Вечный пасьянс - Борис Зеленский

Боец закрыл глаза, ожидая неминуемого удара милосердия. Прости, Цвобри! Он сделал, все, что мог, но расклад оказался не в его пользу. Что ж, пожалуй, это и справедливо…

Но уши не дождались свиста рассекаемого воздуха. Это могло означать только одно.

— Благодарю! — поклонился Эрзам и встал на одно колено. Потом поднял меч с пола правой рукой. Урзах-Толибаг не мог знать, что старина Тулеп наставлял учеников одинаково хорошо фехтовать обеими руками. К тому же у правши всегда было преимущество в неожиданности, Хоррис — планета левшей!

И вновь скрестились клинки. Эрзам забыл о боли. Как натасканная на дичь охотничья птица, налетел он на противника, не давая колдуну опомниться. Держать меч одной рукой Урзаху не хватало сил, и он уже не наносил удары, а только отмахивался, по-женски держась за рукоять обеими руками.

А Эрзам превратился в машину:

Рубящий удар!

Колющий удар!

Поражающий удар!

Клинок вошел в тело между шеей и плечом, перерубив ключицу. Колдун выронил оружие, странным образом скособочился и попытался зажать жуткую рану пальцами. Камзол у кружевного воротника моментально пропитался кровью.

Он продержался в вертикальном положении максимум три секунды, потом заскрипел зубами и рухнул на колени. Обмяк и завалился на сторону. Еще через несколько секунд подтянул колени к подбородку, дернулся и застыл. На его мертвое лицо легла тень. Пустые глаза смотрели не на Эрзама — они были устремлены в Зеркало.

Туман рассеялся. В непостижимой глубине один к одному отражался зал с человеком, лежащим на полу, и с человеком, стоящим с ним рядом. Говоря точнее, в зале был один человек. Тот, кто стоял. Второй перестал быть человеком. Он перешел в иную категорию.

По Зеркалу пробежала рябь, отражение заколебалось, как поверхность пруда, когда в воду падает слетевший с ветки листок, и Эрзам увидел, что на трупе иной костюм, нежели тот, в котором колдун принял последний бой. Вместо фиолетового камзола на нем теперь было что-то вроде шутовского трико серебристого цвета с кучей каких-то непонятных деталей: выпуклых блестящих пуговиц, торчащих рычажков, змеистых украшений, а голову окружал прозрачный стеклянный шар.

Эрзам перевел взгляд на колдуна.

Урзах-Толибаг улыбался мертвыми губами сквозь прозрачный стеклянный шар.

Раздалось чуть слышное звяканье. Пахнуло весенней грозой. Вспыхнуло радужное сияние. В глазах бойца завертелись и поплыли огненные колеса со сливающимися в сплошной сверкающий диск спицами, а когда они исчезли, трупа на полу не было. Эрзам остался в Зеркальном зале один. В Зеркале отражался тоже он один.

Шатаясь от потери крови, победитель добрался до игрального столика. Здесь силы его оставили, и он свалился как подкошенный.

Глава Конфедерации — бывший мясник Пелешун, казалось, состоял из одних окороков. Рука в обхвате у него была что у простого человека нога, нога — как туловище, а туловище не вписывалось ни в какие размеры. Шили на него специально, по меркам циркового портного, который имел хитрые лекала для призовых борцов. Щеки Пелешуна свисали собачьими брылями, крохотный курносый носик расплылся, утонув между щек, подбородки, ровным числом восемь, розовым жабо заменяли шею. Ни дать ни взять, чистый обаяшка живым весом в четверть тонны. При всем при том Пелешун был удивительно подвижен и сохранял ясность мысли.

В данный исторический момент он дрейфовал голышом в собственном бассейне этаким надувным плотом. Он всегда плавал между трапезами, а кушал он шесть раз на дню. Когда он не кушал и не плавал, то занимался насущными проблемами внешней и внутренней политики. Но иногда приходилось заниматься делами и во время купания.

Секретарь Пелешуна, потомственный аптекарь и светлая голова Гризалий, примостился на краю парапета. Он держал на колене непромокаемый планшет и занудно гнусавил выдержку из циркуляра секретной службы:

«…и тогда бывший селянин, а ныне дезертир по прозвищу Сталыга, призвал собравшихся на сходку в Шоэльском лесу жителей окрестных деревень сбросить ярмо поставок военного времени и перейти к открытому неповиновению решениям земельной коллегии Конфедерации. К прискорбию, отмечает далее наш соглядатай, присутствующие громкими возгласами открыто выразили свое одобрение, решив в дальнейшем не ограничиваться одним лишь гражданским неповиновением, а организовать повстанческую армию из дезертиров обеих воюющих сторон, благо оружия по лесам достаточно, и в условиях затянувшейся позиционной войны правительству будет не до того, чтобы бросать фронтовые части на подавление мятежа. С тем и разошлись…»

— Это все? — спросил подплывший к бортику Человек-Надувной Плот.

