Минск – Бейрут – неизвестность - Ирина Аффи

– Ну, видишь, а ребенок-то у тебя только один! А лет-то уже под тридцать пять! Успеешь программу выполнить?

– Да ладно! Сам тоже не отец – герой!

Ахмед не мог представить себе такой лёгкий и весёлый разговор о серьёзных вещах с кем-то из своих соотечественников. Там было принято обо всём говорить с важным и солидным видом, даже о такой ерунде, которая и разговора-то не заслуживала. А тут всё просто и с юмором.

Он осмелел окончательно:

– А в чём причина развода, если не секрет? Измена?

– Не-е-ет. – Георгий даже сморщился от этой мысли.

– А что?

– Да это я был неправ изначально. Понимаешь, не то чтобы я просто хотел в Москве осесть, нет! Хотя, я бы остался в любом случае! Ну там, фиктивный брак, например. Но дело не в этом! Я не выбирал женщину себе, не влюблялся! Она меня выбрала и полюбила. Полюбила сильно, терпела мой несносный характер, смотрела на меня с обожанием и приручила меня в конце концов. Приучила чувствовать себя королём, а она рядом, незаметная, в рот смотрит, старается, дорожит мной. Она, конечно, говорила мне, что меня никто и никогда так любить не будет, но это все влюблённые женщины говорят. Да я и сам это понимал, только вот любовь ли это? Я стал бояться её потерять, потому что другие были сложнее, были с характером. Ну, любая личность, уважающая свои особенности, непростая и требует притирки. А она была какая-то… – он задумался. – … жидкая, если можно так сказать, ещё не затвердевшая. Её в кого бы не налил, она бы приняла его форму. В смысле, в кого бы она тогда не влюбилась, она бы его обожала. И обожала бы искренне. А я просто наслаждался её любовью. Понимаешь, человек не может пользоваться делами, чувствами другого и ничего не отдавать ему. Он просто истощит первого. Так и у нас. Я с годами устал от неё, такой преданной и … никакой. Мне хотелось обсуждать, отстаивать свою позицию, а тут всё принималось «в первом прочтении». Я раздражался, стал избегать её. А она бедная, от этого чувствовала полную свою ненужность. Короче, дорогой мой, появился мужчина, который полюбил её! Наверное, он заполнил её пустоту, согрел её. Ну как она могла отказаться после меня от настоящей любви?

– А ты?

– А я её отпустил.

– Ты необыкновенно сильный мужчина!

– Да ты что! Я бы поубивал всех, если бы у меня увели любимую. Но тут, я был ему так благодарен, что готов был оплатить расходы на свадьбу!

– С ума сойти! Она красивая?

– Да. Особенно сейчас, когда счастлива.

– Тогда я вообще ничего не понимаю.

– Ой, дорогой, ну что, мало красивых? Вон сколько девчонок! В одном Минске глаза разбегаются от количества красавиц. Всё! Решено! Буду привозить тебя в Минск и сам себе невесту искать!

– Я-то не против, но ты замучаешься ездить.

– Ну, до морозов и снежных заносов поездим, а там уж на поезд пересядешь.

– Договорились!

– Они у тебя классные! Все! – серьёзно сказал он, и шутя добавил: – Особенно Циля!

– Ну вот, уже и невесту нашел.

– А что? Но я балагур и ненадёжный, Михаил Яковлевич не согласиться её за меня отдать! А ты сам-то что думаешь делать?

– Понимаешь, я не знаю, что лучше для них? Я бы мечтал забрать Анжелу с сыном. Но не знаю, как всё сделать чтобы никому не навредить. Мы ведь и тогда расстались потому, что она не хотела их оставить. Они очень верные все.

– Да, я первый раз воочию вижу такую лебединую верность. Мой совет, не спеши! Ты сколько тут пробудешь?

– Два года.

– Ну вот, живи спокойно первый год и собирай информацию, как всё сделать. А там, на втором году, найдёшь решение.

– Я так и планировал.

– Конечно, у тебя редкая судьба! Чтобы любимая тобой женщина, да такая красавица, да дождалась! Еще и сына родила! Ты Божий любимчик, Ахмед!

– А я всегда считал, что мне не повезло в любви. Всё в мире относительно. А сейчас я абсолютно счастлив и они мне нужны, как воздух. Понимаешь, я там важный человек, успешный! А тут я просто счастливый. Наверное, потому что они со мной. И друг у меня появился отличный! – он похлопал по плечу Георгия. – И вообще, я какой-то молодой!

– Это потому, что на чужбине. И потому, что учишься. Даже пожилой студент – существо молодое! Если ты останешься тут и пойдет рутина: дом, работа, проблемы, редкие праздники, то ты потеряешь эту беззаботность и станешь обычным советским дядькой! – подытожил Георгий и тут же громогласно добавил: – Но у тебя будет друг, который будет забирать тебя в Ереван на лето, и угощать, и выгуливать и… Короче, оставайся, дорогой! Быть советским дядькой не так уж и плохо!

