Любовь без размера - Стефани Эванович

пренебрежения. – Давайте я пойду трепать языком о своих проблемах и спрашивать совета у человека, который, по всей видимости, более сумасшедший, чем я. Нет уж, спасибо.

– Не стоит спешить с заключением, что есть люди более сумасшедшие, чем ты, – поддразнил он. – Но для определенности, как насчет просто позвонить своему врачу? Ведь стоящий врач не может не распознать депрессию у овдовевшего человека.

– Это еще зачем? – в сердцах спросила она. – Чтобы они принялись пичкать меня коктейлем из препаратов, мешая мне вообще что-либо чувствовать? Или даже прописали мне какое-нибудь классное новое средство, которое не удосужились до конца испытать, и я такая через шесть месяцев проснулась, а у меня хвост вырос?

– Окей. Я понял. – Он хотел поскорее снизить градус ее раздражения, отнеся его на счет того, что бежать к врачу при отсутствии внешних признаков боли она не могла себе позволить по деньгам. Особенно учитывая, что некоторую часть наличности она платила ему. К тому же она была права. – Под «понял» я подразумевал, что не только полностью понимаю, но и во многом с тобой согласен. Я всегда за то, чтобы, прежде чем бежать в аптеку, попробовать комплексные меры, особенно в таких случаях, как твой. И с применением других тактик тебе везет. Эндорфины, химические вещества, вырабатывающиеся в организме естественным путем, борются с депрессией. Вырабатываются они с выходом физической энергии, а у тебя, безусловно, этих процессов сейчас происходит предостаточно.

– Ты так считаешь? – спросила она с вернувшимся сполна сарказмом. Ей было не по себе от сознания того, что он, очевидно, провел достаточно времени, думая о ней, или как минимум о положении, в котором она оказалась. Положение подразумевало, что она была неконтролируемой, бесконечно жующей, ненасытной чудачкой.

– Холли, я хочу попросить тебя об одолжении. Я бы хотел, чтобы ты начала записывать, что ты ешь. Каждый кусочек чего бы то ни было, который ты кладешь в рот. Это не проверка, и я даже не прошу тебя показывать мне эти записи, если ты сама этого не хочешь. Я прошу тебя сделать это сугубо для себя. И если ты переживаешь или пала духом, я хочу, чтобы ты записала, что ты чувствуешь во время еды. Сможешь?

– И ты никогда не попросишь меня это показать? – беря с полки полотенце, скептически спросила она.

– Не-а. – Взяв у нее полотенце, он расстелил его на силовом тренажере и молча дал команду принять нужное положение для подхода. – Просто записывая, ты будешь чувствовать, что обрела больший контроль, и заметишь, когда у тебя пиковое время заедания стресса. Зная это, ты сможешь вносить изменения. Ты увидишь, когда ты потребляешь или не потребляешь достаточно фруктов и овощей, когда ешь слишком много барахла и когда не пьешь достаточно воды. У тебя начнет вырисовываться более четкая картина привычек, которые ты, возможно, захочешь поменять. И когда ты заметишь приближающиеся признаки депрессии, ты сможешь попытаться преодолеть их каким-то другим действием, пусть даже таким простым, как прогулка. Черт возьми, ты могла бы, когда захочешь, приходить сюда и заниматься кардионагрузкой, даже если у меня другой клиент. Просто позвони и предупреди меня. Помни простые правила. На каждую входящую калорию сверх минимума, который необходим организму, чтобы функционировать, ты должна сжечь калорию путем физических упражнений. Чем интенсивнее тренировка, тем больше калорий ты будешь продолжать сжигать уже после того, как закончишь заниматься. А что касается дневника питания, я всегда буду рад взглянуть на него, если ты захочешь что-то скорректировать, но обещаю никогда об этом не просить.

С той тренировки Холли ушла на взлете новой мотивации. Разговор во многом был не о том, что с ней не так, а о том, что с ней так. Логан ее не осуждал, лишь излагал объективные факты. При этом к разговору он подготовился. Предложил варианты действий в пределах ее власти. В его предложениях не было хитроумных трюков, лишь настойчивый упорный труд. По правде говоря, она не понимала, как может помочь привычка записывать все приемы пищи, но в ней не было ничего сложного. К тому же ее напористой натуре не нравилась перспектива сплоховать, если Логан не сдержал бы обещания и попросил разрешения взглянуть на дневник. И она решила попробовать.

Логан сказал, что ей необходим арсенал. Так как она привыкла питаться в основном едой навынос, начала она с фруктового ассорти. Оружие для арсенала она выбрала в виде груш и бананов. Вскоре к ним прибавились яблоки и виноград. Она стала присматриваться к салат-барам так внимательно, будто охотилась за хорошим антиквариатом. Цель, которую она перед собой поставила, была в многообразии. Раз в неделю она пробовала что-то новое, стараясь выбрать пищу, от которой раньше воротила нос, например лососину, тофу или хумус. Некоторые виды пищи ее приятно удивляли, от других по-прежнему мутило.

Очень скоро она поняла, что, если записать, что собираешься съесть, перед тем, как это сделать, выбор оказывается более продуманным. Несколько недель подряд план работал крайне успешно, пока на нее на напала хворь в виде шоколадного батончика «Милки Уэй».

Холли хотела его съесть. С этим не должно было быть никаких сложностей: она постоянно ела эти батончики. Но, купив его, она поняла, что дневник-то дома. Не желая отступать от стратегии «запиши, потом ешь», она кинула шоколадку в сумку, решив съесть ее, когда вернется домой. Всю дорогу ее не покидала мысль о восхитительном шоколадном батончике. Он буквально взывал к ней из глубин сумки. От одной мысли о сливочной карамели и нуге, покрытой вкуснейшим шоколадом, у нее текли слюнки. Войдя в дом, она сразу прошла на кухню. Вытащила батончик, открыла дневник питания, взяла ручку.

И тогда Холли взглянула на остальные записи. Все здоровое питание, зафиксированное на страницах истории ее зарождающегося успеха. Она просто не могла заставить себя записать то, что совершенно определенно станет началом ее падения. Строчки расплывались перед глазами. Она с силой захлопнула дневник и отскочила от стола. Сама того не осознавая, она принялась метаться взад-вперед по кухне.

– Дурацкий батончик! – орала Холли на «Милки Уэй».

Шоколадка лежала на столе между вазой с фруктами и дневником, калорическая катастрофа в виде невинного батончика. Она буквально чувствовала на себе недобрый взгляд бананов.

– А я не буду тебя записывать, – громко сообщила она. – Записывать необязательно. Делаю я это, только чтобы Логану показать – вдруг он спросит. И вообще, почему это я должна делать все, как он говорит? Ведь деньги плачу я. – Удовлетворенная собственной логикой, она развернула «Милки Уэй» и откусила внушительный кусок. И еще один.

Первый