Грани страха - Григорий Шаргородский

– А если самого Севира…

– Это как раз то, что тебя не касается, – довольно грубо оборвал меня орк. – Все, дальше будет лучше, если ты станешь меньше говорить и больше слушать. Мы пришли.

Я ожидал, что местный олигарх будет жить в элитном квартале, но Гарпун рассудил иначе. Стоявшие плотно, как воины во фаланге, дома Песочницы внезапно расступились, и улица вывела нас к широкому парку. Метров через триста опять шли плотные застройки спального района, а на открытом пространстве расположился большой особняк в окружении какой-то несерьезной ограды. Судя по рассказам Лакиса, Гарпун был калачом более чем тертым, так что невысокий забор в виде стальной виноградной лозы наверняка только выглядел несерьезным. Либо поместье семейства Ламех охраняла репутация его главы. Скорее всего, и то и другое.

На воротах стояли два здоровенных орка в городских костюмах. Зеленокожие почему-то очень недовольно посмотрели на Лакиса, и на территорию особняка мы проходили под их пристальными взглядами, которые я буквально чувствовал спиной.

– Если не секрет, что ты не поделил со своими родичами? – тихо спросил я, когда мы отдалились от ворот на приличное расстояние.

– Родичами?! – не особо стесняясь, прорычал орк. – Дохлый вырых им родич!

Вспышка орка погасла так же быстро, как и разгорелась. Настороженно посмотрев на меня, он все же снизошел до объяснения:

– Они принадлежат клану Трех Клыков, а я родился в клане Серой Куницы. Меня клановая вражда уже не касается, но все равно терпеть не могу их мерзкие рожи. – Заметив, что из меня буквально лезет следующий вопрос, он свирепо добавил: – Что я тебе говорил о пользе молчания?

– Понял, – проворчал я, и дальше мы пошли молча.

Лакис, конечно, не повел меня к парадному входу во дворец местного мафиози, направившись по посыпанной гравием дорожке к правому крылу пятиэтажного особняка.

Свернув за пристройку, мы оказались на хозяйственном дворе с техническими постройками. Между домом и рядами каких-то кустов находились огородные грядки.

Из одного отдельно стоящего строения доносилось кудахтанье, а в открытых воротах второго виднелась передняя часть конструкции на странно больших колесах. Это явно был местный автомобиль – или паромобиль, если верить словам Лакиса о непредсказуемом поведении бензина в этом мире.

Лакис повел меня к самому большому из хозяйственных зданий, которое оказалось общежитием для слуг. Сквозь весь длинный дом шел коридор с дверьми в отдельные комнаты. Посредине находилось большое помещение с обеденными столами, там расположилась очень колоритная компания. В торце длинного стола сидел крупного сложения человек с испещренным татуировками лицом и бритой головой. Уверен, на скрытом одеждой теле представлена целая галерея картин, как у японских бандитов. Узоры на лице человека были похожи на письменность майя, хотя, конечно, ими не являлись. В квадратах на щеках угадывались стилистические изображения кого-то из кошачьих и орла. На лбу был выбит еще какой-то иероглиф. Две темные полосы шли от бровей через нос и губы и заканчивались завитушками на подбородке. Образ завершала кожаная куртка с меховым воротником. На столе лежала похожая на мою шляпа.

С правой стороны от ходячей картины сидел не менее экстравагантный персонаж. Было понятно, что это орк, но какой-то неправильный. Во-первых, он явно не впечатлял ростом. Не удивлюсь, если парень окажется ниже меня. Жесткие волосы орка были скатаны в дреды и стянуты в пучок на макушке. Он был одет в коричневый полукафтан, а на столе рядом с котелком лежал самый настоящий цилиндр. Впрочем, куда еще можно спрятать похожий на спутанные провода волосяной пук?

Третьим в этой компании был гном со стандартной бородой и лохматой шевелюрой, явно никогда не знавшей гребня. И вообще он выглядел как-то несолидно. Красная рубаха навыпуск, кожаная жилетка и высокие сапоги делали из него эдакого укороченного цыгана.

Дав мне рассмотреть присутствующих, а им – посверлить меня хмурыми взглядами, Лакис перешел к знакомству:

– Народ, знакомьтесь, это Ром. – На мою попытку уточнить, что меня вообще-то зовут Романом, он лишь выразительно сузил глаза и продолжил теперь уже по-русски: – Ром, хочу представить тебе телохранителей наследника семьи Ламех. Куам по прозвищу Миран. Ортох по прозвищу Чужой. А это лохматое недоразумение можешь называть Рычагом.

– Почему это недоразумение? – неожиданно для меня на ломанном русском ответил гном. – А в зубы?

