Фенрир. Рожденный волком - Марк Лахлан

– Значит, ее схватил Ворон?

– Насколько я понимаю, нет, господин. Он подстрелил другого оборотня, но девушку поймать не смог.

– Не захотел мочить перышки, – вставил Офети.

Фастар раздраженно выдохнул. Монах чувствовал, как его бесит то, что толстяк позабыл его приказ молчать.

– Другого оборотня?

– Да, господин. Волкодлака.

– Откуда он взялся? Может, это Волк из пророчества?

– Я не знаю, господин. В любом случае он мертв.

– В любом случае это не тот волк. Ворона с тех пор кто-нибудь видел?

– Мне кажется, он вернется в лес с сестрой, если она еще жива.

– Если нет, он сварит из нее похлебку, – снова вставил Офети.

– Заткнись, Офети, – велел Фастар.

Король сухо рассмеялся.

– А ты, Фастар, с удовольствием перерезал бы Ворону глотку, а?

– Я сделал бы это в городе, господин, если бы он не носился так быстро.

– В самом деле? Я же пошутил. Он полезен мне, он мой союзник. Мы просто расходимся во мнениях, как действовать дальше, вот и все.

– Все это выше моего понимания, господин.

– Вот и славно.

Исповедник услышал приближающиеся шаги. Зазвучал голос Зигфрида:

– Это и есть бог?

– Да, господин.

– Святой-калека. Это не бог, Фастар, ты просто путаешься в словах. Хотя он служит их богу. Верно, священник?

Жеан ничего не ответил.

– А ты знаменит, знаешь об этом? Ваши воины выкрикивают твое имя, когда осыпают огнем и камнями мои корабли. Он что, немой? Его язык скрючен так же, как тело? Он говорит на нашем наречии?

– Говорить он умеет, точно знаю, – сказал Офети. – Он говорил в их святилище.

– И что он говорил?

– Что он не бог.

– Что ж, хотя бы в этом мы с ним согласны. Как он оказался у вас, Фастар?

– Он был в храме вместе с девушкой.

– Значит, она была у вас в руках, и вы ее отпустили?

– Ее утащил вервольф, господин. Он чародей, я ничего не мог поделать. Я сломал отличный меч, когда ударил его, а мои парни обломали о его бока несколько копий.

Жеан усомнился в правдивости его слов. Норманны не говорили об этом между собой, а уж такое поразительное событие они не могли не обсудить.

– Но Ворону как-то удалось его победить.

– У него заговоренные стрелы, господин. Оборотней берет только магия, а Ворон известный чародей.

– Надо думать. Так что же случилось с девушкой?

– Она выпрыгнула из окна и поплыла на южный берег. Убежала в лес, там-то мы ее и потеряли.

Жеан услышал вздох, кто-то заметался по комнате.

– Единственная причина, по которой я взял в поход вас, хордов, – вы считаетесь настоящими героями. Могучие воины! А потеряли в темноте девчонку!

Снова шарканье ног по полу.

– Куда убежала девушка, священник? На южном берегу есть кто-нибудь, к кому она могла пойти?

Исповедник хранил молчание.

– Между прочим, не только мы ищем ее. Если ее схвачу я, она останется жива. Если же кто-нибудь другой, ей потребуется вся помощь вашего бога и даже больше.

Жеан ощутил дыхание на лице. Король наклонился, обращаясь к нему:

– Ее хочет заполучить наш Ворон, а ему не свойственна жалость. Он ее сожрет, и, скорее всего, живьем. Если ты не хочешь ей такой судьбы, помоги нам ее найти.

Первый раз Жеан заговорил:

– Зачем она вам?

– Ага, так он разговаривает. Отвечай на мой вопрос: где девушка?

– Я не знал, что она убежала. Я очень плохо знаком с местностью вокруг города. Как ты заметил по моему состоянию, я не привык гулять по окрестным полям.

Голос заговорил в самое ухо:

– А ты, монах, нисколько не боишься.

Жеан снова промолчал.

– Так значит, ты пророк? – продолжал король.

Молчание.

– Ну же. Я и сам это знаю. Не только у вашего Эда есть лазутчики. Мы, между прочим, вовсе не такие отсталые, как вам кажется. Ты пророк, я слышал, как об этом говорят.

Жеан ощущал какой-то запах, который заглушали запахи горящей хвои, тростника и жареного мяса. Что это? Тот же самый запах, который стоял в Париже. Запах мертвой плоти. Гниения. Человеческих останков.

– Давай-ка не будем усложнять. Я хочу, чтобы ты сослужил мне службу. Ты говоришь то, что я хочу знать, а я даю то, что нужно тебе. Что тебе нужно?

Жеан знал только один ответ на этот вопрос.

– Чтобы ты обратил душу к Богу.

– Нет. Я король и предан Одину, это всем известно. Но позволь мне тебя угостить. Хочешь вина? Еды?

– Да. Но я не могу есть самостоятельно.

