Наши в Блонвуре (СИ) - "Wolf Lita"

— Зря надеешься, — добавил ей «оптимизма» вампир.

Клео снова тоскливо застонала.

— А ведь если его побрить, — принялась она за более детальное изучение изображения, — наверное, был бы даже недурён собой. Особенно, если бы ещё и волосы отрастил![2]

Вик отобрал у неё паспорт, нарочито нахмурившись:

— Ты ещё его телефончик у Вадима попроси.

— Неужто ты у меня настолько ревнив? — Клео прильнула к его груди, ласково потершись щекой о его щёку. И вдруг ощутила то, чего вообще-то никак не должна была ощутить – жёсткие волосы бороды. Девушка отпрянула в шоке – перед ней стоял мужчина с фотографии. — Даром мне его телефон не сдался! Вик, сейчас же вернись в человеческий облик!

— Так это как раз и есть человеческий… — ухмыльнулся он. — У нас-то бороды не растут.

— Ну, значит, в вампирский, — с улыбкой изменила Клео своё требование.

— Сперва Рэя выведу. А ты иди доделывай, что там тебя Вадим просил.

Да, работы ей ещё, минимум, до часу ночи хватит. Но подвести Вадима, не сделав всё, что ему было нужно, Клео никак не могла. Она поспешила вернуться за компьютер, а Вик повёл Рэя на прогулку.

Из мира цифр её вырвал звонок в дверь. Вик забыл взять ключи?

Судорожно размышляя, куда могли подеваться два с половиной миллиона, которые совершенно точно должны были быть, Клео распахнула входную дверь. За ней стояли вовсе не Вик с Рэем, а пятеро незнакомых ей длинноволосых мужчин.

В другое время она бы, может, и была приятно удивлена столь неординарным собранием у её квартиры. Да только слишком уж непопулярны нынче были такие причёски среди людей. Как пить дать, вампиры! А точнее – Полярники.

— Нам нужен Виктор Логинов, — произнёс блондин, стоявший ближе всех к двери. — Позволите войти?

— Нет! — в панике вскричала Клео, попытавшись захлопнуть дверь. Наивно, конечно – учитывая, сколь легко Вик вскрыл её замки, когда решил вернуться к ней – ключей-то у него не было. А эти, впятером, небось, на раз-два вообще снесут дверь с петель.

Однако блондин и вовсе не позволил ей затворить дверь, поставив ногу и плечо. Затем оттеснил её с прохода, и в квартиру вошли все пятеро.

Глава 84

Альтеран, Лимерана, Блонвур

Герцог Торнвертор приехал в Блонвур спустя неделю и привёз с собой обещанную картину. Прибыл он в замок в разгар учебного дня, поэтому сразу же посмотреть на полотно собрались только вампиры, Инри, Анвельдер с Логвэем, Дайнрис, Зэндел, Арронорат, Линдэйл, Лисовские и Виз с Анжеликой. Лонгаронель играл роль того самого друга Элестайла, который якобы коллекционировал работы своего предка.

При первом же взгляде на оригинальный холст стало ясно, что творение Постропа вряд ли имело право именоваться копией данного полотна, и вовсе не только по причине отсутствия таланта у срисовавшего картину автора – в самом сюжете наблюдались заметные различия.

Во-первых, на мазне Постропа все четверо живых персонажей были мужчинами, на оригинале же одним из них оказалась девушка.

Второе существенное отличие: у Постропа сцена выглядела куда более кровавой – в том смысле, что кровью там истекали буквально все тела. На оригинале крови было несравнимо меньше – лишь у четырёх трупов были перерезаны горла, все остальных убило что угодно, только не оружие. Что касается четверых с перерезанными горлами, они выделялись из общей массы ещё и своей одеждой – короче говоря, деревенскими жителями точно не являлись.

Теперь о живых. Один мужчина присел именно возле тела зарезанного. И если у Постропа лицо присевшего не выражало вовсе ничего, здесь на его лице явственно было отражено сострадание. Похоже, он желал выяснить, нельзя ли как-то помочь несчастному. Но, к сожалению, было слишком поздно.

Другой мужчина, со следами ещё не остывшего гнева на лице, обозревал окружающую действительность – возможно, в желании убедиться, что живых среди жителей деревни действительно не осталось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Третий склонился к трупу селянина, сжимавшему в руке завернутые в холст мечи.