– Посмотрим. Ты знаешь, если уж никак нельзя будет их забрать, то может и останусь. Поеду, передам свой центр брату, сдам деньги на хранение в банк и вернусь.

– Да, не спеши.

– Вот как у тебя получается быть то смешным, то очень мудрым?

– Я очень долго был несчастным, и всё время чувствовал себя в чём-то виноватым. Я не жил, долго. А сейчас с меня будто кандалы сняли. Понимаешь, я жить хочу и разрешаю себе всё, разрешаю быть собой! Моя мудрая мама Аревик, которая никогда грубо не вмешивалась, а лишь иногда давала советы, которые зачастую во многом меняли всю мою жизнь, глядя на нас, сказала: «я теперь знаю, что значит задушить в объятьях».

– Да. Всё оказывается сложнее, чем ожидаешь.

– Это хорошо. Хорошо, дорогой!

Так приятно, как и в этот раз, проходили их поездки в дальнейшем. Они сдружились, да так крепко! Не как коллеги, не как успешные люди, а как пацаны! Ахмед чувствовал себя студентом, молодым влюблённым, счастливым отцом. У Георгия жизнь вообще вышла на новый виток, к нему будто вернулись молодость и лёгкость. Потом, с годами, именно это время они будут вспоминать как самое лучшее.

Ахмед старался почти каждую неделю по выходным быть с семьёй. Георгий познакомился в Минске с замечательной молодой женщиной, преподававшей театральное мастерство в театральном же институте. В отличие от стереотипа девушки армянина, она была маленькой худощавой брюнеткой, со стрижкой, как у Мирей Матье и звали её Нинель. В паспорте Нина. Косметику она не признавала, питалась кофе с сигаретами и была, положа руку на сердце, страшна. Но влюблённый Георгий неустанно восхищался её красотой. Он поторапливал Ахмеда по пятницам, спеша к своей возлюбленной, а в воскресенье уезжал хмурый и понемногу начинал отходить только на подъезде к Москве.

Ахмед баловал Анжелу, стараясь компенсировать ей всё, что недодал за эти годы. Он приезжал с продуктами и фруктами, которых в Минске в те годы никто не видел, благо друг умел достать всё на свете. Купил ей в магазине «Берёзка», единственном, где импортные вещи продавали за доллары, серьги с изумрудом и дублёнку. Она похорошела, приосанилась. Имад был просто счастлив и в пятницу, начиная с обеда сидел у окошка в ожидании. Всю зиму он учил папу ходить на лыжах, потом играть в шахматы за чашкой чая и мёда. Циля ближе к весне отправилась в санаторий с Михаилом Яковлевичем и была растрогана, когда Ахмед привёз им утеплённые резиновые сапоги и пуховый платок ей лично. В конце мая на время Анжелиного отпуска Георгий отдал им дачу в Подмосковье. Лето, речка, лес, грибы…

На последнюю неделю их отдыха неугомонный друг привёз на дачу из Минска свою Нину, Цилю и дедушку-профессора. Он решил, что вся семья должна побыть вместе, перед тем как Ахмед отправится в Ливан на три недели, чтобы повидать родных.

Вернувшись с дачного отдыха в шумную и пыльную Москву, Ахмед сразу пошёл узнать расписание и заказать билеты на самолёт в Ливан. Женщина в окошке кассы международных рейсов, внимательно посмотрев на радостного, спешащего на родину мужчину, сказала:

– Я думаю, вам лучше обратиться в ваше посольство. В Ливане война, регулярные рейсы отменены. Там вам подскажут, когда и как будет возможность попасть туда.

Война? Если даже аэропорт закрыли, то это, и правда, настоящая война.

Он поспешил в общежитие.

– Ахмед! – подозвал его вахтер на проходной. – Вас искали с кафедры пару дней назад, просили сразу связаться с ними, как вернётесь. Боюсь ошибиться, но, по-моему, ливанское посольство вами интересовалось, в связи с войной, наверное.

Да, на этой даче он совершенно оторвался от реальности. Не было ни телефона, ни телевизора. Когда всё началось? Что там происходит?

В посольстве была давка и суета. Тревожные вопросы, ругательства, обеспокоенные взгляды. Он протолкнулся в центр комнаты к окошку секретаря. Надежды встретить кого-то знакомого мало, его ровесники уже отучились и давно разъехались. Узнать бы хоть что-нибудь! Какая война? Гражданская уже давно идёт. В их городке, где проживают только мусульмане-шииты её и не чувствуешь, но в городах со смешанным по религиозной принадлежности населением шла настоящая война. Линией фронта стали улицы между кварталами, на которых когда-то катались на велосипедах толпы детей, не задумываясь о том, кто мчится на соседнем велосипеде, христианин или мусульманин. И, играя в войну или в футбол, они делились на команды совсем не по религиозному признаку. Это теперешнее поколение мальчишек подковано в политической и религиозной области. Это их будни! И в войну не играют, просто знают, по каким улицам ходить нельзя, на каких крышах есть снайперы, где проходит условная граница.