Черный гусар - СкальдЪ

В субботу у нас состоится небольшая пирушка. Будут свежие стерляди, чуть менее свежие мамзели, вино и штаб-ротмистр Бурмистров из 5-го эскадрона со своими девочками. Они у него чудо как хороши, сам увидишь.

С первого дня нашего знакомства ротмистр обращался ко мне на «ты», откинув лишние церемонии и выказывая таким образом симпатию.

— Как сказал Кузьма Егорович, ты с данной минуты приписан к разведывательному отделению. Сам понимаешь, разведка — дело святое. Правда, особо развернуться под Чугуевом негде, — он вновь улыбнулся. — Но еженедельные выезды и тренировка людей тебе все же предстоят. Кроме того, ты возьмешь на себя часть обязанностей по обучению нижних чинов.

Я слушал и запоминал. Пока мне все действительно нравилось.

Ново-Архангельск* — главный порт России на острове Ситка, столица Русской Америки до 1867 г. Считался по-европейски развитым, являясь центром торговли и одновременно крупной морской базой.

«Клюква» — прозвище ордена Святой Анны 4-й степени.

Глава 6

Тельнов держался в седле с потрясающей легкостью, приобретенной благодаря долгой практике. Здороваясь со знакомыми и оглядываясь по сторонам, он и о деле не забывал.

— Корнет, ты собираешься отпраздновать свое прибытие в полк? — поинтересовался ротмистр, когда мы выбрались из города и по грунтовой дороге неторопливо поскакали в сторону Васильева Хутора, обгоняя повозки, телеги и пеших путников.

— Конечно. Не подскажешь, где удобно будет снять зал? — на самом деле, вопрос Тельнова не подразумевал отказа. Конечно, можно сэкономить деньги и не устраивать пирушки, но что я за офицер после такого? Да со мной вообще никто общаться не будет.

— «Вавилон» вполне подойдет. Да и «Пир» подходящее место, но там несколько дешевле, — он искоса посмотрел на меня.

— Думаю, «Вавилон» в самый раз, — выбора у меня не оставалось. В целом, кавалерийские офицеры отличались некоторым мотовством и непозволительной щедростью. Но таковы традиции. Например, нам строжайше запрещалось брать сдачу у извозчика. Следовало изначально озаботиться двумя-тремя гривенниками, либо расплачиваться ассигнацией и крупно переплачивать. Твои беды, раз нет мелких денег. А извозчику невероятно повезло.

Таких правил имелось множество. Кавалерийский офицер считал ниже своего достоинства сидеть в театре не в первом ряду. Он не мог собственноручно таскать сумки или пакеты, для подобного следовало нанимать носильщика. И не мог посещать низкоразрядные гостиницы, трактиры и пивные. Для представительства в обязательные траты входила покупка первоклассной лошади. Одну всегда давал полк, но вторую офицер обязан приобрести на личные деньги. В общем, сословных традиций хватало.

— Прекрасно, но об этом поговорим позже, — ротмистр привстал в стременах, а затем принялся вводить меня в курс дел. — На питание в офицерской столовой мы тратим шестнадцать рублей в месяц. По пятницам устраиваем торжественные ужины. Служба твоя будет начинаться в 6 утра в летнее время и в 8 — в зимнее. Форму пошьют быстро, имена хороших портных подскажут твои новые товарищи. Денщика я сегодня же к тебе прикомандирую, есть у меня на примете честный и неглупый парень. Казенного коня выберешь сам, и еще одного, на котором и в свет не стыдно показаться, необходимо купить на личные средства. Здесь, в Чугуеве, постоянно находятся приказчики Стрелецкого конзавода, так что будешь выглядеть не хуже прочих.

— Так и сделаю, — я прекрасно знал, что траты неизбежны. Жалование корнета составляло 45 рублей в месяц, 9 рублей квартирных и по 30 копеек в сутки на караулы. К данной сумме добавлялось единовременное пособие на обмундирование в размере 300 рублей, положенное мне как выпускнику военного училища. Также, по прибытию на первое место службы офицеру полагалось 100 рублей на первоначальное обзаведение.

Казалось бы, деньги весьма неплохие, но один лишь будущий конь стоил не меньше 200 рублей, а его месячное содержание и прокорм обходилось в 8 р. Сапоги стоили 5 р., а форма около 35р. Тем офицерам, кто не мог похвастаться обеспеченной семьей, приходилось как-то крутиться и постоянно перезанимать.

К тому, что выплатило государство, у меня имелась некоторая сумма, и я мог спокойно оплатить первые расходы. Но отец с матерью не смогут вечно меня содержать, и в последствие это наверняка станет проблемой. Все живо напомнило мне сцену из «Трех мушкетеров», когда герои романа ломали себе голову, где им найти деньги на экипировку перед войной. Интересно, Дюма уже написал свой прославленный роман или нет?

— Дать совет? — поинтересовался Тельнов где-то на середине дороги. К тому времени солнце начало садиться. К востоку протянулись длинные тени. Мы проехали несколько деревень.

— Конечно.

— Вот что тебе следует купить первым делом, помимо формы и коня. Самовар — раз! Медвежью шкуру — два! Офицерский погребец — три! Походную складную кровать — четыре! Ковер на стену — пять! Ковер добавляет уюта.

— Медвежья шкура? Сундучок?

— Шкура понадобится зимой, во время переходов и маневров, когда ночевать приходится иной раз черти знает где. А погребец представляет собой великое изобретение нашего века. Это небольшой сундучок, около аршина в длину и трех четвертей в ширину, устроенный весьма умело. Туда помещается все, что необходимо. Маленький самовар с подстаканниками, кастрюлька, миска, приборы, чернильница, сахарница, зеркало, салфетки и полотенца, бритвенные приборы, писчие принадлежности и пара книжек. Вот такая незаменимая штука. Как разложишь его, так просто изумляешься — куда столько всего вместилось?

— И где мне приобрести столь дивное изобретение нашего славного века? — забавно, что Тельнов столь значительное время уделил описанию моего быта и помощи на первых порах. Вроде бы на интенданта он не похож. Или действительно заботится о младшем товарище?

Наконец мы миновали Васильев Хутор. Деревня на первый взгляд казалась чистой, с претензией на хороший доход. Многие дома выглядели основательно и добротно. Перед воротами копошились в земле куры. Мычали коровы. На улицах бегали босоногие мальчишки и девчонки, играя в свои игры. Мужики в основной массе пока еще находились в поле. Бабы у колодца проводили нас взглядами.

Временный лагерь находился за деревней, на полянке у березового леса. Перед въездом имелся сбитый из трех бревен временный шлагбаум с часовым. Он отдал честь и поднял перекладину, пропуская нас дальше.

Выцветшие солдатские палатки выстроились идеально ровными рядами. Рядом с ними находилось множество гусар. Люди подшивали одежду, чинили сапоги и амуницию, перекладывали вещи, разговаривали, занимались собственными делами. Тут и там дымили маленькие трубки-носогрейки, горело несколько костров. На веревках сушилось бельё. Ближе к лесу кашевары готовили ужин, раздували огонь под несколькими внушительными котлами. На противоположной стороне лагеря виднелись простенькие домики отхожих мест.

В поле у ручья находились временные загоны. Конские головы казались живым и беспокойным морем.

— Но, осади, не