Подземная братва - Алексей Макеев

– Кис-кис, – позвал он.

– Р-ррр… – хрипло отозвался проем.

В глазах бандита – пытливо-сосредоточенных – мелькнула настороженность. Он сделал попытку оторвать один глаз и посмотреть, что там сзади, а второй оставить на месте, но такие номера без бутылки, как правило, не проходят. Рыкнуло повторно, и это окончательно заставило его повернуть голову. Объявилось лохматое страшилище из семейства кошачьих – хвост дугой, шерсть клочками – эдакая киска Баскервилей. Оглядело присутствующих взглядом профессионального разведчика, включая дохлую крысу, скользнуло бандиту между ног, потерлось о штанину.

– Брысь! – брезгливо рявкнул мордоворот, отшвыривая кошака в угол. Дуло сместилось на несколько градусов.

Кошак взревел от обиды, а Максимов, воспользовавшись ситуацией, метнулся из лежачего положения! Концентрация на обвисшей мотне, бросок, прилив энергии в пятку – и стоптанный каблук победоносно вонзился в пах противника! Непродуманно устроены мужики – ранимое место всегда открыто… Бандит истошно завопил, затряс «береттой», отыскивая мишень. Но ее уже не было. Развернулась мишень на пятой точке, с треском разрывая штаны, дернула бандита за лодыжки. Замешательство на краткий миг, а каков эффект! Третьей ноги у убийцы не оказалось. Махая руками, он пытался ухватиться за воздух, в итоге уронил пистолет (который улетел куда-то за трубы) и треснулся всем своим неслабым весом. Максимов оказался сверху. Но вся энергия ушла в бросок – он весь был как пустое ведро. Бандиту не составило труда схватить его за воротник, сменив «миссионерскую» позу на какую-то извращенную. Покатились в проем в исполненный загадок мрак, в котором исчезла выжившая крыса, куда свалился после первого визита бродячий кот…

Максимов чувствовал, как от бандита упругими, горячими волнами исходит страх. Дыхание перехватило. Застоялый, зловонный мрак, адская жара, исходящая от невидимого стояка… Упали на единственный свободный от металла пятачок и от удара разлетелись кто куда. Адская боль пронзила позвоночник. Подниматься Максимов не спешил – да и неоткуда выискивать возможности. Уперся шеей в горячую трубу, не чувствуя жара, подтянул пятки. Бандит же резко подпрыгнул, думая, что и противник сделает так же. Мощный кулак разорвал темноту (светлее, правда, не стало). Загудела атакованная труба, бандит вскричал от резкой боли, и наступательный порыв померк. Максимов уперся ладонями в сырой пол, с хрустом распрямил колени. Оппонента куда-то унесло…

Уснуть не позволял раздражающий хрип. Пришлось собраться, раздавить волю в кулаке и проделать титаническую работу по отделению зажигалки от кармана (о фонаре он уже не думал). Блеклая капелька пламени осветила «мученика». Скулы парня сводила мощная судорога, бандит дрожал, со лба потоком хлестал пот. Неторопливый осмотр позволил выявить серьезное телесное повреждение. Совершая незапланированное падение, бандит пронзил позвоночником непоколебимый чугунный вентиль с маховиком, служащий для перекачки воды из стояка в горизонтальные направляющие, и, похоже, успешно его расколошматил (позвоночник).

– Что ж ты сделал-то, падла… – Изо рта выкатился бледно-розовый пузырь, глаза постепенно тускнели.

– А ты чего? – не остался в долгу Максимов. – Я тебя трогал?

– Сука ты… – прошептал умирающий.

– Ага, – кивнул Максимов. – А ты весь белый, зацелованный и пушистый. Дурак ты, батенька, и не лечишься. Хотя теперь лечись, не лечись… Слушай, а кто у вас в банде за старшого – не поделишься на смертном-то одре? Фамилия там, приметы, адреса, явки? Фокс, Горбатый? Какая тебе разница, а мне, возможно, в дело пойдет.

– Да пошел ты… – слабым голосом выдавил бандит. Задумался, напрягся и добавил, куда именно. Устремленный человек, случись возможность, не только послал бы, но и провожать бы пошел. Он вообще не понимал значения фразы: «Послать куда подальше». Ведь то, куда обычно посылают, совсем недалеко…

– Таки не скажешь? – расстроился Максимов. – Ну, смотри, не зачтется это в твой актив на том свете.

Страдалец изогнулся дугой, решительно противясь издыханию в этой смрадной дыре (ведь даже не найдут, не похоронят, крысы обгложут косточки!), сделал попытку дотянуться до обидчика. Максимов на всякий случай отодвинулся. Дождавшись результата (пламя зажигалки уже на сантиметр подсело), подобрал бандитскую «дрель», покрутил портативную коробочку с антенной – то работает, то не работает… Опасно эту штуковину с собой таскать. И смысл? Позлить уцелевших бандитов? Покрутил миниатюрный мобильник и тоже выбросил: вещь пустая и непрактичная. Шатаясь под землей, владелец телефона отключил свою «игрушку», дабы не садились батарейки (все равно не возьмет под толщей земли и бетона), а чтобы включить, надо знать пин-код, который знает лишь бандит на том свете. Если не забыл.