А девушка поднесла к носу глиняный стакан, украшенный рисунком… и выражение её лица тоже было гневным. Таких стаканов на длиннющем столе, установленном посреди деревенской площади, оказалось всего четыре, включая тот, что девушка держала в руке – другие выглядели попроще.

— Уроды! — прорычал Инри, в ярости сжимая кулаки.

— Нет, подожди, — вступился за героев картины Зэндел. — Полагаю, здесь всё отнюдь не так однозначно, как кажется на первый взгляд.

— Смотря, что ты подразумеваешь под однозначностью, — мрачно отозвался Инри. — У вас лупа есть?

Иллиньен подал ему увеличительное стекло.

Инри поднёс его к картине.

— А вот и последний штрих. Потрясающе! — изрёк он.

Все сгрудились вокруг него. То, что увеличила лупа, и правда, поражало, ибо рисовалось, по всей вероятности, тоже под увеличительным стеклом. А изображено там было следующее – в глазах разгневанного мужчины отражалось буйное деревенское празднество над четырьмя истекающими кровью трупами. Один из селян потрясал мечами, приплясывая в восторге.

— У тебя невероятно острое зрение, — заметил удивлённый Торнвертор. — Сколько лет я и мои предки смотрели на картину, но никто так и не разглядел отражения в глазах данного персонажа. Жаль, что и это не объясняет причин четверного убийства.

— Герцог, — обратился к нему Анвельдер. — У меня есть к вам одно небольшое дельце. Не возражаете прогуляться со мной по парку?

— Конечно, ваше величество, — с готовностью откликнулся Торнвертор.

Все остальные проводили короля Лорвейна благодарными взглядами, поскольку обсудить увиденное им откровенно не терпелось, но посвящать лимеранского герцога в тайну артефактов никто не собирался.

— Итак, четверо зарезанных – драконы? — начал Элестайл, едва шаги за дверью стихли.

— Да, это хранители мечей Стихий, я их узнаю, — ответил Инри. — Зэндел, хочу пояснить, если ты ещё не понял, уродами я назвал не изображённых на картине живыми, а селян. Произошедшее мне стало ясно ещё до того, как я присмотрелся к глазам стоящего мужчины. Надо же, мы столько лет проклинали похитителей мечей за убийство хранителей, а они, оказывается, не только не убивали наших предков, но и покарали их настоящих убийц.

— Вот уж действительно уроды! — зло бросил Айнвор. — Драконы пришли к ним, чтобы спасти их мир, а эти твари подло убили тех, кто желал им добра, лишь бы завладеть артефактами.

— В принципе, ничего уж особо удивительного для гибнущего мира, — вздохнул Инри. — Плохо, что мы не догадались, что же произошло в действительности. А «похитители»… Они просто забрали мечи себе, поскольку их владельцы были мертвы – не бросать же столь мощные артефакты бесхозными. Про пятого дракона, также находившегося в том мире, моего предка, они, понятно дело, ведать не ведали.

— Кстати, кто эти трое мужчин на картине, я знаю, — сказал Зэндел. — Тот, что присел возле мёртвого дракона – мой предок. Холст с мечами у трупа селянина забирает предок Влада. А воспоминания о недавней сцене запечатлены в глазах отца Нистэмпа, Кронсталла и Адельвурта. Сдается мне, что именно кисти Адельвурта и принадлежит сие полотно?

— Вне всяких сомнений, — подтвердил Айнвор. — Очевидно, историю, изображённую здесь, он слышал от отца.

— Что ж, порадовать Торнвертора другими работами автора данной картины мы определённо можем, — улыбнулся Элестайл. — Правда, Лонгаронель не является потомком Адельвурта, хотя в некотором родстве с ним всё же состоит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— В каком именно? — полюбопытствовал Логвэй.

— Предком Лона является Кронсталл. Он потомок его дочери, вышедшей замуж за члена клана Адельвурта. Ладно, поскольку Кронсталл тоже рисовал, скажем Торнвертору, что предполагали его авторство, а оказалось, что картина написана его братом – то есть моим предком. Надеюсь, наш любезный герцог не откажется подарить или продать полотно мне самому.