Орк тут же продемонстрировал то, на что покусился гном, во всем белоснежно-хищном великолепии. Похоже, у него наблюдалась перманентная дружба со всеми гномами.

– Ирта где-то ходит, поэтому познакомитесь позже. Проводи меня и обживайся. Твоя комната вот эта. – Он ткнул когтем в ближайшую дверь справа.

На выходе из здания Лакис еще раз предупредил меня:

– Больше слушай и меньше болтай, особенно в присутствии Рычага. В принципе он парень безобидный, но язык у него вообще без костей. В сторону Мирана даже не дыши лишний раз. У него не все в порядке с головой.

– Тоже небось гарпунер?

– Да, они с хозяином работали на одном дирижабле. В отличие от остальных, рабского кулона у него нет. С приемышами проблем не должно быть.

– Приемыши?

– Ирта и Чужой – родственники. Она сбежала с братом-калекой, когда его хотели отдать на съедение твирам.

– Кому?

– Ездовым ящерам орков, – чуть подумав, все же сформулировал объяснение Лакис.

– А как калека попал в телохранители?

– Это для орков он калека, – хмыкнул Лакис. – Если понадобится, Чужой, несмотря на рост, порвет тебя как Мурзик грелку.

– Тузик, – автоматически поправил я.

– Что?

– Мурзик – это кошка.

На моей памяти, он впервые ошибся в русских поговорках.

– Пусть будет кошка, – отмахнулся орк. – И еще, совсем забыл сказать. Насчет воровства ты помнишь, но лучше вообще ничего не бери в руки без разрешения, особенно оружие. Важнее другое – по нашему кодексу нельзя прятать часть общей добычи, но, если добыча не является целью, все, что найдешь или снимешь с убитого тобой соперника, можешь забрать себе. Нужно уточнять, куда все это следует нести?

– Тебе, – со вздохом сказал я. – А разве рабам положена добыча?

– И даже премия. У нас рабы – это не собственность хозяина, а, так сказать, пожизненные работники с плавающей зарплатой, точнее премиями. С теми, кто добросовестно делает свое дело, обращаются, как со свободными горожанами. Легче стало?

– Не очень, – копируя жест орка, отмахнулся я. – Еще вопрос. Откуда Рычаг знает русский язык?

– Один из ваших помогал гномам доводить до ума паромобили. Это было, когда Рычаг еще под стол бегал.

– Ты же говорил, что вы занимаетесь торговлей с моим миром всего десять лет.

– Так это мы. Раньше работали люди примара, но потом посчитали, что лотерея с четвертью шанса стать умалишенным – это как-то неэтично.

– А у Гарпуна, похоже, с этикой проблем нет? – проворчал я, понимая, что вопрос, по сути, риторический.

На этом разговор был окончен, и орк, хлопнув меня по плечу, удалился.

Возвращаясь обратно, я услышал женский голос, что-то каркающий на орочьем наречии. Воображение тут же нарисовало эдакую зеленокожую образину.

Ан нет, в комнате отдыха меня ждал сюрприз. С клокочущей хрипотцой Ирта что-то внушала братцу, который покорно выслушивал нотации сестры.

Вид оркской женщины откровенно впечатлял. Во-первых, она была довольно симпатичной. Даже перекатывающиеся под скорее смуглой, чем зеленой кожей мышцы не портили картину. В отличие от орков-мужчин лицом Ирта напоминала скорее арабку, чем негритянку. Тонкие черты дополняли пронзительные серые глаза под скрученными в дреды волосами, которые она носила свободными прядями.

Во время разговора орчанка временами демонстрировала острые, но при этом аккуратные зубки. В общем, на Ирту смотреть было приятно, хотя, как и эльфийка Альха, она находилась вне рамок моих предпочтений.

Компания никак не отреагировала на мое появление и продолжала игнорировать еще пару минут. Решив не форсировать события, я молча удалился в свою комнату и, сняв шляпу и отстегнув кобуру с пистолетом, прямо в плаще бухнулся на кровать. Спать не хотелось, но, несмотря на это, минут через пять навалилась дрема, которую безжалостно согнал Рычаг.

– Вставай, а то проспишь все на свете, – смешивая слова русского и всеобщего языков, практически проорал гном.

– А можно потише? – недовольно проворчал я, вставая и чувствуя неприятные ощущения от сна в одежде.

– Нельзя, уже вечер. Пришла пора Сынку развлекаться, а нам – работать.

– Вечер? – спросил я и, услышав недовольное урчание живота, понял, что полностью с ним солидарен.

Возмущение моего организма нашло живой отклик и у гнома.

– Не бойся, пожрать мы тебе оставили. Заодно выслушаешь наставления от старшого.