«Почему я живой?» – риторично спрашивал себя Максимов, выбираясь из зловонного мешка. Полз на четвереньках, поскольку не мог иначе, резонно полагая, что никто его позора не увидит. Коллеги далеко, а что подумают бандиты в случае новой трогательной встречи, его волновало меньше всего.

«Усатый-полосатый» с рваным ухом, жуткого серо-рыжего окраса лежал под протекающей трубой и слизывал с пола воду. Чем не подарок?

– Спасибо, браток, – с чувством поблагодарил Максимов, рискнув почесать кота за ухом. – Такого мастодонта мы с тобой уложили… – Животное замурлыкало, вскочило на лапы, обвило Максимова хвостом. – Э-э-э, – невольно рассмеялся сыщик, – да ты скорее не браток, а сеструха, с чем тебя и поздравляю от чистого сердца…

Он гладил это странное, ободранное существо, а оно извивалось под рукой, отзывчивое на давно забытую ласку, терлось, преданно урча, пыталось забраться лапами на колени.

– Ты за мной не ходи, ладно? – говорил сыщик. – Ты гуляешь сама по себе, я – сам по себе. А в трудные минуты я буду вспоминать о тебе и песенку напевать про то, как прекрасная любовь с бродяжкой обвенчалась. Не ходи за мной, ладно?

И все же животина тащилась за ним, продолжая сладострастно урчать, требовала ласки. А потом под трубами что-то пискнуло, и она мгновенно выгнула хвост дугой, сложила уши на затылок, оскалилась, как тигр, и, живо выйдя из образа доброй и ласковой любимицы, помчалась в бой. Короткая яростная драка, сдавленный писк, рычание, хруст перекушенных хрящей… Максимов удивленно покачал головой (папа у кошки, наверное, собакой был) и, пользуясь удобным случаем, пустился в бега.

А потом до мозга с особой отчетливостью докатилось, что он убил человека – пусть злодея, но не хомячка же. Встал как вкопанный и принялся опорожнять желудок. Посмертная маска блондина стояла перед глазами. Он убивал в этой жизни не раз и не два, случалось всякое, а потом засыпал ночами с опаской и часто просыпался в холодном поту, бормоча и от кого-то отбиваясь: «Уйди, умоляю тебя, ну будь же человеком…» Сделав несколько шагов, Максимов оказался в неосвещенной части коридора, голова снова закружилась, и он сполз по стеночке, погрузившись в «альков» между вертикальными нагромождениями труб. Что-то слишком часто он начал отключаться и впадать в «анабиоз». Вот и на этот раз – запуржило в голове, обмякли ноги, и он предпочел не спорить с организмом – организму виднее. Проспал, судя по ощущениям, недолго, мертвецы с опухшими физиономиями не являлись – распахнул глаза, терзаемый каким-то странным предчувствием, уставился на противоположную стену коридора, утонувшую в полутьме, – до ближайшей лампочки было шагов тридцать. Голова онемела, липкий холодок полз по спине. Что такое? Призраки подземелья ощупывают, проверяют на вкус? Да нет, все нормально, давно пора привыкнуть. В опутавших пространство трубах что-то заунывно гудело. Он начал подниматься, на всякий случай стараясь не шуметь, шагнул из ниши…

И замер, пригвожденный к полу пронзительным страхом.

В этой части подземелья было темновато. Мерцало где-то позади, и свет по подземелью распространялся неохотно, словно бы по принуждению. Коридор – от стены до стены – от силы полтора метра. И буквально в десяти шагах от Максимова, в той стороне, куда он направлялся, посреди прохода возвышалась человеческая фигура…

В принципе – это могло быть что угодно – например, столб, который возвели посреди сжатого пространства, чтобы люди здесь поменьше ходили… Но у «столба» были плечи, голова, опущенные руки – в общем, все, что для столбов нехарактерно. Он затаил дыхание, сделал безуспешную попытку сунуть руку в боковой карман, чтобы вынуть пистолет. Но такое ощущение, что к руке привязали две пудовые гантели, и она решительно отказывалась подниматься. Максимов всматривался в полумрак – его трясло, и казалось, что сердце колотится на все подземелье. Перед глазами, при условии что с ними все в порядке, действительно стоял человек. Причем стоял спиной к нему – в противном случае вряд ли стал бы сохранять неподвижность при виде образовавшейся из ниши фигуры. «Так вот они какие, привидения», – неуверенно подумал Максимов, отрывая пятки от пола, уходя обратно в свой «альков» и прижимаясь к стене. Пришлось втиснуться: почему он раньше не замечал, что в этом углублении так тесно? Горячая труба прижала руку к бедру, теперь, чтобы вытащить пистолет, уж точно придется постараться. Но врастать в стену он не собирался, неопределенность пощипывала нервы, и он, не выдержав, высунул нос.