — Видела бы ты это шелковое платье с декольте глубиной в Марианскую впадину! И туфли на двенадцатисантиметровой шпильке! А в ванну с ароматизированной пеной она за каким чертом полезла?!

— Ладно, давай не будем обсуждать незнакомого человека, — попросила я. — Тем более незнакомую покойницу!

Мы немного помолчали и сосредоточенно допили свои напитки: я — остывший кофе, а Ирка — выдохшуюся газировку.

— Ты на похороны Димы пойдешь? — спросила меня подруга.

— Вообще-то меня никто не звал, — задумчиво сказала я. — Наверное, пойти нужно, ведь этого парня убили в моем доме. Опять же на поминках можно было бы разузнать побольше о личности Желтикова, но как я объясню свое присутствие коллегам покойника? Они же не в курсе, что мы с усопшим были знакомы, я изображала в «Планиде» совершенно случайную тетку…

— О чем ты говоришь, я не понимаю, — досадливо сказала Ирка. — Какая «Планида»? Какие товарищи усопшего? Другие покойники, что ли?

— Типун тебе на язык!

Я вкратце пересказала Ирке события вчерашнего дня.

— Ну, и чего ты думаешь? В чем проблема-то? Ты же теперь член коллектива, в котором трудился покойный Желтиков! Более того, ты унаследовала его работу! Разве это не повод для того, чтобы проводить товарища в последний путь? — спросила подруга.

Я тут же с ней согласилась и, не вставая из-за столика, прозвонила с мобильника в телекомпанию, окна которой мне были прекрасно видны сквозь витринное стекло кафешки. Наташа, влекущая нынче тяжкую ношу обязанностей дежурного редактора, очень неохотно, но все же отпустила меня с работы пораньше. Каюсь, я соврала, будто у меня страшно разболелась голова и мне совершенно необходима прогулка на свежем воздухе.

— Это почти правда, — заметила Ирка, выходя со мной из кафешки на площадку, где стояла ее машина. — Городское кладбище находится под открытым небом, и свежего воздуха там навалом, дыши — не хочу!

Первой, кого я увидела в небольшой группе людей у открытой могилы, была давешняя дама из «Планиды», Наталья Степановна. В глухом черном платье она величественно стояла у самого гроба, принимая соболезнования.

— И вы здесь, милочка? — немного удивленно произнесла она, когда я подошла положить пару красных гвоздичек.

— А как же! — воскликнула я, тактично приглушив голос. — Я ведь теперь тоже член вашего дружного коллектива, и покойник приходился мне коллегой — как-никак тоже специалист по социальной инженерии. Искренне жалею, что уже не смогу у него поучиться, как нужно работать. Кажется, несмотря на свою молодость, Дмитрий был отличным специалистом!

— Да, у Димы многому можно было поучиться, — согласилась со мной начальница.

— Это был очень энергичный молодой человек с редкой способностью успешно трудиться под давлением времени и обстоятельств, изобретательный, артистичный и целеустремленный! В прошлом году он почти два месяца работал в вечернюю смену поваренком в китайском ресторане, где регулярно встречалась парочка, находящаяся у нас в разработке!

— Да, это подвиг, — убежденно кивнула я. — Я бы так не смогла! У меня вся эта азиатская кулинария вызывает стойкую неприязнь. Вы знаете, что утку по-пекински перед смертью бьют палкой, чтобы мясо стало мягче?

— В самом деле? — заинтересовалась Наталья Степановна. — А вы не знаете, с замороженным бройлером этот трюк не пройдет?

— С курицей? — Я задумалась. — Я лично ее палкой не бью, только молоточком для мяса и то уже после разделки, когда разрежу на куски ножом…

— Может быть, ты оставишь кровавые подробности на потом? — спросила меня в ухо Ирка.

— Поговорим об этом после, хорошо? — улыбнулась я начальнице. — Может быть, мне, как члену коллектива, надлежит принять какое-нибудь участие в организации процесса?

— Да-да, подойдите к Верочке, она даст вам повязку, — скороговоркой ответила Наталья Степановна, отворачиваясь от меня к очередному соболезнующему.

С Иркой на буксире я отплыла в сторонку, нашла неподалеку от группы мужиков с лопатами кенгуристую Верочку, получила траурную нарукавную повязку и спросила:

— А почему у гроба стоит наша начальница, а не родственники усопшего?

— Ой, это очень грустная история! — всплеснула руками Верочка, которой явно хотелось поговорить.

— Расскажите ее нам, — попросила я.

— Да-да, расскажите! — повторила Ирка, вытягивая ушки в трубочки.

В Верочкином изложении «очень грустная история» выглядела так. У Димы Желтикова на целом свете не было никаких родственников, кроме любящей мамы. Мать и взрослый сын жили вместе и очень трогательно заботились друг о друге: Димочка, если задерживался на работе, обязательно звонил мамочке и говорил, когда его ждать домой. Димина матушка не работала, имела приличный счет в солидном банке и решала все свои проблемы с помощью фирмы «Планида».

— Мы ведь и юридической деятельностью занимаемся, и сопровождением сделок, и услугами типа «разное», — Верочка выдала нам очень интересную информацию.

— Стало быть, похороны Димы организовала тоже «Планида»? — спросила Ирка.

— И похороны его матушки тоже проведем мы, — кивнула Верочка. — Вы знаете, что она умерла?

Мы с Иркой отрицательно замотали головами, всячески показывая, что ничего не знаем о смерти мадам Желтиковой.

— Она вовсе не Желтикова была, — поправила нас Верочка. — Эту фамилию носил Дима. А маму его звали по мужу — Аделаида Петровна Титоренко.

— И она умерла? — влезла нетерпеливая Ирка.

— Сегодня утром, в день похорон сына! Так трагично! — Верочка прижала руки к груди, помяв букет гвоздичек. — И обнаружил ее наш водитель! То есть водитель машины, которую «Планида» прислала за Аделаидой Петровной, чтобы везти ее на похороны сына.

— Как же она умерла? Неужто руки на себя наложила? — Ирка, затаив дыхание, ожидала ответа.

Мне не нужно было объяснять природу ее интереса.

— С ней случился сердечный приступ, — ответила Верочка. — Очень неудачно получилось, Аделаида Петровна как раз ванну принимала, ей стало плохо, и она захлебнулась…

— Ужас! — полным кровожадного удовлетворения голосом заявила Ирка.

Я поняла, что она радуется тому, что смерть Диминой матушки имела естественные причины.

— Ах, теперь у компании будет столько забот, — доверительно поведала мне болтушка Верочка. — Предстоит разбираться с волеизъявлением покойной, ведь завещание она оформляла тоже в нашей конторе. Впрочем, не знаю, кому усопшая отписала свое имущество. Если сыну, так он ведь уже умер! Придется поискать наследников.