— Нет, не все, — сказал Гризалий. — Третьего дня отряд Сталыги напал на вербовочный пункт в деревне Загрибаны, перебил охрану, а рекрутов увел под свои знамена!

— Куда смотрят доблестные жандармы? — задумчиво произнес Пелешун и полотенцем, которое предупредительный секретарь с готовностью подал, принялся сушить мокрые пряди, обрамляющие лысину. — Помнится, на днях мы выдали на нужды лесной жандармерии кругленькую сумму. И этим обстоятельством был весьма огорчен Друг Меешли. Его армия попала в окружение и требует постоянных дотаций в виде боеприпасов, медикаментов и продовольствия. Все это можно перебросить только по воздушному мосту, а Лига Свободных Пилотов заломила несуразную цену!

— Друга Меешли можно понять, все-таки Советник по снабжению. Но дело Сталыги важнее, Друг Пелешун! В аграрных районах подспудно вызревает недовольство политикой Конфедерации, и отряд Сталыги — только первая ласточка! Советник по лесной жандармерии просит о помощи: хотя бы две дивизии с фронтовым опытом и бригаду дискретной артиллерии, прекрасно зарекомендовавшей себя в ходе кровопролитных боев за Халанские болота!

Пелешун фыркнул.

— Так я и дам ему нашу новинку. Против дезертирских дробовиков хватит и жандармских пулеметов!

— У дезертиров, Друг Пелешун, не только дробовики. Во время налета они использовали и гранатометы, и трофейные пулеметы системы «аддиг», и даже броневик на воздушной подушке!

— Вот как?! Это меняет дело. На вечернем заседании оборонной коллегии придется поставить вопрос о своевременной помощи жандармерии. Друг Гризалий, внеси-ка это в реестр первоочередных задач! А что там у нашего противника происходит?

— Агент Смоква извещает: в горной Личонии, основном поставщике мяса в Столицу, раскрыт заговор. В заговоре замешано множество гражданских лиц, а также, — секретарь выдержал многозначительную паузу, изрядное количество высокопоставленных Правомочных, не вошедших в Списки Спасения. Заговорщики в большинстве своем переданы в Пыточную палату. Казнено до двух тысяч человек. Сведения о заговоре просочились в провинциальную прессу. Ходят упорные слухи, что видели на свободе часть лиц, причастных к заговору. В некоторых дивизиях на передовой выявлены распространители недозволенных прокламаций, призывающих саботировать Акцию Спасения. Агента интересует, не мы ли приложили руку к производству прокламаций?

Пелешун усмехнулся.

— Нет, нет! Отпишешь агенту мы себе не враги. Поливать Чиурку грязью — сколько душе угодно, смеяться над его худосочным Правом пожалуйста, но подстрекать чернь к неповиновению? Нет, рубить сук мы не позволим, а власть Императора, как и наша власть Совета Друзей Конфедерации, зиждется на подчинении толпы законам, которые диктует ей правительство! Ты был прав, Друг Гризалий, дело Сталыги архиважное! Подчеркни в реестре два раза! Обязательно подниму вопрос, обязательно! Да, а как обстоит дело с нашими отечественными спасательными челноками?

— В стадии предварительных испытаний. Друг Решлато обещал полную готовность своих космических кораблей, как только поступит сигнал из Империи о заключительной фазе операции «Изменение».

— Строго предупреди Друга Решлато и остальных Друзей, знающих о предназначении челноков, о недопустимости утечки информации! Иначе не миновать мятежа!

Пелешун перевалился через бортик, кряхтя поднялся на ноги, завернулся в обширный халат и собрался на очередной прием хорошо сбалансированной пищи.

— В конце шифрограммы Смоква просит о дополнительном вспомоществовании, намекая, что раскрыт личной охраной Императора! — крикнул вдогонку главе Конфедерации секретарь.

Пелешун даже не обернулся.

— Ничего не получит! Раскрыт и черт с ним! У нас имеется запасной агент среди подчиненных Смоквы, включите его в игру! А нам, избранникам народа, не пристало тратить на врага народные деньги!

Глава 6

Прошлое: пасьянс

Что-то, чему не было названия в языке чиульдов, жуткое, как дыхание снежного дракона, как пробуждение огнедышащей горы, ждало во мраке и норовило вырваться наружу, словно за зыбкой границей между явью и небытием надоело таиться зеркальному отражению, и оно выпирало навстречу реальности, продиралось судорожными толчками, но Зазеркалье не пускало, вцепившись в это что-то всеми своими силами…