– Ну уж я тебя кормить не стану. Всему существует предел, и я не собираюсь дотрагиваться до калеки.

– Пусть мальчишка его покормит. – Это снова был Офети.

– Заткнись, жирный дурак, – сказал Фастар.

– Какой мальчишка?

– Там с нами пришел купец, у него раб, мальчишка, немой дурачок. Он из Миклагарда и все равно ничего не соображает, так что не будет большой беды, если он подцепит от калеки какую-нибудь заразу.

– Немой – это хорошо, – согласился Зигфрид. – Пришли его сюда. А вы, берсеркеры, ступайте. Идите отдыхать. Все. Я поговорю с монахом наедине.

– Выходим! – Это был голос Фастара. Жеан услышал, как воины покидают дом.

На мгновение стало тихо, исповедник слышал только треск огня да шаги короля, который расхаживал по тростнику. И снова пахну́ло тем запахом. Запахом смерти.

Исповедник услышал шаги.

– Покорми монаха. Дай ему мяса и вина.

Тишина.

– Да что с тобой, парень? Покорми монаха.

– Он не понимает твоего языка.

– А ты говоришь на его языке?

– Да.

– Тогда скажи ему сам.

– Тебя позвали сюда кормить и поить меня. Если это ты, госпожа, пролей немного вина, чтобы я знал, – проговорил монах по-гречески, на котором, как он знал, говорила Элис, а Зигфрид, скорее всего, нет.

Жеан услышал, как со стола взяли тарелку, вино полилось в кубок. Когда кубок поднесли к его губам, он оказался наполненным до краев, и вино выплеснулось ему на грудь.

– Осторожнее, мальчик. Этот напиток слишком трудно достать, чтобы вот так проливать его, – сказал Зигфрид.

Исповедник съел много мяса и хлеба. Он и не подозревал, что так ужасно голоден, пока не начал есть.

– Не теряй веры, госпожа, – сказал Жеан. – Мы победим.

И он снова ощутил на своем плече ее руку, и снова дрожь охватила все его тело.

– Хочу рассказать тебе о своем затруднении, священник. – Это заговорил Зигфрид. – Ваши люди на стенах оказались более стойкими, чем я рассчитывал. А удержать на месте мою армию не так просто. Многие из моих воинов отправятся по домам, если мы не прорвемся в город в ближайшее время, или даже перейдут на службу к моим врагам. Здесь полно конунгов, которые хранят мне верность ровно до тех пор, пока я обещаю им добычу. Ты понимаешь?

– Да.

– Кроме того, мои воины ужасно суеверны. Что до меня самого, я бы принял вашу веру хоть завтра, получив выгоду от всех союзов и возможности удачного брака, которую она обещает. Ваш бог, хотя и призывает к миру, искушен в войне – во времена наших дедов мы познали мощь старого короля Карла. Так что мне ваш бог нравится – он делает правителей богатыми и могущественными.

– Христос не хочет, чтобы люди обращались к нему по таким причинам.

– Но я же не спрашиваю, чего он там хочет. Я сам буду ему говорить, чего бы ему хотелось. В любом случае существует пророчество. Наши провидцы узрели это; тот, кто преследует сестру графа, это видел, да половина блаженных идиотов на севере это видела! Наш бог Один явится на землю в человеческом обличии.

– Это ложь.

– Может быть. Может быть, и нет. Это неважно. Народ, подавляющее большинство северян пойдут за тем, кто, как они решат, является земным воплощением бога. Если воплощением бога стану я, они пойдут за мной.

– Так почему же ты не объявишь себя богом? Если сам ты считаешь, что это всего лишь ложь, почему не обратить эту ложь на пользу себе?

– Я, конечно же, объявлю. И я не сказал, что это ложь. Однако о пророчестве знают все, и появление божества должно сопровождаться определенными условиями. «Как ты узна́ешь его», и все такое. Человек или существо, которое наверняка узнает повелителя богов в земном теле, – это наш друг Хугин, известный под прозвищем Хравн, тот самый, который в одиночку совершил набег на ваш город часов пять назад, и многие мои воины невольно следуют за ним, опасаясь познать темные стороны его сущности. Он исповедует культ Одина, повешенного, безумного, мудрого, искушенного в магии, поэта из поэтов и так далее. Сам он утверждает, будто является воплощением одного из воронов безумного бога, его советником, который летает по всему миру, подсматривая за людьми, и нашептывает богу на ухо обо всем, что увидел. Тебе все это может показаться глупым вымыслом, однако это не глупее того, о чем болтают у вас. Ведь кто такой живой святой, если не воплощение бога на земле? В любом случае Ворон обязан указать на Одина, обретшего плоть, объявить о его приходе, подтвердить его личность.

– Почему бы тебе просто не заставить его объявить Одином тебя?

– Эту тварь невозможно заставить. Поверь мне, даже пытка покажется ему сладким отдыхом по сравнению с тем, через что он провел себя сам. Я бы с удовольствием отправил его на пытку, только в том нет смысла. Да и люди меня не поддержат.