Логово - Виктор Точинов

Иван возражений не высказал. В его нынешний жизненный опыт контакты с органами правопорядка не входили. И никаких воспоминаний слово «милиция» не пробудило.

Зато капитан воспротивился весьма активно:

— Ага, едренть, в милицию… А там первым делом: документы предъяви! Нету? И кто такой — забыл?! Ну так освежим те память… Отмудохают дубинкой по ребрам и в обезьянник запихают. Начнут проверку, не беглый ли, не урка ли в розыске… «Пробивка» по-ихнему называется. И если ничего на те не висит…

Прохор Савельевич сделал паузу, внимательно посмотрел на Ивана. Тот слушал равнодушно, со спокойным лицом. Капитан продолжил:

— Ежели ничего не «пробьют» — то отправят в приемник-распределитель, к бомжам в компанию. Оттуда, если повезет, — в психушку, на экспертизу. А психушка, ходят слухи, хуже зоны. На зоне хоть срок свой знаешь, до выхода дни считаешь… Лечить же тя всю жизнь могут. После их уколов и здоровый заговариваться начнет. А тебя уж точно не выпустят. Заполните, скажут, анкетку, посмотрим как вы, мол, вылечились. И что ты там напишешь? Какой год на дворе, и то не помнишь…

— Две тысячи второй, — сказал Иван. — Год лошади.

— Вспомнил, что ли?

Иван указал на переборку. Точнее, на украшавший ее календарь с обнаженной девицей, лихо оседлавшей буланого мерина.

— За знание года, едренть, тя на волю не выпустят, не мечтай… Я вот что предлагаю. На Свирь тебе надо, обратно в Лодейное Поле. И в районную охотинспекцию сразу. Мнится мне, тебя там сразу узнают, в дверях еще. Поскольку, кроме как инспектором с Лодейного, быть ты никем не можешь. Я тут поразмыслил и понял: даже лесником или егерем — не можешь. Егерь кордон содержит, прислуги ему по штату не положено. А ты на ладошки свои глянь… Глянул? Вот то-то. Нет мозолей… Без денег и документов возвращаться не стоит, только до первого мента и доберешься. Поэтому подожди, мы в Усть-Ижоре баржу отцепим и обратно пойдем, с двумя порожними… Чуть медленнее вернешься, зато с гарантией.

— Лодейное Поле — это поселок? — спросил Иван.

— Город это, город на Свири. Старинный, еще Петром основанный. Про Петра Первого хоть помнишь? Иван покачал головой. Спросил:

— Большой город?

— Да нет, обычный райцентр. И полсотни тысяч не живет…

— Тогда я не оттуда, — уверенно заявил Иван.

Капитан и Петька посмотрели с удивлением. Впервые их гость что-то сказал о себе так уверенно и безапелляционно. Продолжил он, впрочем, совсем в другой тональности:

— Я… Мне приснился сон… Сегодня, под утро. Город… большой, огромный город… улицы, полные народу… я еду на машине, за рулем, — уверенно еду, дорога мне знакома, улица, другая… припарковываю машину… захожу в здание — не в первый раз захожу, как в хорошо знакомое место, и…

— И что? — в один голос спросили Петя и Прохор Савельевич.

— И все. Проснулся.

— Разные сны бывают, Иван, — задумчиво сказал капитан. — Порой такое привидится, чего в жизни с тобой не бывало и не будет никогда. Поневоле думаешь — чужой сон в башку затесался, не иначе… Не стоит на сны надеяться.

Человек, названный Иваном, не стал спорить. Хотя сам был уверен в обратном. Во сне он знал, кто он такой и как его зовут — но знание эхо ушло с пробуждением.

Второй военный совет состоялся в Логове — в той самой комнате, где почти всю ночь беседовали Руслан с Эскулапом.

На столе лежала большая карта, над столом склонились люди в камуфляже. Впрочем, советом происходящие назвать было затруднительно — никто ни с кем не советовался. Говорил (хорошо поставленным голосом преподавателя, четкими, закругленными фразами) в основном один человек, Мастер.

— Вот этот круг на карте — зона, где может оказаться объект к сегодняшнему дню. Сами понимаете, с каждым часом диаметр окружности будет расти, а площадь соответственно, расти в квадрате…

Мастер осекся, посмотрел на лица подчиненных… Судя по лицам, объяснять им геометрические проблемы бесполезно. Мысленно сплюнул и заговорил проще и резче.

— Значит, так. На территории поиска имеем следующие жилые объекты: четыре деревушки, пять егерских кордонов и вот здесь, на севере, — бывший поселок торфодобытчиков. Сейчас его какие-то сектанты приспособили под свою коммуну. Разбиваемся на четыре группы, три на вертолетах, одна по земле. Старшие: я, Штырь, Ахмед и Мухомор. Держите — здесь списки объектов для каждой группы. Легенда: побег из зоны. Выспросить всех про незнакомого человека, особая примета — ни единого волоска на голове и теле. Тут все наперечет, любой новый как белая ворона, за версту видать. Расспрашивать обо всем, о любых необычных мелочах. Пропажа каких-либо вещей или одежды — любой, хоть с огородного пугала. Непонятные следы или звуки в лесу. Странное поведение кого-либо из соседей. Короче, о любой, самой мелкой странности докладывать мне по рации. Кодовые фразы там же, со списками объектов. Вопросы?

— А ежели кто в молчанку сыграть решит? — спросил Ахмед — высокий, лет тридцати пяти на вид (и речь, и облик у него были вполне славянские). Судя по кривившей лицо нехорошей усмешке, ни на какой выигрыш играющие с ним в молчанку рассчитывать не могли.

— Особо не усердствуйте, — ответил Мастер. — Начните разговор с того, что на сбежавшем несколько трупов, в том числе вырезанная семья с маленькими детьми — тогда никто его покрывать не будет. Можете сказать, что семьями убитых назначена награда за поимку. За поимку живым! А то притащат холодного, тут народ тертый, у каждого второго зона за плечами… Но и миндальничать нечего. Если кто будет юлить — ломайте. Далее. В лесу могут встретиться туристы, рыбаки, ягодники… Охотников быть сейчас не должно, не сезон. Увидите где лодки, палатки — приземляйтесь, расспрашивайте. Действовать по той же схеме, но помягче. Допрашивать порознь — есть вероятность, хоть и небольшая, что наш клиент опамятуется и сочинит душещипательную легенду. Городские могут и клюнуть… У тебя вопрос, Мухомор?

Мухомор был постарше Ахмеда, выглядел лет на сорок, сорок пять, и прозвище свое получил за белые пятна ожогов, разбросанные по голому черепу — и поэтому всегда, даже сейчас, носил на голове зеленый платок-бандану. Поговаривали, что это следы термитно-фосфорной гранаты, и, до того как попасть в команду Мастера, служил обладатель грибного прозвища в весьма серьезных войсках, но все это могли быть и слухи. Сам Мухомор никогда и ничего о себе не рассказывал. А обгореть и на пожаре можно.

— Нужна фотография, — веско сказал Мухомор. — Или по меньшей мере словесный портрет.

Мастер замялся.

— С этим пока проблема… Объект был последним из партии… В общем, яйцеголовые сами не знают, кем он был раньше. Обещают эксгумировать остальных и вычислить методом исключения…